[724]. Еще в 1950-х годах мой дедушка по отцовской линии стоял за прилавком неотапливаемой сырной лавки на монреальском рынке день и ночь, семь дней в неделю, боясь попросить об уменьшении нагрузки, чтобы его место не отдали другому. Когда мои молодые родители встали на защиту его прав, ему начали время от времени давать выходной (который хозяин лавки, подобно Скруджу, без сомнения, считал «слабым оправданием для того, чтобы запускать руку ему в карман»), пока ужесточение трудового законодательства не одарило деда предсказуемой шестидневной рабочей неделей.
Хотя некоторым счастливчикам и удается получать деньги за реализацию своих основных возможностей, в силу чего они сами рвутся поработать сверхурочно, большинство трудящихся только рады двум дюжинам дополнительных часов свободы, в которые они могут выражать себя другими способами (в свои трудно доставшиеся ему выходные дни мой дедушка читал газету на идише, а потом надевал парадные пиджак, галстук и шляпу и наносил визиты сестре или нам с родителями).
РИС. 17–1:Продолжительность рабочей недели, Западная Европа и США, 1870–2000
Источник: Roser 2016t, на основании данных Huberman & Minns 2007. Данные для работников обоих полов, занятых на производстве и работающих на полную ставку в несельскохозяйственных отраслях
Аналогичным образом, хотя многие из моих коллег-профессоров освобождают свои кабинеты только ногами вперед, работники многих других специальностей с радостью тратят пенсионные годы на чтение, самообразование, посещение национальных парков и возню со внуками в уютном домике на острове Уайт. И это тоже дар современности. Морган Хаузел заметил:
Мы постоянно переживаем по поводу надвигающегося кризиса американской пенсионной системы, не осознавая, что сама концепция пенсии – уникальное явление последних пяти десятилетий. Не так давно жизнь типичного американца состояла из двух стадий: работа и смерть… Просто задумайтесь: сегодня средний американец уходит на пенсию в 62 года. Сто лет назад средний американец умирал в 51[725].
Из рис. 17–2 видно, что в 1880 году почти 80 % американских мужчин в возрасте, который мы считаем пенсионным, все еще работали, но к 1990 году их доля упала до менее чем 20 %.
РИС. 17–2.Выход на пенсию, США, 1880–2010
Источник: Housel 2013, на основании данных Бюро статистики труда США и Costa 1998
Раньше люди не ждали пенсии – они страшились увечья или немощи, которые не позволят им больше работать и обрекут на богадельню: «неотступный страх зимы жизни», как говорили тогда[726]. Даже после принятия в 1935 году Закона о социальном обеспечении, защитившего стариков от полной нищеты, бедность на склоне лет была обычным финалом трудовой жизни, и в моей детской памяти отпечатался образ (возможно, городская легенда) пенсионеров, питающихся собачьим кормом. Но сегодня, когда системы поддержки, обеспечиваемые государством и частным бизнесом, стали куда надежнее, пожилые оказались богаче людей трудоспособного возраста: уровень бедности среди населения старше 65 лет упал с 35 % в 1960 году до менее чем 10 % в 2011 году, что гораздо ниже общенационального уровня в 15 %[727].
Благодаря профсоюзному движению, законодательным новеллам и возросшей производительности труда стала реальностью и еще одна некогда сумасшедшая мечта: оплачиваемый отпуск. Сегодня средний американский работник с пятилетним стажем получает 22 дня оплачиваемого отпуска в год (в 1970 году – 16 дней), и это еще мизер по стандартам Западной Европы[728]. Сокращение рабочей недели, удлинение оплачиваемого отпуска и рост ожидаемой продолжительности жизни на пенсии в совокупности означают, что доля жизни человека, занятая трудом, с 1960 года упала на четверть[729]. Динамика аналогичных изменений в развивающихся странах очень разнообразна, но, став богаче, они, скорее всего, пойдут по стопам Запада[730].
