Вердикт вернули старшине, который встал и прочитал:
— Мы, присяжные, принимаем решение в пользу ответчика, «Веррик лабз».
Никакой реакции в зале суда. Судья Сирайт провел положенные после вынесения вердикта процедуры и отпустил присяжных. Дэвид не имел желания околачиваться вокруг и слушать всякую чушь вроде: «Отличная работа», «Фактов вам не хватило», «В следующий раз повезет больше». Как только судья стукнул молотком и объявил заседание закрытым, Дэвид поднял тяжелый портфель и быстро вышел из зала. Он прорвался через толпу и мчался по коридору, когда заметил возле туалета знакомый голубой свитер. Дэвид последовал за ним и, оглядев помещение, не увидел никого, кроме Аарона Динца. Дэвид помыл руки и, когда Динц заметил его, спросил:
— Вы Повешенный присяжный, не так ли?
Динц застыл на месте, не в силах скрыть удивления.
— И что? — ухмыльнулся он.
Дэвид вскинул руку и нанес удар правым кулаком в челюсть Повешенного присяжного. Слишком ошеломленный, чтобы ответить, Динц хрюкнул и открыл рот. Дэвид довершил начатое быстрым левым хуком, попав в нос.
— А это за «цыпочку», осел! — сказал Дэвид, видя, как Динц оседает на пол.
Выйдя из туалета, Дэвид увидел толпу в дальнем конце коридора. Он нашел лестницу и побежал к основному коридору. Потом рванул через улицу к гаражу и, лишь надежно запершись в своем внедорожнике, глубоко вздохнул и произнес:
— Ты идиот.
Поехав в офис по объездному пути, Дэвид добрался туда ближе к вечеру этой судьбоносной пятницы. Он удивился, увидев там Оскара. Тот сидел и распивал прохладительные напитки за столом вместе с Рошель. Он казался похудевшим и бледным, но улыбался и говорил, что чувствует себя нормально. Доктор разрешил ему проводить не больше двух часов день в офисе, и Оскар утверждал, что с нетерпением ждет возвращения к работе.
Дэвид кратко рассказал о суде. Он изобразил русский акцент доктора Борзова, и все трое засмеялись. Все шутки относились к «Финли энд Фигг», так почему не посмеяться над собой? Когда Дэвид описал, как лихорадочно пытался разыскать доктора Тредгилла, они еще немного повеселились. Они не могли поверить, что он втянул в это дело и Хелен. Когда Дэвид описывал выражение лиц присяжных во время просмотра видео с Айрис, Рошель вытирала глаза носовым платочком.
— И несмотря на мое блестящее выступление, присяжные вынесли вердикт всего за семнадцать минут.
Нашутившись вдоволь, они заговорили об Уолли, пропавшем на время товарище. Они говорили о счетах, кредитной линии, о своем туманном будущем. Оскар предложил забыть об этом до утра понедельника.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он.
Дэвида и Рошель изумило, что Оскар стал таким добрым и заботливым. Вероятно, сердечный приступ и операция смягчили его, и Оскар понял, что и сам смертен. Прежний Оскар проклинал бы Фигга и переживал из-за неминуемого финансового краха фирмы, а теперешний вполне оптимистично смотрел на ситуацию.
Проведя почти час за самой приятной беседой из всех, какие когда-либо бывали в офисе, Дэвид сказал, что ему пора уходить. Помощница ждала его дома за ужином и хотела узнать о суде подробнее.
Глава 47
Выходные Дэвид провел дома, выполняя поручения Хелен. Он катал Эмму в коляске, до блеска отмыл обе машины и следил за новостями о суде и великой победе «Веррик» онлайн. В субботнем выпуске «Сан таймс» опубликовали об этом одну маленькую статью, а вот в «Трибюн» о них ни словом не обмолвились. Авторы интернет-публикаций уделяли больше внимания не самому суду, а его последствиям. Служба «Веррик» по связям с общественностью работала на полную мощность, и вердикт описывали как главное опровержение всех нападок на крейокс. Повсюду цитировали слова генерального директора Ройбена Мэсси, который нахваливал лекарство, ругал коллегию адвокатов по коллективным гражданским искам, обещая раздавить этих «жалких юристов, которые бегают за каретами „скорой помощи“ в любом зале суда, в который они посмеют войти», превозносил мудрость чикагских присяжных и требовал принять больше законов для защиты невинных корпораций от таких необоснованных исков. Получить комментарии по ситуации от Джерри Алисандроса не удалось. В самом деле, ни один из юристов, подавших иски против «Веррик лабз», не высказался для прессы. «Впервые в новейшей истории вся коллегия адвокатов по коллективным гражданским делам затихла», — заметил один репортер.
Звонок раздался ровно в два часа дня в воскресенье. Доктор Бифф Сандрони получил образцы «страшных клыков» «Федэксом» в пятницу утром, как раз в то время, когда Дэвид поджаривал на медленном огне доктора Юландера. Доктор Сандрони пообещал немедленно протестировать образцы.
— Они все одинаковые, Дэвид. Все покрыты одной и той же краской, в основе которой свинец. Эта краска высокотоксична. Ваш иск — просто находка. Все основания очевидны, ничего лучше я в жизни не видел.
— Когда вы сможете закончить отчет?
— Я вышлю его по электронной почте.
— Спасибо, Бифф.
— Удачи!
Через час Дэвид и Хелен посадили Эмму в автомобильное кресло и отправились в Уокиган. Они собирались посетить Уолли, заодно надеясь усыпить ребенка.
