, и Ахазом[121], и Астаротом[122]. Зовите его Райлахом[123], и Сетом, и Анубисом. Имя ему легион, и он апостол ада, а вы целуете ему зад. – Голос Глена вновь стал нормальным, он обезоруживающе улыбнулся. – Просто подумал, что лучше сразу расставить все на свои места.
– Взять их! – приказал Берлсон. – Взять их, и пристрелите первого, кто попытается бежать.
Но никто не сдвинулся с места, и Ларри подумал: Они этого не сделают, они боятся нас не меньше, чем мы их, даже больше, хотя они и вооружены…
Он посмотрел на Берлсона:
– Кому ты дуришь голову, жалкий червяк? Мы хотим попасть в Вегас. Для этого мы и пришли.
Тут они двинулись, словно получили приказ от Ларри. Его и Ральфа запихнули на заднее сиденье одного патрульного автомобиля, Глена – второго. От переднего сиденья их отделяла стальная сетка. Ручки на дверях отсутствовали.
Мы арестованы, подумал Ларри. И нашел, что эта идея забавляет его.
Четверо мужчин втиснулись на переднее сиденье. Автомобиль задним ходом отъехал на обочину, водитель вывернул руль, и они покатили на запад.
Ральф вздохнул.
– Боишься? – шепотом спросил Ларри.
– Если б я знал. Так приятно не идти, а ехать, что я не могу сказать.
Один из мужчин, сидевших впереди, спросил:
– Этот болтливый старик – он главный?
– Нет. Я.
– Как тебя зовут?
– Ларри Андервуд. Это Ральф Брентнер. А тот парень – Глен Бейтман. – Ларри обернулся. Второй патрульный автомобиль следовал за ними.
– А что случилось с четвертым?
– Он сломал ногу. Нам пришлось оставить его.
– Не повезло, это точно. Я Барри Доргэн. Служба безопасности Вегаса.
Ларри почувствовал, что едва не выдал глупейшим образом: Рад с вами познакомиться, и не смог сдержать улыбку.
– Сколько ехать до Вегаса?
– С ветерком не получится из-за заторов на дорогах. Мы их расчищаем, начиная с города, но дело идет медленно. Будем там примерно через пять часов.
– Это ж надо! – Ральф покачал головой. – Мы шли три недели. А на машине можно доехать за пять часов.
Доргэн развернулся, чтобы посмотреть на них.
– Я не понимаю, зачем вы шли. Если честно, я не понимаю, зачем вы вообще явились. Вы не могли не знать, чем все закончится.
– Нас послали, – ответил Ларри. – Думаю, убить Флэгга.
– Шансы невелики, дружище. Ты и твои друзья прямиком отправитесь в окружную тюрьму Лас-Вегаса. Никакого пропуска в казино, никаких бонусных двухсот долларов. Он проявляет к вам особый интерес. Знал о том, что вы идете. – Доргэн помолчал. – Вам остается только надеяться, что он покончит с вами быстро. Но я бы на это не рассчитывал. В последнее время настроение у него не самое радужное.
– Это почему? – спросил Ларри.
Однако Доргэн, казалось, почувствовал, что и так сказал достаточно – может, даже сболтнул лишнего. Он отвернулся, не отвечая, и Ларри и Ральфу оставалось только смотреть на проплывающую мимо пустыню. За какие-то три недели скорость вновь стала для них в диковинку.
До Вегаса они добирались шесть часов. Город лежал посреди пустыни, как огромный драгоценный камень. На улицах было много людей. Рабочий день закончился, и они наслаждались прохладой раннего вечера, сидели на лужайках, на скамьях автобусных остановок, на ступенях, которые вели в оставшиеся в прошлом свадебные часовни и ювелирные магазины. Люди провожали взглядами патрульные автомобили дорожной полиции штата Юта, а потом возвращались к прерванным разговорам.
Ларри задумчиво оглядывался. Электричество работает, улицы чистые, никаких следов грабежей и погромов.
– Глен прав, – нарушил он затянувшееся молчание. – Поезда у него приходят вовремя. Но я все-таки не уверен, что управлять железной дорогой надо именно так. Ваши люди неважно выглядят, Доргэн, будто все они на грани нервного срыва.
Тот не ответил.
Они прибыли к окружной тюрьме и заехали во двор. Остановились. Когда Ларри вышел, морщась от боли в затекшем теле, он увидел, что Доргэн держит две пары наручников.
– Да перестань! – отмахнулся он. – Зачем?
– Извини. Его приказ.
– На меня за всю жизнь ни разу не надевали наручники, – заговорил Ральф. – В «обезьянник» я по пьяни пару раз попадал, прежде чем женился, но обходилось без наручников. – Ральф тянул каждое слово, оклахомский выговор стал намного заметнее, и Ларри понял, что тот в дикой ярости.
– У меня приказ, – ответил Доргэн. – Давайте обойдемся без лишнего насилия.
– У тебя приказ! – фыркнул Ральф. – Я знаю, кто отдает тебе приказы. Он убил моего друга Ника. Как получилось, что ты стал его верным псом? Вроде бы ты неплохой парень. – Он так пристально всмотрелся в Доргэна, что тот покачал головой и отвернулся.
– Это моя работа, и я ее выполняю. Ничего больше. Вытяните руки, иначе кто-то поможет вам это сделать.
Ларри вытянул руки, и Доргэн защелкнул на его запястьях наручники.
– Кем ты был? – спросил Ларри. Его это действительно интересовало. – Прежде?
– Полиция Санта-Моники. Помощник детектива.
– И теперь ты с ним. Это… ты уж извини, что я так говорю, но это действительно странно.
К ним подвели Глена Бейтмана, как следует толкнув напоследок.
– Почему вы его толкаете? – зло спросил Доргэн.
– Если бы тебе пришлось шесть часов кряду слушать его болтовню, ты бы тоже начал толкаться, – ответил один из мужчин.
– Мне плевать, что вы там слушали, руки нечего распускать. – Доргэн повернулся к Ларри. – Что странного в том, что я с ним? До «Капитана Торча» я десять лет служил в полиции. Я видел, что происходит, когда начинают рулить такие, как вы.
– Молодой человек, – ответил ему Глен, – общение с избитыми подростками и наркоманами никак не оправдывает ваше служение монстру.
– Уведите их отсюда, – распорядился Доргэн. – Разные камеры, разные крылья.
– Я не думаю, что вы сможете жить с вашим выбором, молодой человек, – добавил Глен. – В вас слишком мало от нациста.
На этот раз Доргэн сам толкнул Глена.
Ларри отделили от Глена и Ральфа и повели по пустому коридору с табличками на стенах: «НЕ ПЛЕВАТЬ», «К ДУШУ И ДЕЗИНФЕКЦИИ». Одну он выделил особо: «ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ГОСТЬ».
– Я бы не возражал против душа, – сказал он.
– Возможно, – ответил Доргэн. – Мы посмотрим.
– Посмотрим на что?
– Как ты будешь нам помогать.
Доргэн открыл дверь в камеру в конце коридора и завел туда Ларри.
– Как насчет браслетов? – Ларри протянул руки.
– Конечно. – Доргэн расстегнул наручники и забрал. – Лучше?
– Гораздо.
– Все еще хочешь принять душ?
– Само собой. – Если на то пошло, Ларри не хотел оставаться в одиночестве, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Если б он остался один, начал бы нарастать страх.
Доргэн достал маленький блокнот.
– Сколько у вас людей? В Зоне?
– Шесть тысяч, – ответил Ларри. – По четвергам мы играем в бинго, и победитель получает двадцатифунтовую индейку.
– Ты хочешь помыться в душе или нет?
– Хочу. – Но он уже понимал, что без душа придется обойтись.
– Сколько там человек?
– Двадцать пять тысяч, но четыре тысячи моложе двенадцати и в автокинотеатрах смотрят фильмы бесплатно. С точки зрения экономики – полная жопа.
Доргэн захлопнул блокнот и посмотрел на него.
– Я не могу, чел, – объяснил ему Ларри. – Поставь себя на мое место.
Доргэн покачал головой:
– Не могу этого сделать, потому что я не псих. Почему вы здесь? Какой вам от этого прок? Он собирается убить вас, если не завтра, то днем позже. Вы станете куском собачьего дерьма. И если он захочет, чтобы вы заговорили, так и будет. Если он захочет, чтобы вы одновременно выбивали чечетку и дрочили, вы и это сделаете. Вы просто рехнулись!..
– Нам велела идти сюда старая женщина, матушка Абагейл. Вероятно, она тебе снилась.
Доргэн покачал головой, но на Ларри больше не смотрел.
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– Тогда давай поставим на этом точку.
– Ты точно не хочешь поговорить со мной? Принять душ?
Ларри рассмеялся:
– Меня так дешево не купишь. Отправьте своего шпиона на нашу сторону. Если сможете найти хоть одного, у кого душа не уйдет в пятки при одном лишь упоминании матушки Абагейл.
– Как скажешь. – Доргэн вышел из камеры и зашагал по коридору под лампами, прикрытыми металлической сеткой. Миновал сдвижную решетчатую дверь в конце коридора, закрыл ее. Послышался глухой стук.
Ларри огляделся. Как и Ральф, он пару раз попадал в тюрьму – за пребывание на публике в пьяном виде и за владение унцией марихуаны. Бурная юность.
– Это вам не «Ритц», – пробормотал он.
Матрас на койке выглядел заплесневелым, и Ларри задался – его чуть передернуло – вопросом: а не умер ли кто на нем в июне или в начале июля?.. Туалет работал, но когда он спустил воду, полилась ржавая струйка – надежное свидетельство того, что унитазом давно не пользовались. Кто-то оставил в камере вестерн в бумажной обложке. Ларри взял книгу, потом положил. Сел на койку. Вслушался в тишину. Он терпеть не мог пребывать в одиночестве… но, так уж вышло, всегда пребывал… пока не попал в Свободную зону. И теперь одиночество оказалось не столь ужасным, как он опасался. Конечно, ему не нравилось, но он мог это пережить.
Он собирается убить вас, если не завтра, то днем позже. Вы станете куском собачьего дерьма.
Только Ларри в это не верил. Их не могли просто убить.
– Я не убоюсь зла, – сообщил он мертвой тишине тюремного блока, и ему понравилось, как это звучит. Он повторил фразу.
Лег, и тут в голову ему пришла мысль, что он практически вернулся на западное побережье. Только путешествие получилось более долгим и более странным, чем кто-либо мог себе представить. И оно еще не закончилось.
– Я не убоюсь зла, – вновь произнес Ларри. Он заснул со спокойным лицом, и его не мучили кошмары.