А действительно, возможно ли благо без Бога? Может, сама наука опровергает теорию безбожной вселенной, которую навязывают нам ученые-гуманисты? Не существует ли какого-то естественного механизма приспособления к божественному присутствию – гена Бога в ДНК, модуля Бога в мозге, гарантирующего, что религия всегда выстоит под натиском светского гуманизма?
Давайте начнем с религиозной морали. Моральные кодексы многих религий в самом деле запрещают людям убивать, калечить, грабить или предавать друг друга. Но те же постулаты приняты и в светской морали, и по очевидной причине: это абсолютно рациональные правила, работающие в интересах каждого; любой член общества хочет, чтобы его соотечественники их соблюдали. Неудивительно, что эти нормы записаны в законах всех государств и, похоже, существовали в любом человеческом обществе[1248].
Зачем же тогда нужна ссылка на сверхъестественного законодателя, что она добавляет к гуманистическому стремлению улучшить жизнь людей? Самое очевидное – сверхъестественное принуждение, веру, что, если некто согрешит, Господь его поразит, отправит в ад или вычеркнет из Книги жизни. Это привлекательное дополнение: вряд ли светские органы правопорядка способны обнаружить и покарать любое прегрешение, а каждый из нас заинтересован, чтобы все окружающие точно знали, что убийство им с рук не сойдет[1249]. Словно Санта-Клаус из песни, Бог смотрит на вас, когда вы спите, знает, когда вы проснулись, и помнит, как вы себя вели, так что уж, ради Бога, ведите себя хорошо[1250].
Но у религиозной морали есть два фатальных недостатка. Во-первых, нет никакой убедительной причины верить, что Бог существует. В полемическом приложении к своему роману «Тридцать шесть аргументов в пользу существования Бога: художественный вымысел» (Thirty-six Arguments for the Existence of God: A Work of Fiction) Ребекка Ньюбергер-Голдстейн (отчасти опираясь на идеи Платона, Спинозы, Юма, Канта и Рассела) по очереди опровергает каждый из них[1251]. Самые распространенные доводы – вера, откровение, священные писания, авторитет, традиция и субъективная привлекательность – это вообще не доводы. И не только потому, что по здравому размышлению им нельзя доверять. Дело в том, что разные религии, опираясь на такие источники, делают противоречащие друг другу заявления о том, сколько богов существует, какие чудеса они совершали и чего они требуют от своей паствы. Исторические исследования исчерпывающе продемонстрировали, что священные писания представляют собой произведения человеческого, слишком человеческого труда, отражают реалии соответствующих периодов и полны внутренних противоречий, фактических ошибок, заимствований у соседних цивилизаций и абсурдных с точки зрения науки утверждений (скажем, что Господь создал Солнце через три дня после отделения света от тьмы). Глубокомысленные рассуждения искушенных теологов не более убедительны. Космологический и онтологический аргументы существования Бога логически несостоятельны, телеологический был опровергнут Дарвином, а остальные или полностью ложны (как теория, что люди одарены внутренней способностью ощущать божественную истину), или представляют собой попытку уйти от ответа (как предположение, что Воскресение Христа было слишком важно для Бога, чтобы тот мог допустить возможность его эмпирической проверки).
Некоторые авторы настаивают, что наука не имеет права голоса в этом споре. Они хотели бы ограничить науку с помощью доктрины «методологического натурализма», согласно которой она в принципе неприложима к вопросам религии. Это позволило бы выделить некое идеологическое убежище, где люди могли бы сохранять веру, не восставая против науки. Но, как ясно из предыдущей главы, наука – это не игра со случайно выдуманными правилами; это процесс поиска объяснений устройства Вселенной с помощью разума и последующая проверка их истинности. В книге «Вера против фактов»[1252] (Faith Versus Fact) биолог Джерри Койн показывает, что существование Бога Священного писания – научная гипотеза, которая вполне поддается проверке[1253]. Исторические тексты Библии можно было бы подкрепить данными археологии, генетики и филологии. В ее книгах могли бы содержаться опередившие свое время научные истины вроде «Не путешествуй быстрее света» или «Две перевитых нити заключают в себе тайну жизни». Однажды с небес может пролиться яркий свет и на землю сойдет мужчина в сандалиях и белых одеждах, несомый крылатыми ангелами, который исцелит слепых и оживит мертвых. Мы можем собрать доказательства, подтверждающие, что молитва помогает вернуть зрение или заново отрастить ампутированную конечность, что человек, всуе поминающий имя Пророка, падает замертво, а тот, кто молится Аллаху пять раз в день, не болеет и не знает неудач. Говоря более обобщенно, данные могут показать, что с хорошими людьми происходят хорошие вещи, а с плохими – плохие: что погибшие в родах матери, умершие от рака дети, а также миллионы жертв землетрясений, цунами и холокостов получили по заслугам.
