С этими словами Фатия вырвала телефон у него из рук. Она посмотрела на него несколько секунд и наставила камеру на Фреда.
– Я все записываю. Ты хочешь что-нибудь сказать в свое оправдание?
Фред, ослепленный светом, забормотал:
– Я… я прошу… прощения.
– Слышишь, Лу? Он просит прощения.
Фред кивнул. Но я не двинулась с места.
– Он попросил прощения. Мне кажется, не совсем искренне. – Фатия повернулась к другим девушкам. – А вы как думаете, девчонки?
Кошки закачали головами:
– Да, совсем неискренне.
Фатия подвела Фреда к высокому буку, и две девушки надели ему на шею веревку.
– Я скажу тебе, что я думаю, – сказала она, наклонившись к самому уху Фреда. – Я считаю, что если бы ты действительно сожалел о том, что сделал с Луизой, нашей сестрой, то тебя бы уже не было на этом свете. Потому что на этом свете нет места для тебя или твоих дружков-охотников, а ты этого не понимаешь. Вы, мужчины, как динозавры. Вы исчезающий вид. Мы больше не станем терпеть все то, что вы заставляли нас выносить не одну сотню лет. Теперь мир принадлежит нам.
Фред молчал, он опустил голову. Думаю, он плакал. Вокруг него кругами ходили коты, словно тигры вокруг косули.
Фатия направила камеру на себя и, улыбаясь, повторила:
– Теперь мир принадлежит нам.
Ее глаза блестели, как две звезды. Она напоминала мне какое-то дикое мифическое существо без возраста, а ее слова звучали как пророчество.
В тот же миг две девушки потянули веревку, и петля вокруг шеи Фреда затянулась. Он всхлипнул, и его подбросило вверх.
Несколько секунд Фред висел в полной тишине. Он отчаянно дергал ногами, а по его пунцовому лицу катились слезы.
Я должна была испытать что-то вроде удовольствия, глядя на его страдания.
Но это было ужасное зрелище.
Настолько ужасное, что у меня не было времени подумать.
Я прыгнула вперед и одним движением вырвала веревку из рук девушек.
Фред упал к моим ногам, словно мешок с грязным бельем. Он закашлялся, держась за горло.
Я повернулась к Фатии. Я думала, что она начнет возражать или накинется на меня, но она не двигалась с места.
Она, ухмыляясь, продолжала снимать.
– А ты все такая же, да?
– Зачем все это, Фатия? – спросила я. – Зачем нам его убивать?
Фатия пожала плечами:
– Тебе виднее Лу. Ведь это тебя изнасиловали.
Меня пробрала дрожь. Я посмотрела на Фреда, лежащего на земле.
– Я не хочу мстить, Фатия. Я хочу добиться справедливости.
Фатия покачала головой:
– Где ты видишь справедливость на этой планете? Они тебя чуть не повесили, Луиза! Мы ведем войну. Настоящую войну. И тебе придется выбрать, на чьей ты стороне.
Она швырнула телефон Фреда к моим ногам.
Девушки вокруг нас стояли неподвижно. Их глаза сверкали. В воздухе витал запах бензина, который я до этого не замечала.
Я снова взглянула на Фреда. Я видела его загнанный взгляд, его лицо, на котором мои когти навсегда оставили три глубокие борозды. Он прекрасно знал, что я могу сделать с ним все, что захочу. Но если я его убью, то превращусь в чудовище, в настоящее чудовище, которое куда хуже, чем он сам.
Я сделала два шага в сторону Фреда и подняла его телефон. Я остановила запись видео и в несколько кликов разослала ролик всем его контактам, добавив подпись: «Не забудем, не простим». Он так же поступил с нашей общей фотографией в тот вечер, когда произошла авария. Вот только теперь все было по-настоящему. Теперь все узнают, кто Фред на самом деле и что он совершил.
Запустив рассылку, я бросила телефон на землю и повернулась к Фреду:
– Вставай и уходи.
Он подобрал свой мобильник и поднялся, стараясь не смотреть на меня.
Я добавила:
– Если ты еще раз поднимешь руку на девушку, я тебя убью.
Он кивнул и, покачиваясь, пошел прочь. Все Кошки смотрели ему вслед.
Ко мне подошла Фатия. Нельзя сказать, что она была настроена враждебно. Она не понимала, почему я так поступила. Будь она на моем месте, то не раздумывая повесила бы Фреда.
– Луиза, ты никогда не изменишься, да?
– Я уже изменилась. И теперь я знаю, чего я хочу, а чего – нет.
Фатия кивнула:
– Ты никогда не задумывалась, что мы стали такими из-за них? Из-за мужчин?
Я ничего не ответила.
– А вот я, – продолжала Фатия, – я уверена, что Мутация – это реакция на все то, что они с нами делали. С незапамятных времен.
Вдалеке раздался вой сирены.
– Фатия, надо уходить, – сказала одна из девушек.
– Куда вы пойдете? – спросила я.
– Мы не знаем. Полиция разрушила наш лагерь. Мы услышали по радио выступление Савини и пришли в город, чтобы спасти как можно больше девушек.
– И много их осталось?
– Думаю, что нет. Они почти все там, на заводе. А ты куда пойдешь?
– У отца Тома был охотничий домик на горе. Там сейчас никого нет.
Я объяснила Фатии, где именно находится домик, и предложила пойти со мной.
Она пожала плечами:
– Знаешь, сельская жизнь не для меня. И к тому же у нас осталось еще одно дельце.
– Вам для этого нужен бензин? Это он у вас в рюкзаках?
Фатия улыбнулась:
– Ага. Мы подожжем «Аврору».
– Это подобно самоубийству.
– Мы еще посмотрим.
– Ты думаешь, это что-то изменит?
Фатия промолчала.
К нам приближались мигалки.
Мы попрощались, стоя посреди парка.
– Удачи, Фатия.
Она хищнически улыбнулась мне в ответ:
– Прощай, Лу. Прощай.
Я добралась до домика к полуночи. Я была совсем без сил.
Дверь домика хлопала на ветру.
Туда, наверное, заходил дикий зверь: стол был опрокинут, а в углу комнаты виднелась кучка фекалий.
Я даже не стала разводить огонь, у меня на это не было сил.
Я улеглась на скамейку, закуталась в накидку и погрузилась в беспокойный сон.
Мне снилось, как какие-то несуразные существа танцуют вокруг костра. В костре были мужчины. Они горели. И никак не могли догореть до конца.
Меня разбудил шум мотора.
Я выглянула в окно.
Кто-то ехал в сторону домика.
Одна фара, желтая, как луна, треск, как от старой кофемолки, – сомнений быть не могло, это мопед Тома. Который его отец так и не починил.
Я вышла из домика. Том резко затормозил и чуть не свалился с мопеда.
Он снял шлем.
– Луиза! Я тебя везде искал!
Я молча бросилась в его объятия и поцеловала его.
Я была счастлива увидеть Тома вновь. После всего, что случилось, я словно вынырнула из воды и вдохнула полной грудью. Я заплакала, прижавшись к нему.
Я рассказала ему о том, что произошло с Сарой, о том, как мне помог месье Бланше, о том, как мяукал Уголек, благодаря которому я нашла запасной выход, о Патрисии и Сати и, наконец, о том, как меня чуть не повесили в парке.
– Они все с ума посходили, – подтвердил Том. – Я смотрел новости, во всех городах происходит то же самое. Савини приказал арестовать всех Кошек. Я было поехал к тебе, но к дому не подобраться: перед ним стоит полицейская тачка. Поэтому я отправился искать тебя по городу. Но тебя нигде не было, так что я решил, что, возможно, найду тебя здесь.
Мы долго-долго целовались, а потом вернулись в домик.
Мы разожгли огонь в старой печке.
– Теперь ты в безопасности. Я привезу тебе еды и питья. И одеяла.
В печи потрескивал огонь, нам становилось тепло.
Том протянул мне свой мобильник, и я позвонила папе.
Он ответил после первого гудка, словно уже несколько часов держал руку на трубке.
– Лу, ты в порядке?
– Все хорошо, пап, не волнуйся.
Я сказала ему, что я в безопасности и что со мной ничего страшного не произошло, но, конечно, дела обстояли совсем не так.
– А как Сати, с ним все хорошо?
– Да, он спит. Он рассказал мне все, что с вами приключилось. Патрисия очень переживает… Она действительно хотела тебе помочь.
Мы помолчали. Потом я спросила:
– Что станет с девушками? Зачем их согнали на бумажную фабрику?
– Я не знаю. Савини что-то говорил о защитных мерах, об охране здоровья населения. В общем, всякую чушь. Все это плохо кончится, очень плохо.
– И ничего нельзя сделать?
– Те, кто защищает Кошек или помогает им, рискуют оказаться в тюрьме. Лига теперь у власти, и они творят все, что им угодно. Чрезвычайное положение, Лу.
– Знаешь, я думаю, что могла бы вернуться домой, если…
– Лу, – сказал папа, – тебе нельзя возвращаться в город. Ни в коем случае. Иначе тебя поймают и посадят под замок.
– Но… что мне делать?
– Том с тобой?
– Да.
– Отлично. Оставайся там, где ты сейчас. Том расскажет мне, как до тебя добраться. Я приеду как можно скорее. Вот только… у нашего дома постоянно дежурят полицейские. За мной следят. Я подумаю, как с тобой встретиться, хорошо?
Я ничего не ответила.
– Лу, я люблю тебя.
– А я тебя, папа. Я люблю тебя. Поцелуй Сати от меня.
Я повесила трубку.
Я ощутила огромную пустоту внутри себя.
Том обнял меня, и мы сидели, глядя на огонь.
Я прошептала:
– Фатия сказала, что идет война. Между ними и нами.
– Между ними и нами? Она ошибается, Савини поддерживают далеко не все.
– И не все Кошки хотят войны.
Я рассказала Тому, что среди мужчин, напавших на меня в парке, был Фред и что Фатия надела ему петлю на шею.
– Все, что я пережила, – его вина. Но маму не вернуть, и прошлое стереть невозможно. Не было никакого смысла его убивать. Абсолютно.
Том молчал.
Я рассказала ему о догадках Фатии. О том, что Мутация – это некий ответ на жестокость мужчин. Словно в Кошек нас превратили какие-то боги, потому что пришло время взять реванш.
– Она, может быть, права, я не знаю. Но я уже говорила ей, что раз Кошки – сестры, значит, у нас могут быть и братья.
Том согласился.
– Да, многие парни чувствуют, что Кошки им близки. Все, кто не могут найти свое место в этом мире. Да и потом… кто знает, может, Мутация распространится и дальше.