[960]. Ряд специалистов по военной стратегии предупреждают, что нам нельзя даже пытаться достичь нуля, потому что в случае кризиса бывшие ядерные державы тут же начнут заново вооружаться, и тот, кто раньше соберет бомбу, может нанести упреждающий удар из страха, что враг поступит так же[961]. Согласно этой логике, миру пойдет на пользу, если традиционные ядерные державы сохранят по парочке боеголовок для сдерживания. Но в любом случае нам еще очень далеко и до нуля, и до «парочки». Пока же этот радостный день не настал, мы можем предпринять кое-какие шаги, которые его приближают и заодно укрепляют международную безопасность.
Самая очевидная мера – сокращение запасов ядерного оружия. Этот процесс идет уже давно. Мало кто знает, с какой скоростью в мире списываются ядерные боеприпасы. На рис. 19–1 мы видим, что по сравнению с пиковым значением 1967 года США сократили свои запасы на 85 %, так что сейчас страна обладает минимальным с 1956 года ядерным потенциалом.[962] Россия, в свою очередь, сократила свой арсенал на 89 % от максимума последних лет существования СССР. (Вероятно, еще меньше людей знают, что около 10 % американского электричества вырабатывается благодаря ядерным зарядам снятых с вооружения боеприпасов, в основном советских[963].) В 2010 году обе страны подписали новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-III), согласно которому они должны уничтожить по две трети развернутых стратегических боеголовок[964]. В обмен на одобрение Конгрессом этого договора Обама согласился на долгосрочную программу модернизации американского арсенала; Россия также модернизирует свои вооружения, но обе страны продолжат сокращать запасы, возможно даже интенсивнее, чем предписано договором[965]. Еле заметные полоски в самом верху диаграммы соответствуют боеприпасам прочих ядерных держав. Арсеналы Великобритании и Франции всегда были невелики и сократились еще в два раза, до 215 и 300 боеголовок соответственно. Китай слегка нарастил свой ядерный потенциал – с 235 до 260, Индия и Пакистан тоже – до 135 у каждой из сторон, запас Израиля оценивается в 80 боеголовок, сколько их у Северной Кореи, неизвестно, но явно немного[966]. Как я уже упоминал, нет никаких оснований считать, что еще какая-то страна собирается обзавестись ядерным оружием, а число государств, обладающих расщепляемыми материалами, на основе которых можно собрать бомбу, сократилось за последние четверть века с 50 до 24[967].
РИС. 19–1.Ядерное оружие, 1945–2015
Источники: HumanProgress, http://humanprogress.org/static/2927, на основании данных Федерации американских ученых, Kristensen & Norris 2016a, Kristensen 2016; см. пояснения в Kristensen & Norris 2016b. Данные включают развернутые и складированные боеприпасы, но не включают оружие, снятое с вооружения и подготовленное к разборке
Возможно, циников не впечатлит такой прогресс, благодаря которому в мире осталось «всего» 10 200 ядерных боеголовок, учитывая, что, как писали на наклейках на бампер в 1980-х, одна-единственная может испортить весь ваш день. Но если сегодня в мире на 54 000 атомные бомбы меньше, чем в 1986 году, то и вероятность случайности, которая может испортить весь ваш день, гораздо ниже, не говоря уж о прецеденте, способствующем дальнейшему разоружению. Две страны продолжат уничтожать боеприпасы, выполняя условия СНВ-III, а возможно, как я уже упомянул, будут действовать в том же духе и дальше, уже не утруждая себя заключением международных договоров с их юридическим крючкотворством и не всем нравящимся символическим значением. Когда напряжение между великими державами ослабевает (а долгосрочная тенденция именно такова, хотя сегодня она и под вопросом), они без лишнего шума сокращают свои дорогостоящие арсеналы[968]. Даже если противники почти не разговаривают друг с другом, они могут согласованно вести «гонку разоружений» при помощи тактики, которую психолингвист Чарльз Осгуд назвал «постепенными обоюдными инициативами по разрядке напряженности» (Graduated Reciprocation in Tension-Reduction, GRIT): одна из сторон делает мелкую одностороннюю уступку, открыто приглашая другую последовать ее примеру[969]. Если когда-нибудь все эти усилия вкупе помогут довести ядерные арсеналы до 200 боеприпасов у каждой из двух стран, это не только кардинально снизит вероятность случайной эскалации, но и окончательно устранит угрозу наступления ядерной зимы, которая в самом деле является экзистенциальной[970].
В обозримом будущем самая большая опасность исходит не столько от количества имеющихся боеприпасов, сколько от условий, определяющих возможность их применения. Стратегия пуска по сигналу предупреждения – это настоящий кошмар. Ни одна система раннего оповещения не способна безошибочно отличить сигнал от шума, а у президента, разбуженного телефонным звонком в три часа ночи, будут считаные минуты, чтобы решить, запускать ли ракеты, пока их не уничтожили прямо в шахтах. Теоретически он может начать Третью мировую войну в ответ на короткое замыкание, стаю чаек или компьютерный вирус болгарских подростков. На самом деле системы раннего оповещения не настолько безнадежны, а механизмов молниеносного автоматического применения ядерного оружия без вмешательства человека не существует[971]. Но пока ракеты могут взлететь в течение считаных минут, риск ложной тревоги, а также случайного, злонамеренного или необдуманного запуска вполне реален.
Стратегия пуска по сигналу предупреждения первоначально задумывалась как средство не дать массированному первому удару уничтожить все ракеты противника прямо в шахтах, лишив его возможности ответить. Но, как я уже писал, ракеты можно запускать с подводных лодок, прячущихся глубоко под водой, или с бомбардировщиков, патрулирующих воздушное пространство, – такое оружие неуязвимо для превентивного удара и позволяет жестоко отомстить агрессору. Решение об ответном ударе можно, таким образом, принимать на трезвую голову, когда никакой неопределенности уже не осталось: если ядерный боезаряд взорвался на вашей территории, вы об этом наверняка узнаете.
В общем, пуск по сигналу предупреждения не является необходимым условием успешного сдерживания и неприемлемо опасен. Большинство специалистов по ядерной безопасности рекомендуют – нет, настаивают, – чтобы ядерные державы вывели свои ракеты из состояния боевой готовности и прикрутили бы к ним фитиль подлиннее[972]. С этим согласны Обама, Нанн, Шульц, Буш-младший, Роберт Макнамара и ряд бывших командующих Стратегического командования Вооруженных сил США и руководителей Агентства национальной безопасности[973]. Уильям Перри советует вообще отказаться от наземных ядерных вооружений, а в целях сдерживания полагаться на подводные лодки и бомбардировщики: размещенные в шахтах ракеты – слишком легкие мишени, и лидеров может одолеть соблазн поразить их, пока имеется такая возможность. Итак, если на кону судьба всего мира, почему кто-то вообще хочет держать ракеты в шахтах в полной боевой готовности? Некоторые эксперты в сфере ядерной метафизики доказывают, что в момент кризиса приказ привести в боевую готовность снятые с дежурства ракеты может быть воспринят как провокация. Другие же замечают, что, так как размещенные в шахтах ракеты надежнее и точнее, их стоит сохранить, ведь с их помощью можно не только предотвратить войну, но и победить в ней. Это подводит нас к еще одному способу снизить риск ядерного конфликта.
Наделенному совестью человеку трудно поверить, что его страна готова применить ядерное оружие для любой другой цели, кроме отражения ядерной атаки. Но именно такой остается официальная политика США, Великобритании, Франции, России и Пакистана: все эти страны заявили, что могут применить ядерное оружие, если они или их союзники подвергнутся массированной неядерной агрессии. Политика применения ядерного оружия первым не просто попирает все представления о соразмерности – она опасна, потому что агрессор, уже применивший неядерное оружие, будет испытывать соблазн нанести предупредительный ядерный удар. И даже если он этого не сделает, на любую ядерную атаку он, скорее всего, отреагирует собственным ядерным ударом.
Таким образом, напрашивающийся способ уменьшить опасность ядерной войны – это провозгласить стратегию неприменения ядерного оружия первым[974]. В теории это исключит вероятность ядерной войны полностью: если никто не применит ядерное оружие первым, ни одна бомба никогда не взорвется. В реальности это отчасти снизит соблазн нанести упреждающий удар. Ядерные державы могли бы подписать по этому поводу отдельный договор или добиться того же результата и с помощью тактики GRIT (пошагово принимая на себя обязательства не атаковать, скажем, гражданские цели, неядерные государства и цели, которые можно уничтожить обычными средствами); наконец, они могли бы просто принять эту стратегию в одностороннем порядке, что в их же собственных интересах[975]. Благодаря ядерному табу сдерживающий эффект политики возможного применения ядерного оружия первым уже не так велик; к тому же такая страна будет по-прежнему защищена обычными вооружениями и возможностью нанести ответный удар: ядерное око за око.