Другие постулаты религиозной морали, такие как существование нематериальной души и реальности за пределами материи и энергии, тоже можно проверить. Нам может попасться отрубленная голова, которая говорит. Ясновидящий может предсказать точный день стихийного бедствия или террористической атаки. Тетушка Хильда может передать с того света, под какой из половиц она спрятала свои бриллианты. Воспоминания пациентов, переживших кислородное голодание и ощутивших, как душа покидает тело, могут содержать проверяемые детали, недоступные органам чувств. Тот факт, что все подобные сообщения до сих пор оказывались сказками, ложными воспоминаниями, переоцененными совпадениями или дешевыми трюками, опровергает гипотезу о существовании нематериальной души, подлежащей Божьему суду[1254]. Существуют, конечно, деистические философии, где Бог создал Вселенную, а затем самоустранился, ограничившись ролью наблюдателя и не вмешиваясь в происходящее, или где понятие «Бог» – просто синоним для законов физики и математики. Но эти бессильные боги находятся не в том положении, чтобы брать на себя определение морали.
Многие религиозные верования возникли как попытка объяснить природные феномены вроде погоды, болезней или происхождения видов. По мере того как эти гипотезы заменялись научными, область приложения религии постепенно сокращалась. Но научное понимание в принципе не может быть полным и окончательным, а потому последним прибежищем теизма всегда останется псевдоаргумент, известный как «Бог белых пятен». Сегодня наиболее утонченные из теистов пытаются поместить Бога в два таких белых пятна: фундаментальные константы физики и трудную проблему сознания. Любого гуманиста, настаивающего, что нельзя апеллировать к Богу для обоснования морали, обязательно ткнут носом в эти белые пятна, так что позвольте мне сказать пару слов о каждом из них. Надеюсь, после этого вы согласитесь, что они, вероятнее всего, последуют вслед за теорией, объясняющей грозу действиями Зевса-громовержца.
Нашу Вселенную определяет всего несколько констант, характеризующих величину основных сил (гравитации, электромагнетизма и ядерных взаимодействий), число измерений пространства-времени (четыре) и плотность темной материи (которой мы обязаны ускорением расширения Вселенной). В книге «Всего шесть чисел» (Just Six Numbers) Мартин Рис перечисляет их чуть ли не по пальцам одной руки; точное количество зависит от того, на какую версию физической теории мы опираемся и учитываем ли мы сами константы или же соотношения между ними. Если бы любая из этих констант была немного другой, то материя разлетелась бы в разные стороны или коллапсировала в один сгусток, а звезды, галактики и планеты, не говоря уже о земной жизни и Homo sapiens, никогда бы не возникли. Наиболее устоявшиеся на сегодняшний день теории физики не объясняют, почему эти константы так точно настроены под величины, обеспечивающие условия для жизни (особенно это касается плотности темной материи), и потому религиозный аргумент гласит: здесь не обошлось без настройщика, то есть Бога. Это древний телеологический аргумент, приложенный ко всему космосу в целом, а не только к живым существам.
Тут на ум немедленно приходит столь же древнее возражение – проблема теодицеи. Если Господь в своем бесконечном могуществе настроил Вселенную так, чтобы она способствовала нашему появлению, зачем же он создал такую Землю, где геологические и метеорологические катастрофы опустошают целые регионы, населенные ни в чем не повинными людьми? В чем божественный замысел супервулканов, которые вредили нашему виду в прошлом и запросто могут стереть его с лица земли в будущем? Почему Солнце должно превратиться в красного гиганта, что уж точно приведет нас к тому же финалу?
Но даже эти доводы совершенно излишни. Якобы тонкая настройка фундаментальных констант вовсе не ставит физиков в тупик – ученые активно разрабатывают ряд объяснений. Одно из них заявлено в названии книги физика Виктора Стенджера «Заблуждение тонкой настройки» (The Fallacy of Fine-Tuning)[1255]. По мнению многих специалистов, пока нет оснований утверждать, что вариантов всего два: либо величины фундаментальных констант случайны, либо они имеют единственное совместимое с жизнью значение. Дальнейшее развитие физики (особенно долгожданное объединение теории относительности и квантовой теории) может продемонстрировать, что некоторые из величин должны быть именно такими, какие они есть, а вот остальные могли бы принять и другие значения или, что еще важнее, некие комбинации значений, обеспечивающие су