Исрафил обвёл Александра руками.
– Какой тебе интерес? – решил внести в диалог конструктивной критики Витковский. – Почему ты уговариваешь меня идти куда-то и на что-то смотреть?
– Я ангел, парень, – улыбнулся Исрафил. – Мне интересно, что будет, если такой индивид из глубинки, впервые за прошедшие десятки лет, окажется в столице? По-прежнему мёртвой, бездушной, пустой… Что будет? Какие изменения это повлечёт?
– Зачем тебе это узнавать? – со вздохом спросил Александр, близкий к принятию решения.
– Мне скучно, Александр! – воскликнул Исрафил. – Мне тут остаток вечности куковать. А везде одно и то же. Что в Америке, что в Африке, что у вас.
– И ради твоего развлечения я должен рисковать своей нежизнью и идти куда-то в далёкие дали? – слегка рассердился Александр.
– Не ради моего развлечения, а ради себя! – вдохновенно, как продавец телевизионного магазина или проповедник на службе, вымолвил Исрафил. – Подумай об альтернативах медленному разрушению под действием сил окружающей среды и заболачивающего разум прозябания в офисе! И вообще, Москва – не край мира! Неужели ты никогда не хотел посмотреть на мир? Не хотел побывать во Франции, Италии, Испании? В Мавритании, в конце концов?! Ты бы видел, какие прекрасные восходы и закаты на берегу Атлантического океана… Такие появились только через десять лет после Последней Битвы, когда остановились заводы, отгремели своё атомные электростанции, отгорели леса… и природа начала по-настоящему очищаться. Это прекрасно, Александр, просто прекрасно. Стоит того, чтобы увидеть и умереть, искренне говорю тебе! Ну так как?
– И ты будешь следить за мной? – уточнил Александр.
– Приглядывать, если быть точным, – ответил ангел. – Просто приглядывать за изменениями обстановки. Ты не один, Александр, а я не хочу развлечение превращать в какую-то утомительную повинность. Достаточно с меня такого… Но ты ещё не ответил.
– Я подумаю. – произнёс Александр и продолжил путь.
//10 декабря 2031 года. Окраины Екатеринбурга//
– Холодно, сука… – Щуплый, известный в узких кругах медвежатник, вырвал ломик из щели между косяком и дверью. – Калган, что там?
– Тихо всё, – успокоил его второй бывший уголовник, появившийся на лестничной площадке старой хрущёвки.
Бывшим уголовником он являлся по причине того, что в нынешние времена, когда уголовно-процессуальный кодекс перестал функционировать, никто больше не являлся уголовником, ну или уголовниками были все.
Сейчас они вскрывали жилище заместителя губернатора, Валерия Витковского, который в самом начале перехватил контроль над продовольственными складами и очень сильно не понравился населению города Екатеринбург своим дальнейшим поведением…
Да, он на тот момент обитал в Екатеринбурге, поэтому, когда старая власть окончательно утратила контроль, разграблению подверглась администрация, склады, где ничего не нашли, а также квартиры функционеров. Люди искали еду всеми способами, но везде их ждало смертельное разочарование.
Правда, все как-то забыли, что Витковский большую часть своей жизни жил в первоуральской хрущёвке, где легко могли оказаться запасы пищи, прибережённые на крайний случай. Сам замгубера куда-то исчез после того, как стало понятно, что склады никто особо не охраняет, скорее всего, случайно забили арматурами во время народного налёта, а может, запытали в надежде выведать какую-нибудь информацию о тайниках…
Города сейчас не такие пустые, какими могут показаться на первый взгляд. Сам Щуплый, вместе с бандой Академика, обретался в лесах, где они честно охотились на весьма немногочисленных животных и не совсем честно охотились на всяких «натуралистов», то есть жителей, которые с запасами съестного прятались в лесных землянках и наскоро возведённых лачугах.
Последний раз они кого-то находили почти три месяца назад, но жрать хочется всегда, поэтому Академик рискнул сунуться в Первоуральск. По пути Щуплый вспомнил, что замгубера Свердловской области жил не так далеко от него, в оборудованной по высшему классу двушке в старой хрущобе.
На самом деле, позиции Щуплого в банде начали постепенно ослабевать, так как он упустил почти пойманную собаку, поэтому его мозг работал как никогда продуктивно и выцарапал из глубин воспоминаний такой интересный фактик.
– Долго ещё, Щуплый? – спросили с лестничного пролёта ниже.
Это был сам Академик, который вместе с Ериком проверял остальные квартиры на предмет хоть чего-нибудь съестного.
– Не, щас добью замок, он, конечно, блатной, но против лома нет приёма. – ответил Щуплый.
Просунув лом в уже заметно расширившуюся щель между косяком и дверью, Щуплый поймал упор и что есть силы дёрнул. С характерным треском и лязгом и без того изрядно кем-то помученный замок окончательно поддался.
– Калган, – позвал своего напарника Щуплый.
Тот снова появился на лестничной площадке, достал из толстого, но изрядно облезлого пуховика обрез охотничьего ружья и решительно раскрыл дверь потенциально богатой на добычу квартиры.
Золото ничего не стоит, как и серебро, ранее дорогие смартфоны, ноутбуки, ради которых Щуплый рисковал и вскрывал квартиры, сейчас являются лишь лишним грузом, который не наполнит желудок и не согреет отощавший организм в зимнюю сибирскую стужу.
В первые месяцы Щуплый полагал, что самым ценным будут пища и патроны, так оно и оказалось, но это было явно не всё. Тёплая одежда. Если летом ещё как-то ничего, то зимой совершать вылазки за съестным без очень тёплой одежды становится очень и очень тяжело, практически невозможно.
И выяснилось, что тёплой одежды очень мало. Меньше, чем еды, меньше, чем патронов. Особенно в виду того, что мало кто знал, где эта одежда обычно хранится. Запасы магазинов одежды истаяли в первые дни, а загородные склады опустели в первые месяцы. Много кто не нашёл, чем утеплиться в эту аномально холодную зиму и околел. Сейчас как нечто обычное можно встретить во многих квартирах обгрызенные дикими животными человеческие кости, а порой и целые костяки.
Патронов тоже мало. Военные ни с кем не делились координатами складов… Да и сколько осталось этих военных?
Война с Китаем, а затем и с какими-то невесть как здесь оказавшимися силами НАТО, выбила основную массу военных, а те, кто уцелел, сменили окраску на гражданскую и стали выживать как все остальные.
Нет, в прошлом году был случай, когда в городе единоразово появилось очень много оружия и патронов, что знающие люди объясняли обнаружением склада Росрезерва, но Щуплый испытывал сильный скепсис на этот счёт: такие склады найти не зная точных координат почти невозможно, а ещё за них остатки властей будут держаться до последнего, скорее всего, сохранившие организацию военные сейчас там, сидят на огромных запасах жратвы и пережидают Конец Света.
Но в тот раз явный избыток оружия на руках у совершенно левых людей вынудил банду покинуть город, с тех пор они и куковали в лесу, пока с пищей не стало совсем кисло. Ещё и патроны были на исходе. У них из семи человек, огнестрел был только у троих. И то весьма условно: у Калгана осталось четыре патрона двенадцатого калибра, а у Коки всего семь патронов к его Макарову. Сколько патронов осталось у АКМ Академика, никто не знал. Эту тайну он берёг пуще своего единственного глаза.
Щуплый его прекрасно понимал, так как во многом благодаря превосходству в огневой мощи Академик стал «демократически избранным» лидером их дышащего на ладан бандформирования.
– Чисто! – донеслось из квартиры Витковского.
– Всё, заходим… – тихо приказал появившийся за спиной замершего Щуплого Академик, крепкий, некогда упитанный, а сейчас изрядно отощавший и полностью седой дядя лет шестидесяти со шрамом через всё лицо, проходящим левый глаз, который уже не функционировал.
Щуплый вытащил из поясной перевязи китайский молоток с заточенным на манер шила носком, вздохнул и вошёл в квартиру.
С первых же шагов стало понятно, что обитатели некогда не бедствовали: настенные панели из даже на вид дорогого сорта дерева, резная мебель, дорогие люстры, дорогая одежда, висящая на вешалках, а по паркетному полу даже слегка неудобно ходить в обуви, так как такое произведение искусства достойны касаться только чисто вымытые босые ноги…
– Холод проверь… – тихо приказал Щуплому Академик.
На фоне Калган начал курочить что-то деревянное.
Кухня встретила его дорогими узорными обоями, очень дорогой кухонной мебелью, а также массивным холодильником. Щуплый открыл холодильник и приготовился к чему угодно, но не к тому, что увидел…
Пустота.
– Б№%дство… – тихо ругнулся он, закрывая дверцу оборудованного диспенсером охлаждённой воды холодильника и собираясь идти в другие комнаты.
На фоне что-то непрерывно курочилось чем-то тупым, возможно Калгану показалось мало своей кувалды, которую он называл молотком и он включил в дело ноги.
Одумавшись, Щуплый открыл морозильное отделение. Тут ему улыбнулась удача. Десяток консервных банок с кукурузой и бобами послужили довольно-таки веским вознаграждением за их рискованный поход в город.
– Братва, сегодня ужинаем! – довольно ощерившись, произнёс Щуплый, отворачиваясь от холодильника. – Братва?
Тишина.
– Академик, Калган! – окликнул он своих соратников. – Ерик! Кока!
Снова тишина.
Щуплый испытал почти непреодолимое желание выбить оконную раму и сползти на балкон этажом ниже, он так уже делал, правда, в тот раз сильно порезал руку. Зато не сел.
Уже почти смирившись с грядущими травмами, Щуплый начал разворачиваться к окну, как его глаза заметили силуэт в дверном проёме.
– Стой… – неестественно спокойно приказал ему неизвестный мужик в брэндовом пуховике. – Выходи за мной.
Щуплый бы не послушался какого-то мужика, приказывающего ему, но ствол пистолета с глушителем служил веским аргументом для того, чтобы быть паинькой и делать, что говорит этот мужик.
Пройдя в коридор, он прошёл вслед за мужиком в гостиную, где тут же наткнулся на сидящего у стены Академика, в черепе которого сейчас зияло аккуратное отверстие.