Виктор, покраснев от напряжения (медвежонок весил не меньше куля с углем), нес Мишку к ящику. Машка покорно шла следом.
Так Мишка попал в ящик, где и замолчал.
Тут заволновалась Машка. Она была спокойна до тех пор, пока слышала голос друга. Но теперь она стала реветь, бегать вокруг, тревожно нюхая снег.
Виктор беспечно подошел к ней, но медведица уже что-то почуяла. Взволнованно засопев (медведи при тревоге сопят), она отбежала от него. Виктор прыгнул к ней, но Машка увернулась, Виктор решил применить уже испробованный метод: окинул полушубок и бросился на Машку. Машка (она была сильнее Мишки) легко вырвалась и ударила противника по лицу.
Медвежья пощечина!
Виктор отлетел от медведицы на добрых два метра. К нему кинулись, чтобы поднять его, но он вскочил на ноги и пустился за Машкой.
Виктор настиг медведицу у берега, но она бросилась в бухту. Ее преследователь влетел по колено в ледяную воду. Подбежав, Нина силой вытащила Виктора на берег.
Машка плыла к льдине.
Через некоторое время все успокоилось. Медвежонка увезли на пароход.
Машка вылезла из воды и поплелась к своему столбу. Она подпустила к себе Нину, которая принесла ей еду, но есть не стала.
Виктор позвал Нину и дал ей веревку с петлей. Нина хотела надеть петлю на медведицу.
Девушку пытались отговорить, но она сказала:
— Это ведь не медведь. Это только Машка. И потом… в зоопарке ей будет хорошо, а здесь… она погибнет. Ей придется… погибнуть…
Все мы наблюдали за тем, что произойдет.
Нина подошла к медведице, протянула руку с веревкой.
Медведицу словно подменили. С глухим ревом она увернулась. Тогда Нина навалилась на медведицу, оседлала ее, схватив со спины руками и ногами. Она применяла силу к своей любимице, чтобы спасти ее.
Машка зарычала, но Нина не отпускала. Медведица тряхнула Нину, но та продолжала ее держать. Виктор был уже в нескольких шагах. Но тут медведица сбросила с себя девушку. Что-то белое взметнулось над местом схватки: не то снег, не то пух… Вместо безобидной Машки мы увидели свирепого сильного зверя. Виктор смело бросился на него все с тем же полушубком. Зверь пустился бежать. Оба они скрылись за магнитным павильоном.
Мы подбежали к Нине, но она уже встала. Ее курточка была разодрана, над землей кружился гагачий пух, по руке текла кровь. Оказывается, медведица сильно укусила ее.
— Ничего мне так не жаль, как курточки, — сказала Нина, морщась от боли. — Ведь этот пух — подарок… Какая глупая, глупая Машка… Как же ее спасти?
Нину повели на станцию, чтобы сделать перевязку.
Вернулся запыхавшийся Виктор.
— Застрелить надо медведя, обязательно застрелить, — сказал он. — Но только тайно от Нины. Знаете, как она любит Машку.
С Виктором согласились. Нельзя взрослому зверю оставаться с людьми на полярной станции.
Был вечер. Над бухтой горела долгая северная заря. Все изменилось вокруг. Прозрачно-оранжевое небо, зеленоватая вода, белые льдины на ней, темно-красная громада Рубиновой скалы и темный силуэт нашего корабля. А дальше — в проливе между бухтой и соседним островком — причудливые ледяные громады. Некоторые напоминают дом с провалившейся крышей, некоторые снежную горку со скатом в воду. А самый большой айсберг походил на древнюю ладью с высоким носом и кормой.
Вдруг я заметил на одной из ближайших льдин медведицу. Она неподвижно стояла, вытянув морду вверх к кораблю, и напоминала изваяние. Слитая с льдиной, словно сама сделанная изо льда и снега, медведица проплывала мимо корабля. Но она была не изо льда, она была живая, она тоскливо ревела!
Я услышал ответный рев с корабля. Мишка узнал подругу.
Течение быстро пронесло медведицу мимо. Стоя на берегу, я заметил, как Машка спрыгнула в воду и с ловкостью дельфина поплыла к берегу. Она выбралась на камни и побежала к полярной станции, рыча тихо и жалобно. Ей попадались собаки. Они отбегали в сторону, будто уважая чужое горе.
Машка побежала по берегу против течения и снова бросилась в воду.
Через несколько минут она была на новой льдине и вновь поплыла мимо корабля. И вновь ревели разлученные друзья.
Потом Машка опять забежала против течения по берегу… Можно было удивляться этому необыкновенному упорству. Снова и снова проплывала Машка мимо корабля.
Люди с изумлением смотрели на нее. Не слышно было шуток.
Моряки прощались с полярниками: пароход уходил перед рассветом.
Пришел мой спутник — географ. Все это время он работал над статьей о ледниках бухты Рубиновой. Я должен был отвезти рукопись в Москву. Из-за этой статьи он не участвовал в аврале. Товарищи охотно освободили его от всех обязанностей, но он слышать об этом не захотел и добровольно принял на себя обязательство топить баню в течение всей зимы.
— Итак, наши трофеи: статьи и медвежонок, — сказал я, взяв рукопись.
— Какой медвежонок? — удивился доктор географических наук. — Разве здесь были медведи?
Я от души рассмеялся. Ах, доктор, доктор! Мы обнялись.
Я пожал руку Нине, Виктору и перешел на катер. Отсюда была хорошо видна вся территория полярной станции. На берегу стояла толпа людей. Невольно я взглянул на столб, около которого впервые увидел медвежат. Там была Машка. Она стояла, обняв столб лапами, и трясла его. До меня долетел ее горестный рев. В движениях, в реве медведицы было отчаяние.
Я взглянул на Нину.
— Я все-таки спасу ее, — тихо, но твердо сказала девушка.
На мгновение брови ее сошлись. Потом она улыбнулась нам, отъезжающим на Большую Землю. Нина оставалась здесь, на краю земли, еще на год. Я решил, что Нина хочет увести Машку далеко во льды и там оставить.
Катер отошел.
Стало темно.
С корабля уже не было видно полярной станции. Погасли последние огни в домиках. Спать не хотелось. Я дождался часа, когда уже угадывались краски рассвета. Капитан приказал прощаться с полярниками. Борис Ефимович хорошо знал, как ценят на Севере даже маленькие знаки внимания.
Одна за другой взлетели в воздух ракеты. На миг появились из тьмы крутые берега, ледники и темная громада Рубиновой скалы. Некоторые ракеты падали в бухту, не успевая сгореть. Тогда в воде мерцали пятна подводных огней.
Когда берег освещался, я видел домики станции и одинокий столб.
Около столба никого не было.
Спустя много дней мы шли в чистом ото льдов море.
Капитан рывком открыл дверь каюты.
— Медведь на палубе! Осторожнее!
Медведь на палубе? Невольно вспомнился айсберг с медведем, который мог прыгнуть на корабль. Но ведь айсберги остались далеко позади.
Оказывается, клетка Мишки была пуста. Видимо, он, как и Машка, умел снимать крючки, но до поры до времени скрывал это. Теперь он сбежал из клетки.
Мишку искали по всему кораблю, но не нашли.
Он исчез.
Решили, что он спрыгнул в море…
— Не погибнет, — уверял Борис Ефимович. — У медведей замечательный обычай: если медведица встретит во льдах одинокого медвежонка, она усыновляет его…
Но льды далеко, очень далеко…
Смог ли медвежонок доплыть до льдов?
Едва ли…
А может быть?
Но все выяснилось, когда третий штурман Нетаев вернулся с вахты в свою каюту.
У него под койкой спал белый медвежонок!
Молодой штурман был единственным человеком, который нашел путь к сердцу зверя.
Он наблюдал всю сцену медвежьего горя. Оно тронуло его, и он занялся Мишкой. Стал заходить к нему в клетку, кормил его, ласкал, чему-то обучал. И Мишка привязался к новому другу. Видимо, соскучившись по своему покровителю, он и сбежал из клетки. По запаху нашел каюту штурмана и проник в нее через приоткрытую дверь. При качке дверь захлопнулась.
Пожалуй, самым трогательным во всей этой истории с медвежатами был финал, в котором я, к сожалению, не принимал участия.
Нина и Виктор все-таки спасли Машку.
Конечно, зверя, привыкшего к полярной станции, знающего к ней дорогу, нельзя было оставить на свободе.
И Нина с Виктором, взяв успокоившуюся, покорную Машку на веревку, проделали вместе с ней шестидесятикилометровый переход на лыжах.
Они добрались до соседнего пункта, куда должен был зайти полярный корабль «Норд».
Машка благополучно попала на борт «Норда», где, как рассказывают, свободно разгуливала по палубе и была общей любимицей.
"Норд" пришел в Архангельск следом за «Седовым», и в порту произошла встреча Мишки и Машки.
Мне рассказывали, что звери тотчас узнали друг друга, ласково ткнулись мордами и, засопев, заняли оборонительную позицию, хвостами внутрь воображаемого круга.
В тот вечер, когда Мишка нашелся в каюте Нетаева, мы уже знали о том, что Машка на «Норде». Нетаев страстно спорил в кают-компании — можно ли стрелять белых медведей? Он напоминал о запрещении убивать белых медведей, если они не нападают сами на людей. А нападают они исключительно редко.
Окончив спор, все мы под влиянием Нетаева высказали пожелание, чтобы в нашей стране был создан всесоюзный заповедник белого медведя.
Его можно организовать на Дальней Земле или севернее определенной параллели.
— Уж если где было в последнее время медведям приволье, так это на острове Ледниковом, — сказал капитан, вставая, чтобы идти на мостик. Последние пять лет туда ни один корабль не мог пробиться.
ТРЕХЛАПАЯ
Мы должны были во что бы то ни стало пробиться к острову Ледниковому.
Это один из самых далеких и недоступных полярных островов мира.
Когда-то на нем среди голых базальтовых скал нашли кирку и обрывок русского трехцветного флага. Здесь был похоронен один из русских исследователей, неистово стремившийся на Север.
Впоследствии советские люди основали на острове Ледниковом самую дальнюю полярную станцию. Ее сведения были очень ценны для науки о погоде. Однако во время войны станцию пришлось временно закрыть.
В послевоенные годы, когда было запланировано вновь открыть полярную станцию Ледникового, непроходимые льды всегда преграждали путь кораблям.