Несмотря на успешные примеры и на тот факт, что умение рассуждать критически и непредубежденно – необходимое условие для мышления о чем бы то ни было, лишь немногие из учебных заведений поставили перед собой цель поощрения рациональности. (Это касается и того университета, где преподаю я сам: при обсуждении нового учебного плана я предложил в обязательном порядке знакомить студентов с когнитивными искажениями, но эта идея не встретила понимания.) Многие психологи призывают коллег «распространять знание о борьбе с искажениями», потому что это один из наиболее значительных вкладов в благополучие человечества, какой только может сделать наша наука[1125].
Но эффективных программ обучения критическому мышлению и борьбы с когнитивными искажениями недостаточно, чтобы избавить людей от мышления, оберегающего идентичность, которое заставляет их цепляться за любые воззрения, способствующие повышению статуса их группы и их собственного статуса внутри группы. Именно эта болезнь в первую очередь опасна в политической сфере, но ученые до сих пор неверно описывают ее механизм, ссылаясь на иррациональность и научную безграмотность, хотя истинная причина тут – близорукая рациональность трагедии интеллектуальных общин. Как заметил один автор, ученые часто общаются с широкой публикой, как англичане с иностранцами: повторяют то же самое помедленнее и погромче[1126].
Значит, чтобы сделать мир разумнее, мало научить людей правильно думать и отпустить их на все четыре стороны. Важны и правила ведения споров на рабочем месте, в дружеском общении, на дискуссионных площадках и в сфере принятия решений. Эксперименты показали, что верный набор таких правил позволяет преодолеть трагедию интеллектуальных общин и убедить людей не привязывать свое мышление к идентичности[1127]. Одну работающую методику давным-давно изобрели раввины: они заставляли учеников йешивы меняться ролями в талмудических спорах, защищая позицию, противоположную собственной. Есть и другая – предлагать участникам искать консенсус в рамках небольших дискуссионных групп; таким образом, они вынуждены отстаивать свое мнение перед коллегами, и истина обычно торжествует[1128]. Сами ученые наткнулись еще на одну такую стратегию, которую назвали состязательным сотрудничеством: заклятые противники сообща пытаются добраться до истины, организуя такую эмпирическую проверку, результаты которой они все заранее соглашаются считать убедительными[1129].
Но даже элементарное требование развить собственную мысль способно лишить человека неоправданной уверенности в своей правоте. Люди, как правило, переоценивают степень понимания ими мира: это когнитивное искажение, которое называют «иллюзией глубины понимания»[1130]. Мы уверены, что знаем, как работает застежка-молния, цилиндровый замок или унитаз, но, как только нас просят это подробно объяснить, мы вынуждены признать, что и понятия не имеем. То же самое касается и болезненных политических вопросов. Когда людей с железобетонными убеждениями по поводу программы медицинского страхования «Обамакэр» или Североамериканского соглашения о свободной торговле (NAFTA) просят объяснить, в чем суть этих мер, они мгновенно осознают, что вообще не понимают, о чем разговор, и проявляют большую готовность выслушивать контраргументы. Важнее всего, вероятно, то, что люди меньше подвержены когнитивным искажениям, когда вопрос касается лично их и им придется жить с последствиями своих суждений. Анализируя публикации, посвященные рациональности, антропологи Хьюго Мерсье и Дэн Спербер пишут: «Вопреки общепринятой безрадостной оценке умственных способностей человека, люди вполне способны размышлять рационально, как минимум когда они оценивают аргументы, а не выдвигают их и когда они видят своей целью поиск истины, а не победу в споре»[1131].
То, каким образом правила ведения дискуссии, принятые в определенных сферах, делают нас как общество глупее или умнее, помогает разрешить парадокс, то и дело всплывающий в этой главе: почему человечество, кажется, становится все менее рациональным в эпоху беспрецедентного изобилия знаний и развития инструментов для их распространения. Ответ таков: в большинстве сфер деятельности разум вовсе не сдает своих позиций. Не растет число пациентов, умерших в больницах по вине шарлатанов, самолеты не падают с небес, а продукты не гниют на складах, потому что никто не может придумать, как доставить их в магазин. Главы, посвященные прогрессу, ясно доказали, что наша коллективная изобретательность все успешнее справляется со стоящими перед обществом задачами.
