– Почему? Еще что-нибудь случилось?
– Да. Те двое привели нас еще в два адреса. В одном из них не обошлось без перепалки. Был ранен полицейский и взяли еще четверых. Но я еще надеюсь услышать и о других адресах.
Он бросил испепеляющий взгляд на телефон и тот, как будто поняв значение взгляда, тут же зазвонил. Рирдон схватил трубку.
– Кто? Мак-Крикен? Да? Еще троих? Что? Уйма аппаратуры? Не старайтесь разбирать ее. Я сейчас же выезжаю с компетентными специалистами. А этих троих пошлите сюда и поставьте охрану у дома, – он взял адрес, повесив трубку, он сунул листок бумаги в карман и встал. – Я думаю, это конец охоты. Вам, наверное, лучше съездить со мной.
– Согласен, – ответил Брансом. – Может попадется еще кто-нибудь, кому я с удовольствием заеду по физиономии.
– Ничего подобного вам делать не придется, – заверил его Рирдон. – Я беру вас с собой в надежде, что вы сможете что-нибудь сказать об этой аппаратуре. Мы хотим разобраться, что это такое, как работает и что она делает.
– Да, я, конечно, буду большой помощью. Я же ничего не знаю.
– Да вы должны знать. Может быть, когда увидите ее, то проснетесь и вспомните.
По дороге они зашли еще в один кабинет и захватили двоих мужчин по имени Сандерс и Вайт. Первый был средних лет, полноватый и очень важный, второй пожилой, задумчивый и близорукий, у обоих был вид людей, уверенных в себе, у которых никогда не было крупных неприятностей.
Они все сели в машину и машина отвезла их через весь город к какому-то складу и канторе, находящимся на одной из темных боковых улочек. Когда они подошли к двери, им открыл человек с большой челюстью и мощной мускулатурой.
– Мак забрал тех людей, которых мы здесь нашли, – доложил он Рирдону, когда они вошли внутрь, он показал пальцем на дверь в конце коридора. – Двое спали вон там, храпели как стадо тигров. Третий был тот, который нас сюда и привел. Они очень возмутились нашими действиями и пришлось попортить им здоровье.
– Кто-нибудь показывался здесь с тех пор?
– Ни души.
– Кое-кто может показаться здесь еще до утра. Я бы выставил еще пару людей на улице, – Рирдон внимательно осмотрелся. – А где те машины, о которых докладывал Мак?
Рирдон открыл дверь и пошел внутрь. Остальные последовали за ним. Грязные и оборванные рекламы говорили, что в старые добрые времена на складах хранились игрушки. Теперь комната была разделена ширмами на четыре части: одна часть представляла собой спальню на троих, другая кухню, третья туалет и четвертая была занята аппаратурой, о которой говорил Рирдон.
Стоя в ряд, они рассматривали хитроумное изобретение. Устройство было закрыто панелями, которые можно было легко снять и добраться до внутренностей. Устройство было шести футов в длину, шести в высоту и три фута шириной. Весило оно около двух тонн. Сзади к устройству был прикреплен электромотор, а впереди виднелась линза. Линза была направлена на черный вельветовый занавес, висящий на стене.
Рирдон сказал Вайту и Сандерсу:
– Ну, начинайте работать и посмотрите, что вы здесь сумеете обнаружить. Я не ограничиваю вас во времени, но чем вы быстрее разберетесь, тем лучше. Если я понадоблюсь, я буду в коридоре.
Сделав знак Брансому, он вышел из комнаты. Они вошли в коридор, где в полутьме сидели охранники, наблюдавшие за входной дверью.
Один из них сказал:
– Больше сюда не зайдет ни одна крыса: нас выдаст машина у дверей.
– Знаю, – сказал Рирдон, садясь за обшарпанный стол и водрузив на него ноги. – Возьми машину и съезди за двумя, которых вы отправили сопровождать. Оставь машину где-нибудь за две улицы отсюда, оставь там одного человека. А ты с остальными возвращайся. Нас будет шесть. Этого, я думаю, вполне достаточно.
– Хорошо, – сказал охранник, открыл дверь выглянул наружу и вышел.
Они услышали как от дома отъехала машина.
– Шесть будет достаточно для чего? – спросил Брансом.
– Пока мы полностью не кончим с этой бандой, мы не будем знать сколько их всего, – двадцать или двести. Может быть, мы уже взяли всех6 но мы в этом не уверены. Некоторые могли остаться на свободе и поднять тревогу, обнаружить, что некоторые из них уже пропали и прийти сюда, чтобы уничтожить устройство. А может, они разбегутся по лодкам и самолетам. Я не знаю, что они будут делать, но я не хочу пренебрегать вероятностью, что они могут прийти сюда.
– Думаю, это правильно.
Рирдон наклонился и пристально посмотрел на него:
– Ты помнишь эту нору?
– Нет.
– Ну, а аппаратуру вы узнаете?
– Нет.
– Вы вполне уверены, что никогда не видели ее?
– Нет, я не могу припомнить такого, – разочарование Рирдона было настолько очевидно, что Брансом опять начал копаться в глубинах своей памяти. – У меня такое чувство, что она должна быть мне знакома, но вспомнить я не могу.
– Ух!
Они замолчали. Весь дом был без света, чтобы не спугнуть возможных посетителей, но свет от уличных фонарей проникал внутрь и позволял видеть происходящее. Так они просидели три часа, за это время еще двое охранников пришли и сели вместе с ними. В пять часов кто-то дернул дверь и попробовал замок. Один охранник широко распахнул дверь, держа пистолет в руке, остальные тоже вскочили на ноги. Но это был всего лишь дежурный полицейский.
Еще через двадцать минут из задней комнаты появился Вайт. В руке у него была блестящая длинная скрученная лента. Его лицо было усталым, а очки съехали на кончик носа.
– Эту штуку использовали не для собак, – объявил он. – Это стробоскопический ужас. Парень, который это придумал, сделал бы миру одолжение, если бы разрешил себе ампутировать голову.
– Что это? – спросил Рирдон.
– Минуточку, – сказал Вайт и посмотрел на дверь в заднюю комнату.
Появился Сандерс, сел на край стола, вытер свое пухлое лицо платком и посмотрел на Рирдона. Он был пунцовым, по лбу его струился пот.
– Будучи предупрежденным и не напичканным наркотиками, я выжил. Другие вряд ли, – сказал он и опять вытер лицо. – В этой комнате пыток я только что убил парня. Я его разделал быстро и по все правилам и сделал это с большим вкусом. Я прижал его к кровати и вскрыл ему горло от уха до уха.
– Правильно, – подтвердил Вайт. – Это было обдуманное и хладнокровное убийство и такое сочное, что увидеть можно раз в тысячу лет. Одно только подкачало.
– Что? – бросил Рирдон, уставившись.
– Потому что это только совершил я. Вот так прямо от уха до уха.
Впечатленный такой конкуренцией на убийство, Рирдон спросил:
– То же место? Та же техника? Те же мотивы? Та же жертва?
– Конечно! – ответил Вайт. – Та же лента, – он помахал блестящей лентой. – Это сцена убийства, – он бросил ее на стол. – Посмотри сам. Вся эта штука специальный кинопроектор. Он показывает стробоскопические кадры в естественных красках. Картина показывается на экране, сделанном из тысячи мелких пирамид из специальной пластмассы и пространственный эффект получается без поляроидных очков.
– Ничего нового, – заметит Рирдон. – Это делали и раньше.
– Кое-что новое есть, – заметил Вайт, – фильм снят так, что камера все время смотрит на происходящее с точки зрения того, кто все это совершает.
– Это делалось и раньше, – опять заметил Рирдон.
– А что не делалось раньше, так это вырезки на ленте. Пленка не стандартная и идет со скоростью триста тридцать кадров в минуту. Каждый пятый кадр дает резкую вспышку. Это создает стробоскопический эффект с частотой одиннадцать вспышек в секунду, что совпадает с пульсацией зрительного нерва. Понимаете, что это значит?
– Нет, продолжайте.
– Это эффект вращающегося зеркала. Это вводит зрителя в состояние гипноза.
– Черт, – сказал Рирдон, он взял ленту и попробовал рассмотреть ее в свете уличного фонаря.
– Даже если предположить, что зрителя не пичкали наркотиками, а мы предполагаем обратное, – продолжал Вайт, – зритель смотрит фильм, хорошо зная, что это фильм. Но вскоре он входит в состояние гипноза и отождествляет себя с камерой. И тогда все это становится фальшивой памятью. Мозг не может совместить это с местом и временем в памяти. Но в памяти есть пустые места, когда происходили события не стоящие запоминания. Эта аппаратура создает преступления, преступление, место, обстоятельства, мотивы и примерный период прошлого. И мозг заносит это в память туда, где ничего не было.
– Это может показаться невероятным для тех, кто это не испытывал на своей шкуре, – мрачно заметил Брансом. – Я-то уж хорошо знаю, насколько это убедительное чувство.
– Какой-то гений придумал очень эффективное промывание мозгов, – сказал Вайт. – И это вполне достаточно, чтобы убедить человека, что белое это черное, учитывая, конечно, что все это делается без предупреждения и человек не подозревает, что с ним делают, – порывшись в кармане он достал еще одну киноленту и дал ее Брансому. – Там в контейнере небольшая фильмотека убийства. Убийства расположены где угодно, отсюда до Тимбукту. А эта пленка содержит Бельстонское убийство, хотя у меня такое подозрение, что его снимали за тысячу миль от Бельстона. Как вам это нравится?
Брансом посмотрел пленку на свет.
– Бог мой, – сказал он. – Это Элайн?
– Возможно, второсортная актриса на другом конце планеты, – предположил Рирдон.
– Сомневаюсь, – вмешался в разговор Сандерс впервые за время обсуждения техники. Он все еще был в поту. – Эти убийства слишком реальные. У меня такое чувство, что главный артист действительно погибает.
– У меня тоже, – заметил Вайт.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Рирдон.
– Там смерть слишком естественна, чтобы ее так подделывать. Я думаю, что кого-то по каким-то причинам приговаривают к смерти, но им не объявляют этого, а надувают их и предлагают принять участие в съемках. Все они играют роль и только в последний момент узнают, что последняя сцена для них смертельна.
Рирдон все это обдумал с бледным лицом, не выражая никаких эмоций, потом заметил: