В.: Ты иди впереди, а мы за тобой.
К.: Ты можешь остаться сидеть. Что возможно в относительности, так это быть тем, что существует до познающего, познания и познанного. То, что приходит и уходит, возможно рассматривать как мимолётное. Видеть: это не есть ты. Neti, neti, neti — ни это, ни то, ни другое. Что приходит и появляется — исчезает. Ты есть то, в чём всё появляется и исчезает. Это медитация. Для этого не требуется усилие. Это простота. Это отсутствие усилия. Когда ты есть то, что ты есть, это никогда не является усилием. Я указываю на это: ты не можешь быть всем тем, для чего тебе надо делать усилие. Всё, для чего ты должен специально что-то делать, не может быть этим. То, что ты есть, полностью присутствует безо всякого усилия.
В.: Но я работаю и должен прикладывать усилия, чтобы чего-то добиться…
К.: То, что ты есть, никогда не прикладывало усилий и никогда не будет их прикладывать. Всё происходит само. Ты — не то, что прикладывает усилия. Это часть проявления. Тем, что ты есть, никогда ничего не было сделано или не сделано. Всё всегда делалось само. Всё это самодельно. И когда ты познаёшь, что всё самодельно и всё само появляется и само исчезает, кому здесь тогда ещё напрягаться? Кому ещё нужно что-то делать?
В.: Явно не мне.
К.: Только Я может освободить само себя. Ничто из того, что находится во времени, не может сделать Я тем, что оно уже есть. Таким образом, только Я может пробудить само себя. И это не пробуждение, это просто то, чем оно само является. Ни одно действие и ни одна медитация не могут достичь того, что под силу одному Я. То, что пребывает во времени, не может намеренно сделать что-то, чтобы чего-то достичь. И тем не менее, каждый шаг, который случается во времени, всегда является шагом к себе. Только его никогда не сделал кто-то. Никогда шаг вперёд не был сделан кем-то. Если уж на то пошло, всё это сделало Я, ничего при этом не делая. Оно всегда шагает к самому себе. И оно никогда не может пройти мимо себя. То есть всё, что делает Я, ведёт к нему самому И при этом не существует ничего специального. То есть, не существует медитирования, которое ведёт к себе лучше. Или этого намазывания хлеба или просмотра телевизора, которые ведут к себе хуже. Всё это есть именно то, что ведёт тебя к самому себе. Не существует специалистов по Бытию. С этой точки зрения я знаю не больше, чем все остальные. Я знаю только, что я есть, что есть Бытие. А всё остальное — спекуляции. Я знаю не больше, чем ты.
В.: Я сбит с толку.
К.: Восприми это как небольшой сбой. Это всё сплошные маленькие сбои до тех пор, пока не произойдёт глобальная катастрофа. Тогда Я познаёт само себя и то, что «я» просто никогда не было. Это глобальная катастрофа «я». В самопознании оно полностью исчезает. Ядерный синтез — из всех частей получается то, чем они являются по своей сути. На этом части прекращают своё существование. В огне этого осознания исчезает всё относительное. В этом самоосознании относительная идея больше не может удержаться. Всё относительное сгорает и всякая идея отделённости или неотделённости исчезает.
В.: С этим я бы с удовольствием ещё подождал немного.
К.: Да, и этого ты тоже не можешь.
Я пустота?
Вопрос: В медитации я прихожу в состояние совершенной пустоты. И я знаю: это я!
Карл: Тебе хотелось бы этим быть?
В.: Я есть это. Или нет?
К.: Тебе бы хотелось почувствовать себя дома. И если не со своей семьёй, или в этом городе, или в этой стране, или на этом свете, то хотя бы в пустоте. Тебе в любом случае хотелось бы что-то вроде родины. Пусть даже она называется пустотой. Ах, пустота! Там я дома. Но не важно, какое определение ты себе даёшь, в тот момент, когда ты даёшь определение, ты отделяешь себя от чего-то другого. То есть, когда ты говоришь: «Я пустота», позади этих больших зарослей «пустоты» и «ничто» находится что-то ещё. Там прячется что-то, что могло бы выпрыгнуть. И так всегда, когда ты определяешь себя в качестве чего-то.
В.: А я думал, что мне нужно стараться всегда быть пустотой. Потому что я ею являюсь.
К.: Ты думал, тебе надо стать тем, что ты есть? То, чем ты пытаешься стать, уже то, чем ты не можешь не быть. Когда ты думаешь: «Эта гармония — это такое прекрасное чувство, в таком единстве со всем, наверное, я должен быть этим» или «Эта пустота, в которой ничто не может меня потревожить, — именно этим я и являюсь», тогда ты тоскуешь по некому состоянию. Но то, что ты есть, всегда здесь. Это не состояние. Это не переживание, не чувство. Тебе не нужно тосковать по этому. И становиться этим тебе тоже не требуется. То, что ты есть, не зависит от твоего правильного образа действий или хорошего поведения. Не зависит от становления и исчезновения, не зависит от происходящего во времени, не зависит от жизни, не зависит от смерти.
В.: Это как бесконечность. Я не могу себе этого представить.
К.: Ты не можешь представить себе, чем ты являешься. Точно. Так как ты бесконечность, ты не можешь представить себе самого себя. И никто другой не может. Тебя не может себе представить никто.
Концепция, которая разрушает все остальные
Вопрос: Здесь внушают отвращение к «я»–идее. Но ведь без неё жить-то невозможно!
Карл: Нужна ли тому, что ты есть, мысль для жизни? Для Бытия?
В.: То, что я есть…
К.: Кому нужна «я»–идея? Кому? В любом случае самой «я»–идее.
В.: Ну тогда откажемся от её.
К.: Тебе не нужно ни от чего отказываться. Ничему не требуется уходить и приходить. Это ведь называется не самоубийством, а самопознанием. Но что такое самопознание?
В.: Тоже идея, тоже всего лишь концепция.
К.: Если мы хотим говорить, нам нужно найти концепцию. Концепция, которая — как сказал Рамана — разрушает все остальные концепции. Что это за концепция?
В.: Ты нам скажи. Я больше не хочу думать.
К.: Мысль больше не хочет думать. Потому что до тех пор, пока она не хочет думать, она может оставаться.
В.: Объясни, пожалуйста, что имеет в виду Рамана.
К.: Это техника оставаться в вопросе «Кто я?». Пребывать в невозможности ответа. В таинстве вечного знака вопроса. В совершенном незнании, что ты есть, и есть ли ты. В этой открытости. Открытость сводит на нет «я»–идею и её историю. Действующий или обладающий исчезает в открытости этого не поддающегося ответу вопроса. Подобно огню он сжигает личную историю. Ничего не остаётся. Ничего не может устоять в незнании того, чем ты являешься.
В.: Я никогда не смогу получить ответ? Знак вопроса вечен? Звучит так, что вызывает страдание!
К.: Страдание возникает потому, что ты думаешь: «Если бы у меня был ответ, то в будущем страдание прекратилось бы». Я могу только сказать тебе, что ответ никогда не будет иметь место, и это значит, что страдание не прекратится. Вопрос в том, есть ли здесь и сейчас страдающий? Или страдающий есть только потому, что у него есть надежда, что в будущем страдание прекратится?
В.: Да, возможно, это так.
К.: Пока есть надеющийся, который думает, что, ответив на вопрос «Кто я?», он мог бы достигнуть блаженства, он страдает от того, что этот вопрос никогда не получит ответа.
В.: Звучит ужасно.
К.: Мы сидим здесь для того, чтобы я мог то и дело говорить тебе: «На этот вопрос никогда не будет ответа». То, что ты есть, ты не познаешь никогда. Это просто не объект знания. Можешь ты с этим примириться или нет — это так!
В.: Но это же безнадёжно.
К.: Безнадёжность — это твоя природа. В безнадёжности больше нет «я». Смирение — это освобождение. Ты смиряешься, познав, что идея, что ты можешь достичь себя, — это всего лишь идея. Что то, что ты есть, никогда не может достичь себя, потому что оно себя никогда не теряло. Ты можешь вновь отыскать только то, что удалено от тебя. Но это без остатка здесь. Вопрос «Кто я?» — намёк на эту тайну. Намёк на то, что, по-видимому, ты уже полностью есть то, что ты есть.
В.: А почему я этого не чувствую?
К.: Потому что нет второго Я, которое ты мог бы почувствовать. Это не объект, не чувство, не мысль. Поэтому ты никогда не почувствуешь себя. Самоприкосновения не существует. Ты непознаваем, непостижим, неприкасаем. Тебя никогда не может коснуться что-то другое. Ты абсолютно в себе. Никогда не был рождён, никогда не умрёшь.
В.: Я никогда не узнаю, чем являюсь?
К.: Мы говорим о свободе. А ты хочешь получить ответ, который несвободен. Ты хочешь уцепиться за ответ. Для того, чтобы ты наконец знал, что ты есть, и мог в дальнейшем заботиться об этом. Со страхом в качестве постоянного спутника. Потому что происходит именно это, если у тебя случился глубокий инсайт, или переживание просветления, или познание Божественного: до конца своего существования тебе нужно заботиться о том, чтобы удержать его. Какое же напряжение!
В.: Мою сущностную проблему это не устраняет.
К.: Это несущественно.
В.: Разве неправильно хотеть узнать себя?
К.: Нет, только заносчиво. Ты хотел бы узнать Бога. Что может быть более заносчивым? Тебя постоянно заносит от этой тяжести. Зато потом ты можешь вздохнуть: «О, жизнь тяжела!»
Вирус «кто я?»
Вопрос: Рамана рекомендовал задавать себе вопрос: «Кто я?». Это ведёт к чему-нибудь?
Карл: Этот вопрос подобен лечению зубов. Когда он однажды начинает возникать, то удаляет корни. Это начинается с того, что ты спрашиваешь себя: «Являюсь ли я тем, что думаю? Являюсь ли я тем образом, которым кажусь себе?». Возникают мысли: «Являюсь ли я представлением о самом себе? Действительно ли я есть то, что по утрам появляется как „я“–идея? Или я есть уже до этого? Откуда возникает эта „я“–идея? И в чём она возникает? Кому, собственно, она является? Кто её видит? Разве то, что я есть, не пребывает до всяких мыслей и мимолётных феноменов? Может ли то, что я есть, вообще быть затронуто хоть чем-либо?».