оэтичном. Мы все аж заслушались. И совсем забыли о хозяйке дома.
Тихая и робкая женщина против гостей Петера не возражала, но когда мы уходили, смотрела на нас косо и с подозрением. А на Котовского, который обычно выглядел весьма жалким после «процедур», с явным сочувствием. Видимо, в тот день мы окончательно ее достали, и она вызвала полицию, решив не связываться с ужасными магами лично.
Мы уже заканчивали с роанцем, когда в дверь решительно постучали.
– Марта, милая, открой, – попросил Петер, не поднимая головы.
– Не отвлекайся! – шикнула я, с трудом удерживая дрожащую нить плетения. Так как чары были почти незнакомы, мы не могли действовать на вербальном уровне и чаровали, напрямую воздействуя на нити силы. И если кто-то из нас промахивался, било прямо по нему, очень и очень болезненно.
Я была увлечена работой и не сразу почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит.
– Отойдите от жертвы, немедленно! Или мы вынуждены будем применить меры! – кричали визитеры.
– Вы спятили? – возмутился Петер, закончив свою часть плетения. – Если вы используете стандартное оружие, это куда ни шло. Хотя, конечно, кровавые пятна мой ковер не украсят. Но у вас на оружии чары. Вы что, хотите тут все разнести, господа?
– Убери их, Петер! Они испортят всю работу! Сейчас нужно держать пана Анджея подальше от…
Я развернулась и оборвала речь на полуслове. Двое полицейских, довольно молоденьких, судя по экипировке, специализирующихся на поимке и задержании магов, смотрели на нас с напряженным и испуганным видом. Не забывая, впрочем, держать на мушке.
– Вы все не так поняли, – слабым умирающим голосом сказал Котовский, поворачивая голову.
Наверняка со стороны это выглядело очень подозрительно. Дверь полиции открыла девица, заляпанная кровью – у меня от перенапряжения кровоточило из носа, и Марте пришлось оказывать мне помощь, а переодеться она не успела. Следующее, что доблестные полицейские увидели, это Петера в рабочем фартуке самого непрезентабельного вида и меня с засохшей кровью на лице и в защитных очках, подаренных Шефнером. Ну и на сладкое – привязанный к столу полуголый мужчина. Еще и с иностранным акцентом.
– Незаконное жертвоприношение? – рискнул выдвинуть версию один из полицейских, парнишка с кудрявой рыжей головой.
– Дурак! Жертвоприношения все незаконны, – сказал второй, с тоненькими усиками.
– Я здесь добровольно, – заявил Котовский, все еще пытаясь спасти положение: на нас с Мартой надежды нет, а по Петеру было видно, что он готов разразиться гневной тирадой.
– Добровольное жертвоприношение, – вынес твердый вердикт кудрявый, кинув хмурый взгляд на напарника. Тот спорить не стал.
– Давайте придерживаться официальных формулировок: незаконная магическая практика двух артефакторов и одного целителя, к тому же являющихся студентами Национального университета, – сказал вошедший господин в низко надвинутой на глаза широкополой шляпе. Выглядел он скорее странно, чем таинственно. – Добрый день, барон Шефнер. Я в вас разочарован. Вы даже господина Котовского не пожалели, рискнув дипломатическими отношениями Роана и Грейдора. И все ради чего?
– Ради денег конечно же, – фыркнул Петер, расслабившись. – Господин Рихтер, неожиданно вас видеть здесь. Что заместитель главы полиции по магическим делам делает в моем скромном жилище?
– Сопровождает двух стажеров. Не мог не воспользоваться возможностью наведаться к вам. А вдруг вы и правда кого-то пытаете? От Шефнеров всякое можно ожидать.
Я успокоилась, поняв, что вошедший господин хорошо знаком с Петером, и теперь с любопытством его рассматривала. Маг, но не из наших, а вот кто именно, разобрать было сложно.
– Господин Рихтер из алхимиков. Из особенных алхимиков, – подчеркнул Петер, заметив мой интерес.
Рихтер стянул шляпу, демонстрируя собранные в хвост русые волосы, вполне заурядное, хотя и довольно приятное лицо и странные глаза. Что в них странного, я поняла не сразу. У него были вытянутые зрачки, делающий взгляд чуждым и пугающим. Возможно, если бы глаза у мужчины были темными, это не было бы так заметно. Но радужка у него была светло-зеленая, и оттого «неправильность» была особенно заметна. Я слышала про таких алхимиков, как он, но встречала впервые. На весь Грейдор их было… Двое, трое? Едва ли больше. И о Рихтере слышала, вот только не знала, что он работает на полицию. И знаком с Петером.
Повелители стихий. Так их называли в древности, сейчас же более скромно величали «элементалистами» и считали, что они являются по сути теми же алхимиками. Просто более могущественными. На несколько порядков.
Алхимики, как и артефакторы, имели дело с неодушевленными предметами. Но если мы с помощью чар добавляли материи дополнительные свойства, почти не меняя ее, то алхимики активно преобразовывали все, с чем имели дело. Некоторые из них умели изменять свойства металлов или, к примеру, превращать камень в песок с помощью определенных манипуляций и заклинаний, не используя грубой физической силы или дополнительных средств.
