О существовании этого домика папа узнал от мамы Тома. Однажды, когда она пришла навестить Тома в тюрьму, он сказал ей, что мы часто проводили здесь время и что домик будет нашим местом встречи, когда мы вновь обретем свободу. Мама Тома рассказала об этом папе, и он из любопытства сам пришел сюда. Фатия и две другие девушки, думая, что папа – охотник, чуть не убили его, когда он угодил в одну из их ловушек. Папа им все объяснил. С тех пор он приходил сюда каждую неделю и приносил девушкам продукты.
– Твой отец – хороший человек, – прошептала Фатия.
Я не могла не согласиться. Я так мечтала вновь увидеть папу и Сати.
Я села на скамейку. Оказавшись в тепле, я начала расслабляться, и на меня внезапно навалилась усталость.
Фатия и другие девушки сели вокруг меня. Глаза у них блестели. Они вдыхали запах моего тела, запах жизни, которая росла внутри меня. Этот запах, казалось, не трогал только Рыжую.
– Как это возможно? – спросила Фатия, показав на мой живот. – Они же говорили, что из-за хромосомы Т мы не можем…
– Не знаю, – призналась я. – Видимо, все меняется.
Я рассказала девушкам о лагере, о Морган, о нашей подрывной операции, о Лемуане с Ревером, о том, как Рыжая помогла мне сбежать, согласившись носить мой номер, о том, какую роль во всей этой истории сыграла Сара, и обо всем, что она сказала мне в комнате для свиданий.
– Сара считает, что Савини не сможет долго удерживать власть. Что скоро все Кошки будут свободны.
– Да, Сара права, – проворчала Фатия. – А пока этого не произошло, она спокойно живет себе с Лемуаном.
– Если бы не Сара, мы бы так и сидели в лагере, – сказала Рыжая.
Я согласилась с ней. Да, Сара очень рисковала, а я, вернувшись на завод, предала ее. Узнает ли кто-то когда-нибудь правду? Большинство охранников мертвы. Пострадает ли из-за этого Сара? Я не знала. Все случилось очень быстро.
Фатия не хотела признать нашу правоту.
– Сара ничего не сделала. Карту у охранника стащила Луиза. Она же и спасла девушек. И завод сгорел только благодаря ей!
Кошки, сидевшие вокруг, злобно заворчали:
– А мы, сестра, тоже ничего не сделали, по-твоему?
– Вот именно, ночью погибло просто море девушек. Они все достойны уважения!
Я кивнула:
– Да, нам удалось сбежать только потому, что мы действовали сообща.
Фатия недовольно скривилась. В глубине души она была очень зла. И ужасно измучена. Я знала, что ей тоже пришлось нелегко. Она даже лишилась глаза.
Я попыталась успокоить девушек:
– Фатия тоже через многое прошла.
Фатия рассказала нам, что полиция нашла их на заброшенном складе на окраине города. Перевес был на стороне копов. У них была очень четкая задача: ни одна Кошка не должна уйти со склада живой.
– Это было настоящее побоище, – выдохнула Фатия. – Я всего лишь получила пулю в глаз. Но вот другие девушки… – У нее сорвался голос. – Им повезло не так сильно, как мне.
Я погладила ее по колену.
– Скоро война закончится, Фатия. Просто потому, что все устанут сражаться.
Она усмехнулась и поправила повязку.
– Надеюсь, ты права. Но вернуть тех, кого я потеряла, невозможно.
Жюли, низенькая Кошка с темной шерстью, спросила меня:
– А можно… можно потрогать?
Я позволила ей положить руку мне на живот и закрыла глаза.
– Это ребенок Тома? – спросила Фатия.
Я кивнула.
– Что ты будешь с ним делать?
– Думаю, что сохраню.
– Ты уверена?
Я открыла глаза и посмотрела на Рыжую. Она улыбнулась мне, словно пытаясь помочь мне сказать то, что я не решалась произнести.
– Я сохраню ребенка. Я так решила.
Мы стали жить в домике.
Конечно, он был слишком маленьким для всей нашей компании, но нас это не смущало. Над дверью я повесила семейную фотографию. Мы были счастливы снова оказаться вместе; мы, словно животные, спали вповалку, прижавшись друг к другу.
Дни проходили спокойно. Мы читали, готовили и слушали передачи на маленьком радиоприемнике, который принес папа. Время от времени мы совершали длинные прогулки. Оказавшись на природе, девушки стали расцветать. К нам очень быстро вернулись силы. Мы до сих пор боялись, что на нас могут наткнуться охотники. Нам приходилось быть настороже, несмотря на наше развитое обоняние и расставленные ловушки.
После побега мы ждали, что полиция снова устроит облавы. К домику уже приходили несколько мужчин: они искали меня и могли вернуться в любой момент. Но пока что мы никого не видели.
