Опустив забрало, а то сейчас мухи полетят в рот, я начал греть резину. Перекладывая руль от упора до упора, поймал себя на мысли, что усилитель получился на славу, только бы ход еще немного убрать, большим кажется.
Так, кидая машину из стороны в сторону, прочувствовал на себе все кочки Фьорано. Ничего, два поворота осталось, сейчас посмотрим, ху из ху!
Из последнего поворота я вылетел как стрела. Машина всего чуть-чуть присела на загруженные колеса, когда я дал газ. Немного нервно, но в общем управляется хорошо. Вторая, газ, третья, чуть отпускаем гашетку, и, добавляя, бросаю машину на апекс. Отлично, мне нравится это дело все больше и больше. Вновь разгон, но до четвертой еще долго, короткие участки трассы ломаются очень острыми поворотами, иногда делая финт ушами градусов на сто двадцать, приходится оттормаживаться и виснуть на ремнях. Хорошо хоть ребята догадались затянуть ремни, а то повис бы на баранке.
А вот теперь начинается сектор с быстрыми поворотами, ого, уже и четвертую подавай, да не вопрос, лови! Ракета подо мной уверенно устремилась вперед, там уже виднеется левый, градусов в сорок поворот, попробуем его пройти быстро, не тормозя, а лишь чуть сбавив обороты.
«Уй, блин!» – мелькнуло в голове, чего-то она вообще не хочет в повороты-то входить. Никак с крыльями переборщили!
Не заканчивая круг, вновь сворачиваю в боксы. Тут уже ждут и налетают на машину, проверяя все и вся.
– Лэнс, у Фрэнка всегда такие же углы стояли? – указываю на крыло спереди.
– Почти, один раз чуть меньше делали, говорит, что не хватало прижима.
– Да, хреново нам. У нас совсем разные стили в управлении, я ему не помощник тут. Лэнс, надо опустить градусов на пять для начала, ход-то у нас сколько?
– Пятнадцать, – понимающе кивнул механик и сам полез с ключами устанавливать угол атаки переднего крыла. А спустя десять минут я прошел тот же поворот, что чуток меня напугал, с педалью в пол.
Завершив серию из двенадцати кругов, я вернулся в боксы. Вот теперь я отлично разглядел Энцо. Он стоит рядом, а вид такой задумчивый, ого, да у него секундомер в руках!
– Босс! – Лэнс с радостными глазами подбежал и склонился над кокпитом. – Это великолепно. Со второго круга все последующие были быстрее предыдущего.
– Это резина прогрелась, ну и я привык. Сколько? – задал я конкретный вопрос, что волновал.
– Одна минута, сорок три и пять десятых!
– Есть куда стремиться, что ж, попроси залить топлива и отпусти крыло еще на три-четыре градуса. – Это только так звучит, полторы секунды. Но в «Формуле» полторы секунды – это очень и очень много.
– Заднее не надо? – вопросительно смотрел на меня старший механ.
– А вот заднее надо чуть поднять, пока градуса на три, там посмотрим, – ответил я, но тут же исправился: – Лэнс, давай пять, лишнего не будет, у меня в пятом был занос на полметра, посмотрим, как теперь будет.
Через двадцать минут, нарезав всего четыре круга, я был остановлен сигналами флагов с обочины. Лэнс подлетел ко мне словно на крыльях.
– Гарри, это невероятно, – тот протянул мне секундомер. – Одна сорок две с хвостиком.
– Вот, это уже на дело похоже. Теперь сменить резину, отдохну полчаса, и имитация гонки, нужно проверить мотор, выдержит ли в таком темпе полную дистанцию.
Весь день я упрямо нарезал круги, ставя одно лучшее время за другим. К вечеру пообщался с Энцо.
– Меня предупреждали, что ты быстрый пилот, но я не думал, что настолько. Ты проходишь круги на полторы секунды быстрее, чем лучший из наших пилотов. И судя по имитации гонки, со стабильностью у тебя тоже все в порядке. Скажу честно, я уже опасаюсь тебя в следующей гонке. Очень жаль, что ты сам и пилот, и владелец команды, иначе я бы хотел, чтобы ты представлял мою конюшню, – ну, это он себе польстил, минимум две привожу, а не полторы.
– Это очень лестно для меня, но вы правильно сказали, у меня есть своя команда, и я намерен сделать ее лучшей. В этом сезоне, увы, это не удастся, но я выиграю оставшиеся гонки.
– Почему-то хочется в это верить, но остается еще факт того, что трассы все разные, всегда есть вероятность, что одна трасса подходит лучше, другая хуже.
– У меня подготовлены различные варианты настройки, я хорошо подумал.
– Мне понравилось решение с крыльями. Кто их придумал, ведь ни у кого такого нет? – Энцо был хоть и немного высокомерен, но все же такая заинтересованность в его глазах стоила дорого.
– Сам и придумал. Ведь здесь нет ничего сверхъестественного. Надо было увеличить прижимную силу и устойчивость, и нам это удалось.
– И ведь все эти элементы настраиваются?
– Да, конечно, было бы глупо ставить какие-то жесткие элементы, ведь не бывает одинаковых условий.
– Признаюсь, молодой человек, вы меня всерьез удивили. Откуда такие познания? Ведь раньше вы не участвовали в гонках, имею в виду с открытыми колесами. А тут налицо опыт, причем весьма и весьма серьезный.
– Я люблю моделировать, а так как имею неплохие возможности воплощать в реальность свои идеи, то просто пользуюсь этим, делая выводы и думая.
– Похвально, мне понравилась наша беседа. Вы будете против, если, скажем, наша команда попытается скопировать что-то с ваших машин? – Смотри какой он прямой. Ну, а что тут такого, я все ему изложил, ведь это и так произойдет, а тут честный вопрос.
– Да, пожалуйста, ведь мне же будет интереснее, когда и другие будут стремиться к совершенству. Что интересного в том, что одна машина в пелотоне быстрее всех на пару секунд? Скукота, нужна борьба!
– Я надеюсь, что наша встреча не последняя, – с улыбкой, явно оставшись довольным, комендаторе пожал мне руку.
А спустя несколько дней, участвуя в Гран-при, я совершил детскую ошибку. Оставалось всего десять кругов до финиша, я шел первым, как и предполагал. Сказался недостаток опыта в лидировании. Я просто задумался и отвлекся, вылетев в одном из поворотов. Вернуться-то я вернулся, но на это ушло непозволительно много времени, и на финише я был вторым. Почти догнав опытного Фанхио, я не смог найти дырку, чтобы обогнать, да и времени не осталось. Из последнего поворота мы вышли почти вровень, но соперник был внутри апекса, поэтому я и не смог. Что ж, такой опыт тоже необходим, радовало то, что Фрэнк на машине с новой подвеской, настроенной по моим советам, пришел третьим.
Тренировался я много, загубили два мотора, но все же я взял две последних гонки в чемпионате, не допуская на этот раз таких ошибок. Помогли незачетные гонки, в них я и набрался опыта.
По окончании сезона в «Формуле-1» мы всей нашей большой семьей-командой, вернулись в Штаты. Здорово, что за эти девять лет мы столько наворотили, остается куча времени для себя. В общем, жизнь била ключом, причем мне это явно нравилось. Я занимался любимым делом, вокруг родня, близкие, любимые люди, что еще надо для счастья? Но как оказалось позже, человек лишь полагает, а вот…
Стук в дверь, осторожный, негромкий, но достаточно уверенный, дал понять, что нужно открыть. Ночь на дворе, странно. У меня нет тут слуг или еще кого, поэтому, Оливия разбудив меня, указала на шум.
– Игорь, – она давно говорит по-русски дома и называет меня настоящим именем, – там кто-то стучит!
– Слышу, странно, что не звонят, – достав из прикроватной тумбочки К-45, лучший из наших пистолетов, я накинул халат и пошел вниз. Спали мы на втором этаже, но дом небольшой, все хорошо слышно. Подойдя к двери в темноте, я хотел было включить свет на крыльце, чтобы осветить пришедшего.
– Игорь, не включай свет, а то твои волкодавы набегут, – услышал я знакомый голос из-за двери.
– Не понял? – быстро открыв дверь, я уставился на человека, стоявшего на пороге. Тот был явно ранен, рука висела плетью, да и перекосило его здорово.
– Пустишь, вроде раньше предлагал? – спросил пришедший тихим, слабым голосом.
– Паша, ты откуда, мать твою? – я распахнул дверь шире и, подхватив под руку мужчину, вволок его внутрь. Да, это был именно Судоплатов.
– Оттуда, – кивнул куда-то неопределенно Судоплатов и чуть не рухнул на ковер в прихожей.
– Оливия, звони Сереге, пусть срочно машину ко мне. Потом доктору Ванину, пусть готовит операционную, – док у нас свой, из белоэмигрантов, старый, но очень умелый. – Да, Яхон дома должен быть.
– Не суетись, тяжелый я, вряд ли успеешь. Сейчас дай воды, что успею, расскажу! – проговорил Паша, когда я уложил его на диван.
– Молчи уж, сейчас тебя к Николаю Александровичу отвезем, тот еще не такие дырки штопал, залатает, будешь как новенький. Как ты прошел через охрану поселка?
– Сам же называл меня главдиверсантом, да и не трудно это было, тебе есть над чем работать. Слушай меня, тут вот что, – Судоплатов перевел дух, сделал пару глотков воды и вновь заговорил: – Кто-то завалил нашего посла в Лондоне, а я как раз был там. Хаос у бриттов в самом разгаре, меня кто-то сдал из своих. В принципе, я знаю кто. – Он пошамкал губами и добавил: – Предупреждал же Палыча, не лезть к этому уроду. Ладно. Уйти я смог, но в Союзе меня неожиданно навестили люди Абакумова. Уж не знаю, что там наговорили самому, но тот отдал приказ меня задержать. Ребятки были из моих учеников, хоть и из другого отдела, поэтому дали уйти, но пришлось валить в спешке, едва своих успел забрать. Приказа блокировать всех не было, так как явно не ожидали, что меня ребята отпустят. Контакты через финнов у меня были, смогли уйти через Балтику в Данию. Там на пароход и сюда. Уж извини, но решил воспользоваться твоим старым приглашением.
– Правильно и сделал, только я чего-то не пойму, где тебя так нашинковали? Ты же самый осторожный сукин сын в мире!
– Достали уже здесь, тут, оказывается, есть люди самого, ну или второго, спящая ячейка, информации о ней – ноль. Я своих в Нью-Йорке оставил, а сам к тебе. Выпасли меня в Лос-Анджелесе, вчера вечером. Едва с самолета слез и вышел в город. Остановился, чтобы такси поймать, а тут эти ухарцы да сразу начали стрелять. У меня документы-то липа, оружия с собой нет, поэтому только и успел, что свалить, а вот грохнуть никого не смог. Чудом добрался сюда, ребята у тебя в охране нормальные, просто отвлек их немного, пошумел в стороне, да и проскочил. Времени нет, ликвидаторы могут и сюда прийти, так что еще раз извини.