Есть и еще одно средство высвободить значительный объем времени для самореализации человека. В главе 8 мы узнали, что бытовая техника – холодильники, пылесосы, стиральные машины и микроволновые печи – появилась практически в каждом доме, став привычным делом даже для американской бедноты. В 1919 году средний американский работник, чтобы купить холодильник, должен был трудиться 1800 часов; в 2014 году ей или ему хватало для этого 180 часов (причем этот холодильник не требовал разморозки и был оснащен льдогенератором)[731]. Бездумное потребительство? Вряд ли, если вспомнить, что еда, одежда и кров – это три жизненно важные потребности человека, что энтропия непрерывно разрушает все три и что время, потраченное на поддержание их в пригодном к использованию состоянии, можно было бы посвятить чему-то другому. Электричество, водопровод и бытовая техника (или, как ее часто называют, «сберегающие труд приспособления») возвращают нам это время – уйму часов, которые наши бабушки тратили на то, чтобы качать, консервировать, взбивать, заквашивать, пропаривать, подметать, натирать, чистить, выжимать, намыливать, высушивать, простегивать, штопать, вязать и зашивать или, как они жаловались нам, «горбатиться над плитой, стирая пальцы в кровь». Рис. 17–3 показывает, что, по мере того как бытовые приборы и инженерные сети проникали в XX веке в американские домохозяйства, часть жизни, которую мы тратили на работу по дому – а ее, что не удивительно, обычно называют самым нелюбимым времяпрепровождением, – сократилась почти в четыре раза, с 58 часов в неделю в 1900 году до 15,5 часа в 2011-м[732]. Одно только время, необходимое на еженедельную стирку, упало с 11,5 часа в 1920 году до 1,5 часа в 2014-м[733]. Ханс Рослинг считает, что за возвращение нам «постирочных дней» стиральные машины заслуживают звания величайшего изобретения индустриальной революции[734].
РИС. 17–3.Удобства, бытовая техника и работа по дому, США, 1900–2015
Источники:До 2005 года: Greenwood, Seshadri, & Yorukoglu 2005; Бытовая техника, 2005 и 2011: Бюро переписи населения США, Siebens 2013; Работа по дому, 2015: Our World in Data, Roser 2016t, Bureau of Labor Statistics 2016b
Как муж, живущий в эпоху победившего феминизма, я могу с полным правом говорить «мы» и «нам», отмечая это достижение. Но почти везде и всегда в истории домашний труд был уделом только одного пола, так что освобождение человечества от домашнего труда на деле есть освобождение от него женщин. А по большому счету и освобождение женщин вообще. Аргументы в пользу равноправия женщин и мужчин были впервые сформулированы в эссе Мэри Эстел, написанном в 1700 году. Эти аргументы неопровержимы, но почему же потребовались века, чтобы мы к ним прислушались? В интервью, данном в 1912 году журналу Good Housekeeping, Томас Эдисон предсказал одну из величайших общественных трансформаций XX века:
Домохозяйка будущего не будет ни зависеть от прислуги, ни надрываться сама. Она станет уделять меньше внимания дому, потому что дом будет требовать от нее меньше внимания; она будет скорее домашним инженером, чем домашней работницей, потому что на помощь ей придет величайшая из всех горничных – электричество. Эта и другие силы так изменят женский мир, что большая часть совокупной энергии женщин высвободится для использования в иных, самых разнообразных сферах созидательной деятельности[735].
Время – не единственный обогащающий жизнь ресурс, подаренный нам технологиями. Есть еще свет. Возможности света так велики, что он даже служит основной метафорой высшего интеллектуального и духовного состояния – просвещения. В мире природы мы погружены во тьму половину жизни, а искусственное освещение возвращает нам ночь – для чтения и передвижения, для того чтобы видеть лица людей и другими способами взаимодействовать с окружающей средой. Экономист Уильям Нордхаус назвал снижающуюся цену (и, соответственно, растущую доступность) этого ценного для всех ресурса символом прогресса. Рис. 17–4 показывает, что скорректированная с учетом инфляции стоимость миллиона люмен-часов света (этого количества достаточно для двух часов чтения в день на протяжении года) со Средних веков (которые не зря называли Темными веками) упала в 10 000 раз – с 40 500 фунтов стерлингов в 1300 году до менее трех сегодня. В наши дни (и ночи), если вы не читаете, не общаетесь с людьми, не выходите в свет или как-то по-другому не приобщаетесь к культуре, то это не потому, что вы не можете себе позволить искусственное освещение.
РИС. 17–4.Стоимость освещения, Англия, 1300–2006
Источник: Our World in Data, Roser 2016o, на основании данных Fouquet & Pearson 2012. Показана стоимость миллиона люмен-часов (около 833 часов работы лампы накаливания мощностью 80 Вт) в фунтах стерлингов (с поправкой на инфляцию относительно цен 2000 года)
Обрушение монетарной стоимости искусственного освещения на самом деле преуменьшает достигнутый прогресс, поскольку, как говорил Адам Смит, «действительная цена всякого предмета… есть труд и усилия, нужные для приобретения этого предмета»[736][737]. Нордхаус подсчитал, сколько времени должен был отработать человек, чтобы оплатить час чтения в разные периоды истории