У элементалистов были совсем другие масштабы, они могли вызвать град, устроить небольшое землетрясение или заставить реку выйти из берегов. И эти их умения нельзя было объяснить с помощью обычной алхимии, да и вообще классической магии. Разве что на самом деле поверить в существование элементалей – духов стихий. Если подумать, были ли элементалисты вообще магами и людьми? Даже внешность их была странной, с бросающимся в глаза изъяном. Всегда разным. Дед рассказывал мне о повелителе стихий с абсолютно безволосым телом – ни ресниц, ни бровей – и странно заостренными зубами. У другого, как я вычитала когда-то, были белые волосы и кожа, отливающая серебром, еще у одного – на несколько пальцев больше, чем должно быть. Так что глаза со змеиным зрачком – это не страшно. Хотя, может, у него хвост под одеждой? Проверять совершенно не хотелось. Рядом с алхимиком присущий мне исследовательский дух отчего-то пропал и вообще хотелось стать как можно более незаметной.
Между тем Петер доброжелательно пожал руку Рихтеру.
– Вы же понимаете, что тут нет оснований для тревоги? Мы не делаем ничего плохого.
– Но протокол все равно придется составить, – с тоской в голосе сказал алхимик. Оглядевшись, нашел себе стул и, усевшись, скомандовал: – Рассказывайте. И пана Котовского развяжите… если это возможно.
– Почему бы нет? Мы все равно уже закончили, – пробормотала я и тут же пожалела об этом.
– Барон, познакомьте меня с прекрасными дамами, – бархатным голосом попросил Рихтер, улыбаясь побледневшей Марте. Зубы у него оказались вполне нормальными, человеческими.
– Марта Тиоли, моя невеста, и София…
– Гревениц. Племянница барона фон Гревеница, – поспешно перебила я Петера. Меньше всего хотелось фигурировать в полицейских отчетах как Вернер.
– Хотите прикрыться знатным родственником? Мне плевать на чины, регалии или родство, фрейлейн, особенно если вы в чем-то виновны.
– Нет, я… Простите.
Да какая разница, что обо мне подумают?
Я занялась веревками на руках Анджея, прислушиваясь к беседе Петера и алхимика, правда, друг был немногословен. Нас с паном Котовским связывал контракт, согласно которому мы не могли разглашать информацию о его проблемах и о том, чем мы занимались. Так что Петер отвечал уклончиво и более чем расплывчато.
– Важно, что мы не применяли ничего из реестра запрещенных чар. Можете хоть вашего артефактора пригласить, он подтвердит.
– О, уверен, так и есть. Только реестр – не слишком надежная вещь, он быстро устаревает. Вы, ребятки, всегда придумываете что-то новое, все более пакостное и непредсказуемое. Скажите мне главное, барон: ваши действия способны причинить вред подопытному?
Петер кинул растерянный взгляд на меня.
– Что, фрейлейн Гревениц тут главная? – с насмешкой спросил Рихтер. – Фрейлейн, не поделитесь со мной? Зачем вам вообще живой человек на опыты? Или вы его собирались умертвить с помощью фрейлейн Тиоли, а потом начать чаровать по-настоящему?
– Фрейлейн не может вам ответить. Мы заключили контракт о неразглашении, – ответил вместо меня Котовский, вставая и потирая запястья. Я поспешно накинула на его плечи покрывало со стола, хотя надежды, что алхимик не заметил знаки на спине, было мало.
– А о другом контракте вы не позаботились?
– О каком? – спросила настороженно.
– О том, что защитит вас, фрейлейн, и ваших друзей в случае смерти пана Котовского. Мало ли что может произойти.
Тут уже настала моя очередь растерянно смотреть на Петера. Тот, впрочем, не нервничал.
– Да, такой контракт есть, – сказал он. И уже мне: – Я заключил его с господином Котовским в день нашего знакомства.
Все же у Петера Шефнера голова варила, в отличие от моей – в таких формальных вещах я была довольно беспомощна.
К счастью, мы довольно скоро надоели господину полицейскому, и, задав еще несколько формальных вопросов сначала Марте, а затем Котовскому, он решил нас покинуть.
– Ведите себя тише, чтобы не беспокоить хозяйку дома, – на прощание сказал Рихтер, когда его подчиненные ушли. – И, Петер, передавай привет своему дяде. Скажи ему, что если он еще раз попробует подсунуть нам Джиса, то уже я приду к нему поработать. Пусть попробует отказаться от такой помощи.
– Непременно скажу, – уныло кивнул мой друг.
Я убедилась, что алхимик уехал, и только тогда смогла хоть немного расслабиться.
– И откуда ты его знаешь, Петер?
– Рихтер друг моего дяди по университету. Был им, по крайней мере, – я не видел его в нашем доме лет пять. Да и в столице он бывает редко.
– Занимая столь высокий пост в полиции? – удивился роанец.
– О, это чисто формальная должность, чтобы удержать его на службе. С Гайне он не ладит, в департаменте магии ему скучно, а вот в полиции прижился. Наверное, потому, что Холла спокойно относится к его… привычкам.
– Почему ты назвал этого мага особенным? – спросил Котовский. – И что у него с глазами?