Я устало потерла лоб.
– Значит, вам стало любопытно, что я могу, а что нет. И вы так просто… Ох, даже не думала, что вы, господин Шефнер, так интересуетесь наукой. Или вы искали какую-то практическую пользу от моих способностей? Все это крайне занимательно. Только тогда зачем все это – ухаживания, свидание? Пытались подобраться ко мне ближе, чтобы отслеживать реакции своей подопытной?
Впервые за наш сегодняшний разговор я увидела понятную мне реакцию. Маг нахмурился, сжав губы.
– Вы для меня не подопытная. Мое отношение к вам всегда было очень личным и пристрастным. Может, именно поэтому я и совершил в этот раз ошибку. В желании понять и узнать вас лучше, пытаясь защитить и позаботиться о вас, я перешел границу дозволенного.
Черты лица у Шефнера резкие и довольно острые, отчего мне всегда виделось в главе СБ что-то зловещее, а когда он злился, то и вовсе пугающее. Но за год совместной работы с ним мне стало казаться, что его строгость и холодность – маска. Его слова, поступки… Я запуталась, не в силах понять, что он за человек. Вот и сейчас он говорил то, во что мне так хотелось верить.
– Это была не забота. Это желание создать игрушку по своему вкусу! Вы понимаете, что навсегда подорвали мое доверие к вам? Я не могу не думать о том, на что вы еще способны. Может, и мое отношение к вам – тоже навеянная иллюзия, господин Шефнер?
– Любой приворот, попытка изменить чувства с помощью магии наносит непоправимый вред человеку, разрушают его личность. А я бы не сделал ничего, что может оказаться опасным для вас. Пусть я не был полностью честен, но мои намерения и мотивы никогда не были корыстными.
– Вы позволите мне в этом убедиться?
Шефнер сделал вид, что не понял, о чем я его спросила. Пришлось пояснить:
– Когда вы рассказывали мне о ментальной магии, то говорили о способности самих менталистов открывать свое сознание. Я уже не могу поверить вашим словам, но если бы сама смогла увидеть, что у вас на душе…
– Это невозможно, – бесцветным голосом сказал Шефнер. – Моя должность не позволяет мне быть столь беспечным.
Презрительно скривила губы.
– Так и знала. Вам стоит уйти и больше не возвращаться. Не думаю, что есть дальнейший смысл в нашем сотрудничестве. И в отношениях тоже.
– София!
Шефнер вскинул руку, намереваясь коснуться меня, и я инстинктивно вжалась в кресло. Он резко вздохнул, но дотрагиваться до меня не стал. Казалось, даже воздух от напряжения стал густым, а время замедлилось.
– Сначала я порадовался, что вы позволили мне объясниться, что не побоялись остаться со мной наедине. Но это ведь не так? На самом деле вы устроили мне проверку. Вы хотели узнать, способен ли я причинить вам вред, воспользуюсь ли вашей беззащитностью. Мнимой беззащитностью. Это что-то с комнатой? Хотя нет… с креслом!
– У меня не хватило бы ни времени, ни сил, чтобы зачаровать всю комнату, – с досадой сказала я. Маг догадался слишком быстро, выходит, я была не так хитра, как думала.
– Значит, этим вы занимались всю неделю, София?
– Нет, я зачаровала кресло гораздо раньше, еще до того, как меня ограбили. Никто не смог понять, что это кресло является артефактом, поэтому его и не тронули. Я просто добавила еще несколько чар, предупреждающих меня о попытках использовать ментальную магию.
– Если бы я попытался использовать против вас заклинание, что тогда со мной случилось бы?
– А вы попробуйте и узнаете, – сказала ядовито.
– Провоцируете меня? – усмехнулся Шефнер. – Не думаю, что вы использовали бы смертельные чары. Значит, что-то обездвиживающее. Довольно неосторожно.
Маг поднялся, обошел вокруг кресла, на котором я сидела, будто пытаясь найти границу моих чар. Бесполезно, чары можно заметить, когда они в активном состоянии. Но я все равно беспокойно следила за Шефнером, чувствуя себя птичкой, вокруг которой кругами бродит голодный кот. Была ли моя клетка достаточно хорошим оплотом? Мои пальцы беспокойно гладили обивку кресла, готовясь в любой момент поставить защиту.
– Вот как, значит, все обернулось, – задумчиво сказал Шефнер, останавливаясь где-то за моей спиной. – Неужели вы действительно хотите держать всех на расстоянии?
– Лишь тех, кто предает меня.
– Я сделал вам больно. Разочаровал вас. Что мне сделать, чтобы все исправить?
– Я уже говорила. Исчезнуть из моей жизни.
– Этого не произойдет. Никогда. – Уверенность в голосе менталиста пугала. – Все слишком далеко зашло. Я уже не смогу сделать вид, что мои чувства не имеют значения. Вы моя слабость, София. Очаровательная, приятная, но от этого не менее опасная слабость.
– И поэтому вы пытаетесь постоянно контролировать меня?
– Может быть, – задумчиво откликнулся Шефнер. – Но я умею учиться на своих ошибках.
Шаги. Дверь открылась и закрылась. Я осталась одна. Никакого чувства победы не было, только усталость и понимание, что это первый раунд с противником, гораздо более опытным и умным, чем я.
Мартин покинул мастерскую в самом дурном расположении духа. В таком состоянии, раздраженном и злом, ему обычно легко и эффективно работалось. Да и подчиненные, чувствуя, что босс не в настроении, старались все делать быстро и в самом лучшем качестве. А вот родных и близких Мартин предпочитал избегать до тех пор, пока его душевное равновесие не восстановится.
Тетушка Адель конечно же знала эту черту племянника и давала ему возможность успокоиться – точнее, сорвать злость на врагах государства или же нерадивых службистах. Но не в этот раз.
Фрау Ратцингер поджидала Мартина на первом этаже, делая вид, что рассматривает пасторальные пейзажи на стенах.
– Мартин, дорогой! – остановила она его, когда он совершенно невежливо пытался проскользнуть мимо нее. – Ну кто же так небрежно накладывает невидимость?
Менталист вздохнул и стряхнул с себя магический флер.
– Мне никогда не удавалось вас обмануть, тетушка.
– Ты плохо стараешься! – Фрау отмахнулась от явного подхалимажа и, поманив племянника пухлым пальчиком, заставила его склониться. Громким шепотом спросила: – Ну что? Как вы поговорили?
– Хорошо, – коротко ответил Мартин.
– Грех обманывать престарелую родственницу, – недовольно сказала тетушка Адель. – Уж не знаю, чем ты обидел Софи, но девочка… как бы помягче выразиться… ненавидит тебя.
Шефнер скривился, будто у него внезапно заболел зуб.
– Как-то совсем не мягко прозвучало.
– А до тебя по-другому и не дойдет. Поучился бы лучше у Петера, как с девушками обращаться.
– А что Петер? – бесцветным голосом спросил менталист.
Фрау Ратцингер выругалась про себя. Зря она упомянула Петера.
– Да вот… Заходил, сообщил, что жениться собирается. Судя по всему, девочка очень милая, к тому же из хорошей семьи, обещал познакомить с ней.
Но Шефнера было не так легко сбить с толку.
– Когда он в последний раз говорил с Софией?
– После вашего с ней свидания, – призналась тетушка Адель.
– А после этого она сразу «заболела». Ну-ну… – недобро произнес маг.
Женщина вцепилась племяннику в рукав.
– Не делай глупостей, – встревоженно попросила она. – Что бы между вами тремя ни происходило, но Петер все еще мальчишка, да и Софи очень молода. Они могут делать глупости, ты – нет, иначе все может плохо закончиться.
– Ты права в одном. Петер – мальчишка, притом глупый и наглый, – процедил Мартин. – И он зарвался.
Выйдя на улицу, Мартин глубоко вздохнул уже по-осеннему прохладный воздух, приводя мысли в порядок. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Шефнер поднял глаза, надеясь увидеть Софи. Но из окна второго этажа за ним наблюдала дочь Джиса, тут же спрятавшаяся за штору. Мартин мрачно усмехнулся. Дети его боятся, женщины избегают. Этак скоро на него и собаки начнут лаять.
Шефнер достал из жилетного кармашка часы в платиновом корпусе. Уже десятый час. Зная привычки племянника, Мартин предполагал, что Петер еще и с постели не поднялся. Что ж, придется его побеспокоить.
Молодой барон Петер фон Шефнер поселился в не самом дорогом, но довольно респектабельном районе, снимая квартиру из трех комнат. Мартин еще ни разу там не был, но, как и полагается главе СБ, был хорошо осведомлен о том, как проводит время его племянник. Это перед тетушкой и Софи Петер мог играть роль беспутного, но все же хорошего мальчика. Но мальчик повзрослел и теперь вместо шумных вечеринок предпочитал гораздо более опасные виды развлечений. Шефнер не вмешивался, предпочитая, чтобы его племянник сам учился на своих ошибках. Но теперь… Что ж, он с удовольствием воспользуется этими ошибками, дав урок, как именно нужно плести интриги.
Внутрь дома Шефнер попал без проблем – для этого даже магию не нужно было применять. После небольшой подсказки хозяйка дома его тут же узнала. Хоть какая-то польза от известности, которую принесла главе СБ шумиха вокруг поимки алертийских шпионов.
Шефнер поднялся на второй этаж и открыл дверь, воспользовавшись ключом хозяйки. Охранные чары на входе были, но довольно небрежные – Петер мог и лучше. Обойти их было совсем не сложно. Зато предупреждение о гостях сработало безупречно. Мартин почувствовал, как магический импульс ушел куда-то вглубь квартиры.
Он прошел в гостиную, брезгливо огибая сваленную на полу одежду и винные пятна на ковре. Открыл шторы, впуская свет в комнату.
– Хозяйничаешь?
В дверях спальни стоял Петер, босой, в одних штанах. В правой руке он держал револьвер – не красуясь и не угрожая, а демонстрируя, что относится к защите своего жилища с гораздо большим тщанием, чем думал Мартин. Несмотря на взъерошенные волосы и помятое после сна лицо, артефактор не выглядел растерянным или испуганным внезапным приходом дяди. Даже больше: казалось, что он ждал его – слишком много злого, отчаянного предвкушения было на лице.
– Доброе утро, Петер, – спокойно сказал Мартин, проигнорировав вопрос. – Наверное, тебе непривычно жить в столь скромных апартаментах.