– Я попытался использовать нашу связь, но все бесполезно, – хмуро пробормотал Рихтер. – Ты можешь… можешь отследить Софи?
– Пока нет. Похитители побеспокоились об этом. Все ее артефакты остались здесь.
– Я видел, – голос алхимика дрогнул.
Девушку забрали, предусмотрительно сняв с нее все украшения, не разбираясь, обладают они магическим свойством или нет. От обручального кольца они так просто избавиться не могли, что их не остановило.
– Есть предположения, что случилось с автомобилем? – спросил Мартин, отгоняя всплывшую перед глазами ужасную картину.
– Что с автомобилем?! Ты спятил, Мартин! Софи похитили и покалечили, Джис скорее всего останется без ноги, племянник твой неизвестно когда оправится от ментального удара, а тебя волнует твой драндулет?!
– Ты не понимаешь. В мою машину можно выстрелить из пушечного орудия, и она не получит ни царапинки, а сейчас она превратилась в груду металлолома. Меня кто-то предал.
– Тряхни своих артефакторов, которых ты подпускал к кабриолету.
– С авто возились Петер и Софи. Едва ли она сама сломала машину и позволила себя похитить.
Рихтер бросил короткий взгляд на Петера, рядом с которым присел целитель, о чем-то его тихо спрашивающий.
– Вот как… – бесцветно сказал он. – Сам?
– Я думаю, нет. В последнее время он снова начал меня избегать, но я не особо волновался. Мне казалось, я в курсе причины. Знаешь же, что мы не очень ладим, а тут еще и…
– А тут еще и вы с Софи до неприличия счастливые, – криво улыбнулся алхимик. – Но Петер не стал бы из-за ревности так поступать с ней, тем более когда у него самого свадьба через полторы недели.
– Дослушай. Я говорю, мне казалось, что я знаю причину. Но могла быть еще одна, чтобы Петер избегал попадаться мне на глаза. Если он был под ментальным воздействием.
– Которое весьма удачно должна скрыть его травма. Что будешь с ним делать?
– Карантин, а потом, когда ему станет лучше, попрошу тетушку Адель выяснить, насколько сильным было внушение.
– Да, промывать мозги в вашей семье умеют… – вяло отозвался Рихтер. Лицо его казалось серым и осунувшимся.
«Я, наверное, выгляжу не лучше». Мартин прищурил слезящиеся от усталости глаза, глядя в уже начавшее светлеть небо. Больше всего хотелось отправить в здание министерства все доступные ему силы и взять его штурмом. Однако здравый смысл подсказывал ему, что девушки там нет. К тому же любые слишком резкие движения могли повредить Софи. Сейчас он отправил с десяток людей собирать информацию о том, где могла бы быть девушка, да и Рихтер не будет сидеть без дела. Все, что он мог пока сделать сам, – попытаться добраться до министра.
– Зачем Гайне сделал это? – спросил алхимик. Он, как и Мартин, не сомневался в том, кто стоял за нападением. – Она ему сейчас бесполезна. Только чтобы отвлечь тебя?
– В том числе. Возможно, это месть.
«Если бы я не загнал Гайне в угол, ничего бы этого не было. Или если бы я избавился от него раньше. Или…»
– Прекрати! – поймав взгляд менталиста, приказал Рихтер. – Нашел время раскисать! Тебе сейчас нужно до браться до министра, чего бы это ни стоило. Получи разрешение на допрос и вытряси из его гнилой душонки все, что нужно. А я попробую воспользоваться своим даром. Но на это нужно время, как ты понимаешь.
Мартин склонил голову.
– Спасибо, Корбин. Знаю, что ты делаешь это не для меня, а для Софи, но я все равно тебе благодарен.
Зеленые глаза со странным вытянутым зрачком впились в темно-карие.
– Потеряешь Софи в следующий раз, и я заберу ее у тебя. Ты меня понял?
Шефнер не ответил на угрозу, но и взгляда не отвел.
– Давай сначала ее найдем, а остальное потом.
Алхимик кивнул, устало прикрыв веки.
Глава 26
Моя голова лежала на чем-то неудобном, но довольно мягком, а по волосам нежно гладили, что-то ласково бормоча. Приятно.
Вот только голос принадлежал отнюдь не Мартину.
Стоило мне это понять, как я тут же распахнула глаза и попыталась сесть. Но мужские руки, секунду назад бывшие такими ласковыми и осторожными, удержали меня на месте. Голова моя ударилась о чужие колени, вызвав вспышку боли. Я не удержалась и застонала. В голову будто воткнули штырь, в груди надсадно ныло, не давая сделать полноценный вздох, и отчего-то очень сильно болела левая рука.
– Лучше не вставать, – предупредил меня смутно знакомый мужчина, положив прохладную ладонь на мой лоб. Боль немного стихла. – Я еще не закончил.
Я видела где-то это лицо. Худощавое, довольно приятное, хотя и несколько бледное, будто его хозяин редко выходил на улицу. Болотно-зеленые глаза разглядывали меня с не меньшим интересом.
– Вы маг?
– Целитель.
– Я больна? – слабо удивилась.
Воспоминания были какими-то размытыми, а некоторые отсутствовали вовсе. Кажется, я праздновала с сокурсниками защиту дипломного проекта и фактическое окончание учебы. Затем за мной приехал Рихтер. Ему нужна была помощь в полицейском департаменте. Потом… Не помню, что случилось потом. Но что-то плохое.
