— Отчасти, Денис Петрович, лишь отчасти. — Олешко ухмыльнулся. — Дело в том, что у меня сейчас отпуск, будь он неладен, и если я не буду занят чем-то подобным, Ровена своей заботой доведет меня до нервного срыва, а учитывая, что у нас полуторагодовалый очень активный сын, а я вдруг в отпуске, то сами понимаете… А так я занят важным расследованием, и когда я заявлюсь домой, с меня будут сдувать пылинки и всячески ублажать.
Денис и Виктор невольно рассмеялись и расстались с Олешко совсем уж на дружеской ноге.
Павел сел в машину и, выехав со двора, задумался. Замечание Виктора попало точно в цель, он и сам видел, что в квартире убитого что-то не то, но Виктор это «не то» сформулировал. И Павел думал о том, что нужно ехать туда, где он сможет войти в архивы и выяснить об убитом Зайковском всю подноготную, а это значит, что домой он попадет в лучшем случае завтра.
Зазвонил телефон, и Павел узнал номер Ершова.
— Паш, я поговорил с Багдасаровым, адвокатом Виктории в том деле. — В голосе Ершова звучала неприкрытая злость. — Когда я стал задавать вопросы, он моментально закрылся, понимаешь? Но что-то там есть, что-то было, чего он не хочет мне рассказать, а я не могу его заставить, потому что я ему не начальник.
— Адрес его давай.
Они оба знали, что как раз Павел может заставить поделиться тайнами кого угодно. И Ершов, конечно же, именно это сейчас имел в виду, а уж если Ершов сейчас отдает на растерзание своего коллегу, значит, там и правда есть нечто очень скверное.
Павел прикинул, сколько у него есть времени, и по всему вышло, что господина Багдасарова нужно брать за барки прямо сейчас, если в планах еще поиск по Зайковскому. Но адвокат — это не деклассированный элемент, его так просто не вытащишь из квартиры.
— Паш, он сейчас в «Вилла Олива» сидит. Правда, с дамой.
— Я понял.
Олешко спрятал телефон и направил машину на улицу Победы, к ресторану. Его бортовой компьютер уже выдал фотографию Багдасарова, марку, модель и номер его машины, первичные сведения о его профессиональной деятельности. До процесса над Викторией Станишевской он занимался не слишком крупными делами, но после приобрел известность, и его карьера заметно улучшилась.
— Вы все что-то поимели с нее. — Павел задумчиво смотрел, как невысокий худой мужчина садится в свою машину, один. — Но это не помогло тебе сейчас уболтать тетку на секс, ты впустую потратился на ужин в дорогом ресторане.
Павел подождал, когда машина адвоката отъедет от обочины, и пристроился поодаль.
Тридцать восемь лет, разведен, детей нет. Одно время работал в адвокатской конторе Малышева, потом открыл собственную практику.
Павел обогнал машину адвоката и на въезде в арку, отделяющую двор дома, где тот живет, от шумного проспекта, подрезал ее, взвизгнули тормоза, и машина адвоката вылетела на газон.
— Вы что, с ума сошли?!
Багдасаров выскочил из машины и подбежал к внедорожнику Павла. В тусклом свете фонаря его костюм казался измятым и неопрятным, а глаза на тощем лице — абсолютно черными.
— Вы что себе позволяете? Вы…
Точным ударом в подбородок Павел послал адвоката в нокаут, открыл заднюю дверцу и погрузил обмякшее тело на заднее сиденье, связав и заклеив рот скотчем. Потом отогнал его машину на стоянку перед домом и вернулся. Багдасаров уже пришел в себя и мычал, извиваясь и пытаясь избавиться от сковавших его руки и ноги пластиковых наручников.
— Тихо, не то снова придется тебя ударить. — Павел хмыкнул, глядя на вытаращенные глаза пленника. — И сразу тебе говорю: когда я сниму скотч, я не хочу слышать крики насчет того, кто я такой, как я смею и что мне нужно, как и нытья, что я ошибся и взял не того. Ты Руслан Багдасаров, адвокат, живешь в доме, куда вела арка, под которой мы с тобой познакомились. И я — никто, но спрашивать у тебя имею полное право, так что лежи спокойно и не зли меня, от этого будет зависеть то, станет ли твое пребывание у меня в гостях просто неприятным или ужасным, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Пленник затих, и Павел подозрительно принюхался.
— Если ты обоссал мне сиденье, я тебя грохну, клянусь.
10
Назаров не умел оставаться в стороне от событий. Его деятельная натура требовала находиться в гуще происходящего, он все видел и все замечал, сортируя и систематизируя впечатления, чтобы потом, обобщив, написать новую книгу, которая объяснит гражданам, почему они поступают тем или иным образом и почему по отдельности почти каждый из них вполне сносная личность, а в толпе они превращаются в коллективное бессознательное, и это касается интернет-толпы в том числе, и толпы, сидящей перед телевизором и потребляющей ложь.
А сейчас ему нужно выяснить, почему после убийства Дарины поднялся такой шквал негодования против Виктории, учитывая, что убитая популярностью не пользовалась, мягко говоря. Интернет-пользователи перемывали косточки Дарине, но в какой-то момент их гнев обратился против Виктории, и с того момента началась травля.
Назаров собирался выяснить, кто организовал эту травлю, а то, что это было кем-то организовано, ему ясно как день. Кто-то обратил толпу против Виктории, и нужно найти источник, а по прошествии стольких лет сделать это будет непросто.
— В какой-то момент появились особо хлесткие комментарии относительно Вики. — Назаров фильтровал сайты и понимал, что для такой работы его оборудование не годится, а вручную он будет искать до китайской Пасхи. — Но кто-то был первым, и этот кто-то светился постоянно, поддерживал настроение. Возможно, создал несколько десятков клонов и бродил по всем сайтам и группам, разбрасывая дерьмо, но делал это забавно, создавая интернет-мэмы. Исподволь, но достаточно быстро повернул настроения юзеров против Вики.
Когда количество едких комментариев о Вике перевалило за тысячу, Назаров был на грани ядерного взрыва. А думать, что когда все это происходило, он был в Париже, потом презентовал свою книгу по странам Европы — невыносимо. К тому же в его личной жизни воцарилась Анна — Снежный Ангел, как ее называли модные журналы. Утонченная, идеальная внешне, словно созданная талантливым скульптором, с лицом, которое оставалось прекрасным, даже когда она с размазанной косметикой, обдолбавшись наркотой, вытанцовывала голая посреди людного места, а потом блевала на пол посреди какого-нибудь пафосного приема. В его жизни тогда не было места прошлому, и он понятия не имел, в какую страшную беду попала Вика. И теперь, читая лавину грязи, которую услужливо сохранил кэш «Гугла», только теперь Назаров понял, через что пришлось тогда пройти Виктории Станишевской.
Это же очень серьезно — Интернет.
Это лишь кажется — ну, что там, нажал на кнопку «выйти», и все. Мир превратился в огромную деревню, где все обо всех если не знали все, то догадывались. А относительная анонимность позволяла не отвечать за свои слова. И оказалось, что это очень просто — начать травить кого-то в Интернете. В социальных сетях, в различных «Инстаграмах» и «Твиттерах» очень просто манипулировать массой людей. Для написания одной из своих книг Назаров несколько раз проводил такой эксперимент: брал фото известного человека, но обязательно уже умершего, и рядом писал якобы сказанные им слова, нелицеприятные для определенной группы людей. И юзеры яростно набрасывались на покойника, с проклятиями и пожеланиями гореть в аду, и ни один из них не усомнился в правдивости написанного, ни один не сказал: ребята, это лажа какая-то, не может быть, нужно проверить.
Никто не усомнился и в том, что некая группа людей писала о Вике. И ей пришлось пройти сквозь слои грязи, откровенной клеветы и всеобщей ненависти. На момент заседания суда общественное мнение бурлило, как вулкан, и у судьи, собственно, не было выбора, как и у присяжных. Некто запустил беспроигрышный вариант интернет-убийства, и Вика не смогла этому противостоять. Да и кто бы смог? Клевета в Интернете тем и страшна, что люди отчего-то безоговорочно в нее верят. Собственно, здесь та же примерно история, как и с телевизором — он изрыгает потоки чудовищной лжи, но никому и в голову не приходит усомниться. Ведь не может же некто безликий, стоящий за всеми этими новостями, так лгать, это просто немыслимо. И гораздо проще поверить, чем начать выяснять действительное положение дел.
С Викой произошло то же самое. В чем только ее ни обвиняли, дошло уже до связей с масонами. Особенно старался юзер с ником Морган. У него было несколько клонов, Назаров вычислил их по характерной стилистике и постоянному набору одних и тех же ошибок. Грамотный человек не оставляет такого следа, как тот, кто ленился в школе. Какую бы личину ни нацепил на себя человек, который преследовал Вику, его выдал набор одних и тех же ошибок, и Назаров задумался, сможет ли, например, Павел Олешко вычислить ай-пи этого урода.
Морган, надо же.
Похоже, именно он бросил первый камень, что начал лавину, похоронившую под собой Вику. Назаров уже некогда видел такие ошибки, но эту неожиданную догадку требовалось проверить, хотя он уже внутренне уверен, что прав. Нужно просто позвонить Павлу и попросить его помочь.
Когда-то Назаров считал, что Вика занимается делом пустячным. Ну что это за развлекательная передача с песнями и плясками каких-то неизвестных людей? С исповедями и неожиданными поворотами сюжетов, где вдруг проглядывало двойное дно у всех участников. К чему это — на потеху толпе вываливать внутренности граждан и смотреть, как тают маски. Другое дело — книга, она останется навсегда и, может, через сто лет вдруг ответит на вопросы читателей, если сегодня эту книгу не поняли. Есть книги, которые остались в прошлом, потому что они были написаны для современников. Есть книги, которые сегодня — но завтра будет ли в них нужда? А есть книги, которые завтра. К таким Назаров причислял «1984» Оруэлла. Он впервые прочитал этот роман в тринадцать лет, и книга его напугала. Но потом, позже, вновь обратившись к ней, он вдруг понял: Оруэлл написал ее не для тех, кто жил рядом с ним, а для него, Назарова, живущего сегодня.