После четырех дней трезвости Уолли выглядел отдохнувшим и жаждал скорее уехать из «Харбор-хауса». Дэвид вкратце поведал ему о суде и, не желая повторяться и не имея настроения шутить, опустил моменты, которые Оскар и Рошель сочли особенно смешными. Уолли постоянно извинялся, пока Дэвид не попросил его прекратить.
— Все кончено, Уолли. Мы должны двигаться дальше.
Они поговорили о том, как распрощаться с клиентами по крейоксу и проблемами, которые могут при этом возникнуть. На самом деле уже было не важно, насколько усложнится ситуация: они приняли окончательное решение. Не заниматься больше крейоксом и «Веррик».
— Мне не обязательно здесь оставаться, — сказал Уолли, когда они оказались наедине с Дэвидом в конце коридора. Хелен сидела в машине со спящей дочкой.
— Что говорит твой наставник?
— Мне уже надоел этот парень. Послушай, Дэвид, я сошел с дистанции из-за стресса, вот и все. Сейчас я считаю себя трезвым. Уже считаю дни. Я вернусь к «Анонимным алкоголикам» и буду надеяться и молиться, чтобы не оступиться снова. Услышь меня, Дэвид: мне не нравится быть пьяницей. У нас есть работа, которая нас ждет, мне нужно оставаться трезвым.
Поскольку Дэвид обязался платить по счетчику по 500 долларов в день, он хотел, чтобы Уолли выбрался из реабилитационного центра как можно скорее, но не очень верил в успех десятидневного курса детоксикации.
— Я поговорю с твоим наставником, как его зовут?
— Патрик Хейл. На этот раз он в самом деле меня напрягает.
— Возможно, именно это тебе и нужно, Уолли.
— Да ладно, Дэвид. Забери меня отсюда. Мы сами выкопали себе яму и теперь остались только вдвоем с тобой. Сомневаюсь, что Оскар нам сильно поможет.
Не говоря о том, что Оскар вообще весьма скептически относился к крейоксу и коллективным гражданским искам в целом. Глубокая яма, в которой они теперь оказались, была вырыта Уоллисом Т. Фиггом. Они немного поговорили об Оскаре, о его разводе и здоровье, о его новой подружке, — как сказал Уолли, не такой уж новой, — но Дэвид не стал выяснять подробности.
Когда он уходил, Уолли снова взмолился:
— Забери меня отсюда, Дэвид. У нас слишком много работы.
Дэвид обнял его на прощание и вышел из комнаты для посетителей. «Работа», упомянутая Уолли, представляла собой не что иное, как грандиозную задачу по избавлению от примерно четырехсот разочарованных клиентов, улаживание оставшихся проблем после суда по делу Клопека, оплату счетов и сидение в здании, обремененном теперь залогом в 200 000 долларов. В последний месяц они забросили других клиентов, доведя многих до того, что те обратились к другим юристам, и число ежедневных обращений от потенциальных клиентов тоже резко сократилось.
Дэвид думал о том, чтобы уйти, открыть собственное дело или присмотреться к другим маленьким фирмам. Если уйдет, он, разумеется, заберет дело Туйи Хаинга с собой. Оскар и Уолли никогда о нем не узнают. Если дело окупится, Дэвид выпишет чек в пользу «Финли энд Фигг», чтобы оплатить свою часть залога. Но эти мысли нервировали его. Он сбежал из одной фирмы и никогда не оглядывался. Если бы он сбежал из второй, он всегда сожалел бы об этом. На самом деле Дэвид знал, что не может бросить «Финли энд Фигг» теперь, когда у его партнеров проблемы со здоровьем, а в дверь вот-вот начнут ломиться разгневанные клиенты и кредиторы.
В понедельник утром телефон звонил не переставая. Рошель ответила несколько раз, потом объявила:
— Это все клиенты по крейоксу. Спрашивают, что будет с их делами.
— Отключите телефон, — распорядился Дэвид, и шум прекратился. Старый Оскар вернулся. Он сидел у себя в кабинете за плотно закрытой дверью, завалив весь стол документами.
К девяти утра Дэвид составил письмо для рассылки примерно четыремстам клиентам, полагавшим, что имеют основания для иска. В нем говорилось:
Уважаемый/ая _____!
На прошлой неделе наша фирма представляла в суде наш первый иск против «Веррик лабз» в связи с производством препарата крейокс. Судебное разбирательство прошло не так, как мы планировали, и исход иска оказался неблагоприятным для нас. Присяжные вынесли вердикт в пользу «Веррик». Поскольку все доказательства уже были предоставлены, нам стало ясно, что неразумно начинать дополнительные судебные разбирательства против компании. По этой причине мы снимаем с себя полномочия вашего адвоката. Вы можете обратиться к любому другому юристу.
Стоит отметить, что «Веррик» представила убедительные доказательства того, что крейокс не повреждает сердечные клапаны или какие-либо другие органы.
С уважением,
Дэвид Зинк, адвокат и поверенный в суде.
Когда принтер Рошель начал выплевывать письма, Дэвид отправился наверх, чтобы подготовиться к очередной схватке в федеральном суде, куда ему совсем не хотелось идти в то утро понедельника. У него был проект искового заявления, которое он собирался подать против «Сонеста геймз», и проект письма, которое он планировал отправить главному корпоративному юристу. Он довел до кондиции документы, пока ждал отчета Сандрони.