На самом деле мы являемся свидетелями победы разума над догмами и инстинктами во все новых областях. СМИ разбавляют шеренги репортеров и обозревателей статистиками и специалистами по фактчекингу[1132]. Рыцари плаща и кинжала из национальных разведслужб учатся заглядывать все дальше вперед с помощью суперпрогнозистов, прибегающих к байесовскому подходу[1133]. Доказательная (эпитет, который давно уже должен был стать избыточным) медицина полностью преобразила здравоохранение[1134]. Психотерапия прошла путь от кушеток и блокнотов до методов, основанных на обратной связи от клиента[1135]. В Нью-Йорке, как и в других городах, число насильственных преступлений снижается с введением системы Compstat, обрабатывающей различные массивы данных в режиме реального времени[1136]. Стратегии помощи развивающимся странам разрабатывают так называемые «рандомисты» – экономисты, которые прибегают к рандомизированным исследованиям, чтобы отличить бестолковое расточительство от мер, которые действительно улучшают жизнь людей[1137]. Движение эффективного альтруизма, противопоставившее действия, которые помогают нуждающимся, тем, что лишь полируют сияющий нимб над головой благодетеля, придает новый смысл благотворительности и волонтерству[1138]. В спорте применяется стратегия Moneyball, подразумевающая эффективное использование ограниченных ресурсов благодаря тренерским решениям, которые опираются на статистический анализ, а не на чутье или опыт, что позволяет умным командам побеждать богатые и дает фанатам все новые темы для обсуждения[1139]. В блогосфере сформировалось сообщество LessWrong, призывающее пользователей «ошибаться меньше», опираясь на байесовские методы и компенсируя собственные когнитивные искажения[1140]. В государственном управлении постоянно применяются непрямые поведенческие указания (их еще называют подталкиваниями) и доказательный подход к разработке правительственных программ, что позволяет получать больше пользы для общества, потратив меньше налоговых долларов[1141]. Сфера за сферой мир становится все рациональнее.
Не обошлось, конечно, и без яркого исключения: я имею в виду выборы и все, с ними связанное. Здесь действуют правила, коварно придуманные так, чтобы вытаскивать из людей все самое иррациональное[1142]. Избиратели должны высказываться по вопросам, которые не касаются их лично. Им не приходится искать информацию или обосновывать свою позицию. Практические вещи вроде торговли и энергетики увязываются с болезненными проблемами вроде эвтаназии и преподавания теории эволюции. Каждый такой комплект позиций закреплен за одной из коалиций избирателей со своими географическими, расовыми и этническими характеристиками. Пресса освещает выборы, как лошадиные бега, и анализирует расхождения в программах, сталкивая идеологизированных пустобрехов в соревнованиях на громкость крика. Все это отбивает у людей охоту к рациональному анализу и подталкивает их к безудержному самовыражению. Какие-то из этих характеристик электорального процесса – результат ошибочного представления, что преимущества демократии обеспечиваются самими выборами, хотя куда важнее тут демократическая форма правления: государственная власть, ограниченная в своих полномочиях, считающаяся с мнением граждан и внимательная к последствиям своих действий (глава 14). В результате мы наблюдаем преобразования, призванные сделать систему более «демократичной», – плебисциты и прямые первичные голосования для определения кандидатов, которые могут вместо этого делать ее менее рациональной. Такие парадоксы присущи демократии по определению, их обсуждают со времен Платона[1143]. Тут нет никаких готовых решений, но начать можно с определения самых острых из текущих проблем, поставив перед собой задачу снизить их остроту.
В не самых политизированных вопросах люди вполне способны быть в целом рациональными. Кахан отмечает, что «ожесточенные общественные дебаты на научные темы скорее исключение, нежели правило»[1144]. Никто не станет яростно спорить, работают ли антибиотики, или можно ли пьяным садиться за руль. Подтверждением тут может служить недавний непреднамеренный эксперимент с отлично подобранной контрольной группой[1145]. Вирусы папилломы человека (ВПЧ) передаются половым путем и являются основной причиной рака шейки матки, который можно предотвратить с помощью вакцинации. Гепатит В тоже передается половым путем и тоже вызывает рак, который можно предотвратить вакцинацией. Однако программа вакцинации прот