По радио передавали сообщения о пожаре на заводе. «В этом пожаре, возникшем по неустановленной причине, погибло немало Темных», – сказал журналист. «Погибло немало девушек», – резким тоном уточнила его коллега. Журналист замялся: «М-м-м, да… немало девушек… Но не стоит забывать, что среди жертв есть и сотрудники, которые обеспечивали безопасность лагеря. Несмотря на это, правительство заявило о том, что ситуация взята под контроль…»
Из другой передачи мы узнали, что из лагеря на севере страны сбежали шесть Кошек, но их обнаружили члены Лиги. Они побрили девушек и учинили над ними расправу без суда и следствия. Эта новость нас очень огорчила, а Фатия снова начала проклинать людей. Мне хотелось усмотреть в этом событии последние минуты торжества Савини и Лиги. Виновных в убийстве Кошек уже задержали, и скоро они должны были предстать перед судом. Еще несколько недель назад никто не обратил бы на это преступление ни малейшего внимания. В мире что-то менялось. Медленно. Но непреклонно.
Уже в нескольких передачах политики и журналисты без всякого стеснения критиковали действия правительства. Мутация продолжала распространяться по миру, и все видели, что Лига постепенно сдает позиции, несмотря на ожесточенную борьбу. Мы понимали, что победим просто потому, что Кошек станет слишком много, чтобы их можно было контролировать.
С появлением Мутации пали правительства многих стран. Властью завладели Кошки. Люди ничего не могли с этим поделать. Благодаря Мутации девушки обрели такие способности, такую силу и такую решимость, что ничто их не останавливало.
Конечно, Савини все еще был опасен, будто раненый зверь. Я знала, что, если нас найдут, мы отправимся вслед за теми шестью девушками. Нам нужно было сидеть тихо.
Во время одной из прогулок нам навстречу из чащи вышел черный кот. Я его сразу же узнала:
– Уголек!
Кошка подошла ко мне и стала нежно тереться о мои ноги. Я очень долго ее гладила. Она заметно похудела и была совсем без сил. Она, должно быть, шла несколько дней подряд, прежде чем найти нас.
Я отвела ее в домик, и девушки встретили ее с большой радостью. Ночью все хотели спать рядом с Угольком, а днем мы спорили о том, чем ее лучше кормить. Уголек в каком-то смысле стала королевой нашей маленькой общины: она относилась ко всем одинаково холодно, но радовала каждую девушку своим манящим мелодичным мурлыканьем.
Через несколько дней в домик пришел папа. Он, конечно, не знал, что встретит там меня.
Мы долго стояли обнявшись, а когда он наконец разжал руки и увидел мой круглый живот, у него отвисла челюсть. Думаю, он был так рад узнать, что я на свободе и в полном порядке, что все его сомнения и вопросы по поводу моей беременности отпали сами собой. Да и я все равно не смогла бы ему ничего ответить.
Папа рассказал мне, как жил все то время, что я провела в лагере. Он признался мне, что расстался с Патрисией и что не смог найти новую работу.
– Но я много времени провожу с группой родителей Кошек и сочувствующих, которые борются за ваши права. Мама Тома тоже принимает в этом активное участие.
Том все еще был за решеткой; его приговорили к пяти годам тюрьмы, но группа родителей запросила обжалование этого решения.
– Пока что мы немногого добились. Но мы верим. Мы боремся. Пожар на заводе наделал много шума. Правительство попыталось замять это дело. Выставить все произошедшее как несчастный случай. Якобы они держат все под контролем. И из лагеря никто не сбежал.
– Очередная ложь.
– Да, этого следовало ожидать. Когда ко мне приехала Сара и сказала, что у тебя все в порядке, я сразу понял, что что-то случилось. Полиция пару раз устраивала облаву в городе, но никто даже не попытался вас выследить. Потому что они боятся признать поражение. Но все в курсе. В других городах люди выходили на митинги. Правительство лишилось поддержки у населения. В СМИ открыто критикуют политику Савини и идею создания лагерей. В Сети появились видео о том, как там устроена жизнь на самом деле. Общественность негодует. – Папа немного помолчал, потер лысину и сказал: – Я думал, что девушки с Мутацией…
– Не могут иметь детей. Я знаю. – Я положила руки на живот. – Но, видимо, это не мой случай.
– Это ребенок Тома?
Я покачала головой:
– Нет. Это наш ребенок.
Папа наконец-то посмотрел мне прямо в глаза:
– Ты изменилась, Луиза.
Это прозвучало не как упрек. Просто как очевидный факт. Думаю, в тот момент папа мной гордился. Но вовсе не потому, что я беременна, нет. Теперь папа считал меня взрослой. Я и сама чувствовала, что стала сильнее. Я полностью избавилась от давнего чувства, что я в этом мире посторонняя. Я уже была не странной девочкой, не монстром, как мне казалось после аварии. Хоть я и пряталась в охотничьем домике посреди леса, я чувствовала себя на своем месте и твердо знала, чего хочу. Я рожу ребенка и, как только правительство и Савини будут повержены, стану журналистом. Это была не мечта. Это был план, который я собиралась осуществить, потому что дала слово Рыжей и потому что сама так решила.
На следующий день папа вернулся в домик вместе с Сати. Мой брат заметно подрос. Он со счастливой улыбкой на лице прижался ко мне.
– Луиза, я так рад тебя видеть!
Я уткнулась носом в его шею. От него так вкусно пахло, что я чуть не расплакалась.
– Я тоже, Сати. Я очень по тебе скучала.
Теперь он правильно выговаривал все звуки. Он был похож на маленького мужчину.