– Над тобой поработали менталисты. Ментальный блок, поставленный на твой разум, они так снять и не смогли, не уничтожив твою психику, но их заклинания все-таки причинили тебе вред. Я постарался убрать все негативные эффекты, но боюсь, что от головной боли так быстро не избавиться.
– Трудно дышать…
– А за это можешь сказать спасибо боевым магам. Особенно одному, – взгляд целителя заледенел. – Жаль, что мне не дали возможности поговорить. Было бы забавно лишить его обеих рук и посмотреть, как он будет дергаться. Но не сомневайся, рано или поздно я доберусь до него.
Боевые маги, менталисты. Когда я успела перейти дорогу всем этим ребятам? Я была слишком растерянна, чтобы обратить внимание на странные слова целителя. Казалось более важным вспомнить, что со мной произошло и почему какие-то маги пытались разобрать меня по винтикам. Я осторожно повернула голову, изучая комнату, в которой оказалась. Светлые стены, низкий потолок, отсутствие окон. Из мебели лишь кровать и простой деревянный стол с двумя стульями. У дверей двое стражников, старающихся не смотреть в нашу сторону. В форме. Военные? Эта мысль неприятно кольнула, хотя причина беспокойства осталась для меня загадкой. Мысли вяло ворочались в моей почти пустой голове, а попытки что-то вспомнить и вовсе вводили в ступор. Вероятно, мои когнитивные функции пострадали довольно сильно, и хотелось бы узнать, из-за чего.
В комнате было довольно холодно. Даже одеяло, в которое меня заботливо укутали, не спасало от озноба. И это тянущее неприятное чувство в левой руке. Я попробовала пошевелить пальцами и поняла, что они почти парализованы. Попыталась выпростать из-под одеяла ладонь, но была остановлена целителем. Он склонился ко мне, тихо сказав:
– Мне жаль, что так получилось. Но мы все исправим, Софи, я обещаю.
Я скинула одеяло и подняла дрожащую от усилий руку перед собой. Ладонь была замотана в бинты, а безымянный палец отсутствовал.
Этого не может быть! Какая-то злобная шутка, морок. Я смотрела на свою кисть и не узнавала ее, не чувствовала своей. Щеки обожгло горячими слезами.
– Почему? Почему со мной так поступили?.. – Горло сжало, и я замолчала, восстанавливая дыхание.
Руки для артефактора – самый важный инструмент. Я никогда не работала без защитных перчаток или пинцета для тонких манипуляций, предпочитая не касаться опасных изделий голыми руками. И все же оказалась покалечена.
Целитель приподнял меня, прижимая к груди и баюкая, как совсем недавно делал это Мартин.
– Тс-с-с, все будет хорошо. Я о тебе позабочусь, моя дорогая милая крестница…
Крестница? Я подняла ошарашенный взгляд на обнимающего меня мага. Теперь я узнала его.
– Франциск Вагнер?
– Франк. Так называла меня Абигейл, твоя мать.
Я зажмурилась. Все то, от чего так упорно бежал мой разум, обрушилось на меня в один момент. Беспокойство Рихтера, провожавшего нас с Петером в дорогу, взломанные чары на автомобиле Шефнера, нападение боевых магов. И вот я здесь, с Франциском Вагнером, моим крестным… Нет. Не так. С убийцей Франком, лишившим жизни с десяток женщин на улицах Брейга. А теперь и я была в его власти.
Мне казалось, что меня сейчас разорвет от переполняемых эмоций: страха, гнева, отчаяния. Что мне делать? Что я могу вообще сделать?! Неспособная постоять за себя даже со всеми своими артефактами, без них, к тому же искалеченная, я была и вовсе беспомощна.
«Раны пройдут. Но если ты сдашься сейчас, то тебе ничто уже не поможет. Поэтому ты должна быть сильной».
Почему-то именно в этот момент я вспомнила слова деда, сказанные мне пятнадцать лет назад. Наверное, потому, что именно тогда, будучи восьмилетним ребенком, я впервые узнала вкус бессилия. Ученик моего деда Танас Шварц решил подшутить надо мной, активировав боевой артефакт в подвале дома, и это едва не стоило мне жизни. В результате я несколько месяцев провела на больничной койке, не зная точно, смогу ли ходить в дальнейшем. Как я ненавидела весь мир тогда, как ненавидела себя – слабую, жалкую! Только благодаря деду и этим его словам – жестоким, но действенным, – я не сдалась тогда, а затем смогла справиться с предательством Танаса, отдавшего меня алертийцам.
И теперь я тоже должна быть сильной, так как иначе – смерть. Может быть, не физическая, но та Софи, которая достойна носить имя Вернер, исчезнет, останется лишь ее тень. Меня пронзила горькая мысль: интересно, будет ли Мартин доволен этой Софи? Ведь тогда я перестану причинять ему беспокойство, став тихой и покорной.
Я сжала покалеченную кисть в кулак, и боль, реальная, физическая боль, пронзившая руку, вытеснила ненужные эмоции. Рыдать и биться в истерике я буду потом. Сейчас мне нужно выяснить, насколько плохи мои дела.
– Отпустите меня, – свой голос я услышала как будто издалека. Ровный, почти безжизненный.
Вагнер, видимо, поняв, что я успокоилась, разжал объятия и позволил мне сесть. Я отодвинулась от него как можно дальше, прижавшись спиной к стальным прутьям кровати. Посмотрев в сторону солдат, негромко спросила: