— Лейра… пойми, Метиус не может приезжать сюда часто, ты прекрасно знаешь это. А тебе нужен уход — больше, чем способна обеспечить Делора Неккер.
Он в этот момент смотрел в окно, а потому не заметил, как она поморщилась, словно от внезапно ударившей зубной боли. Ее лицо с заострившимися скулами и нездоровой, чуть желтоватой кожей исказилось — и в этой гримасе смешались и обида, и злость, и даже немного зависть. «Конечно, Делора, тебе некогда готовить мне лечебные отвары… столько дел, столько дел… Ты управляешь школой, и времени не остается ни на что иное. Тебя ведь устраивает это, так, Делора?» Злые, неправильные мысли, но она ничего не могла с собой поделать.
Волшебница подошла к столику, взяла большую бутыль с дурно пахнущей жидкостью неприятного зелено-бурого цвета. Лейра сильно исхудала за эту зиму, но все еще старалась хорошо выглядеть. С точки зрения простых людей, как и с точки зрения Гента, она была изумительно стройной — но опытный взгляд медика не мог обмануть. Эта худоба была рождена болезнью… и еще этим мерзким пойлом, от которого несчастную буквально выворачивало наизнанку, а аппетит пропадал совершенно. Она знала этот состав, при острой необходимости могла приготовить нечто подобное, но арГеммит и Делора были, пожалуй, единственными целителями в Инталии, умевшими добиться от трав, ягод, мха и редких корней максимальной эффективности — на грани магии.
Тягучая жидкость потекла в маленький стеклянный стаканчик, распространяя вокруг странный запах — к травяному духу, в чем-то даже приятному, добавлялся аромат иной, тяжелый, гнетущий. Затаив дыхание, она одним глотком выпила содержимое стаканчика, с трудом сдержала подкативший к горлу комок.
Как тяжело ощущать свою беспомощность… Яд не блокировал магические способности Лейры, она по-прежнему оставалась одной из сильнейших волшебниц Ордена, но слабость подтачивала ее тело — а магия, особенно высшая, требовала предельной концентрации и в известной степени сильного организма. А она еще несколько месяцев назад готова была потерять сознание, просто пройдя через не такой уж и широкий двор школы. Лейра заставляла себя ходить, делая каждый раз хотя бы на два-три шага больше, прежде чем бессильно опереться на вовремя подставленную руку Гента. И сейчас она могла не моргнув глазом величественно спуститься по лестнице, пересечь большой зал, выйти в наполненный солнцем двор, подойти к карете… и только внутри, за закрытой дверцей, бессильно привалиться к стенке, чувствуя, как бешено колотится сердце, как вдруг покрывается потом высокий лоб, как мелко дрожат кончики пальцев с ухоженными длинными ногтями.
— Хорошо, Гент. — Она облокотилась на край окна, холодный воздух с трудом вливался в легкие, ее плечи рефлекторно приподнялись, так было легче дышать… — Хорошо. Уезжаем… сегодня.
— Ты говоришь так, словно рушишь дорогу за своей спиной. — Он нахмурился. — Лейра, это ведь временно. Пройдет несколько месяцев, и ты вернешься в школу. Думаю, война не будет слишком долгой. До исхода лета — и это только в том случае, если арХорн не сумеет наголову разбить имперцев в первом же бою. Тем более в Торнгарте ты будешь нужна, а здесь Делора справится — чтобы держать в руках детей, не надо обладать твоими способностями…
— Да, да… конечно… — Она отвечала, но смысл его слов ускользал. Что-то произошло, что-то не самое лучшее, и в самой глубине ее не верящей в предчувствия и пророчества души прочно угнездилась мысль, что эти стены она покидает навсегда. Лейра не знала, что может помешать ей вернуться, — она просто чувствовала, что помеха возникнет и будет непреодолимой. Препятствия, что строят люди, можно сломать, можно обойти — но судьба сильнее, много сильнее.
— Лейра, ты вообще слышишь меня?
— Что? — Она попыталась сосредоточиться. Мерзкий вкус лекарства снова вызвал прилив тошноты, ноги подкашивались, и она, сделав два шага, буквально рухнула в кресло. Сразу стало немножечко легче. Женщина с трудом выдавила из себя улыбку, правда, получилось не слишком убедительно. — Гент, ты меня удивляешь… я готова уступить твоим настойчивым просьбам, и тебе это не нравится? Так чего же ты хочешь?
— Я хотел бы, чтобы ты более оптимистично смотрела в будущее.
Она отвернулась.
— Гент, ты знаешь, сколько мне лет?
— Знаю, — спокойно ответил он. И видит Эмиал, за эту спокойную уверенность она была благодарна ему больше, чем за все те часы любви, что связывали их незримыми узами.
— У меня трое детей, Гент. Мои родители умерли от старости так давно, что я почти не помню их лиц. Я знала твою мать еще девчонкой. О каком будущем ты говоришь, друг мой? Да, моя кожа все еще гладкая, и я по-прежнему могу заставить сердце мужчины биться чаще… и я счастлива, что и твое сердце тоже бьется рядом с моим. Но это продлится недолго, я чувствую.
— Лейра, прекрати!
— Мы уезжаем, Гент. И… я хочу обратиться к тебе с просьбой. Или приказом, если будет точнее. Отправляйся к арХорну. Отправляйся к нему. Ты молод и не должен провести жизнь рядом со стареющей стервой, которая годится тебе в бабки. Тебе нужно иное… слава, Гент. Тебе нужна слава, нужно найти свое истинное предназначение — не дело для такого воина быть грозным начальником «могучего» гарнизона из десяти рыцарей…
— Я…
— Гент, я ведь уже сказала, это приказ, — невесело усмехнулась она. — Пусть это будет последним приказом, который я отдам в качестве Попечительницы… Отвезешь меня в Торн-гарт и уезжай.
— Ты меня гонишь? — спросил он еле слышно.
— Быть может, именно так. Но так надо.
Он резко поднялся, кресло опрокинулось, глухо звякнул покатившийся по полу меч. Не говоря ни слова, рыцарь подхватил оружие и стремительно вышел из комнаты. Лейра не смотрела ему вслед, ее лицо было повернуто к окну, лучи весеннего солнца ласкали кожу, тщетно пытаясь высушить мокрые дорожки слез.
Вершительница стиснула зубы — тело было слишком слабым, но воля по-прежнему осталась с ней. Она знала, что поступила правильно, пусть даже потом будет сожалеть о сказанном. Гент — хороший воин, и не дело ему прозябать в почетной, но совершенно бесперспективной роли командира школьного гарнизона. Особенно сейчас, когда Орден нуждается в каждом надежном мече. Она понимала, что держит его здесь словно стальными цепями. Слишком молод, слишком влюблен…
Северный Клык… крепость с многовековой историей, известная еще и тем, что не выдержала ни одной осады. Более молодой Южный Клык мог похвастаться двумя осадами, закончившимися разгромом и отступлением осаждающих. Правда, особой заслуги защитников цитадели в этих успехах не было — просто высокие стены и ров, по которому впору было пускать небольшие корабли, не позволили имперцам захватить крепость одним решительным штурмом, а там подошли полки Ордена, и очередная битва в Долине Смерти в очередной раз доказала мощь светоносцев.
А вот Северному Клыку, как правило, доставалось куда больше… Холм, на котором располагалась крепость, был неплохим естественным укреплением — но все же недостаточным, чтобы существенно замедлить продвижение великолепной индарской пехоты или даже нестройной толпы мертвецов, безразличных к стрелам или потокам кипящей смолы.
С другой стороны, рыцарям и воинам, обороняющим Северный Клык, доставалась первая схватка с врагом, и от желающих служить в этих старых стенах не было отбоя. Хотя каждый понимал — тем, кто примет на себя удар Империи, вряд ли удастся остаться в живых. Что ж, рыцари жили ради славы, ради службы Ордену… обычные солдаты часто придерживались несколько иной точки зрения, но и среди них находились желающие ощутить себя героями — в приграничные крепости брали только добровольцев, и любой мог потребовать перевода в любой момент.
И вар арГарид командовал гарнизоном Северного Клыка уже семь лет. А до этого служил здесь же — сперва имея под рукой десяток воинов, затем — отряд рыцарей. В общей сложности — двадцать лет. Чуть более половины своей жизни. Каждый камень крепости он знал наизусть, каждого солдата — в лицо и по имени. За плечами — почти тысяча мелких и крупных стычек. Не так уж много, если подумать — три, реже пять столкновений в месяц. Иногда это были настоящие маленькие сражения, когда имперские всадники пытались прощупать на прочность доспехи инталийских патрулей, иногда — дуэли чести. Глупое, если подумать, занятие — подъехать к крепости, вызвать на бой лучшего воина… много бравады, много гордости, но очень мало смысла. Ивар с удовольствием принимал участие в подобных приключениях, до которых и истомившиеся от мирной жизни гуранцы, и скучающие защитники крепости были довольно охочи. Сам он не боялся погибнуть: жизнь рыцаря это путь к преждевременной смерти. Многие ли дожили до седин, многие ли отправились к Эмиалу из собственной постели под прощальные всхлипывания внуков и правнуков? Для себя Ивар такой судьбы не хотел.
— Господин комендант! — Перед Иваром вытянулся солдат. — Прибыли разведчики.
АрГарид кивнул.
— Жду их здесь. И пусть поторопятся.
Сейчас он не особо интересовался тем, что доложит разведка. Там, на горизонте, сквозь затягивающую Долину Смерти желтоватую дымку горячего воздуха уже виднелось пыльное облачко, пока что едва заметное… Пройдет несколько часов, прежде чем это облачко превратится в тучу, а затем со стены станет возможно разглядеть отдельных воинов.
Комендант снова бросил взгляд в долину… Когда он впервые вошел в ворота этой крепости, то думал, что и в самом деле земля Долины Смерти состоит из старых, хрупких от времени костей… Потом понял, что все это — легенды. В битве всегда есть победители — и они проследят, чтобы павшие с обеих сторон были погребены с честью. Имя долина получила потому, что видела много, очень много крови… но кровь эта давно высохла на солнце, впиталась в землю, утекла с дождевой водой в щели меж камнями.
Вот и сейчас пришло время, которого он давно ждал. Время послужить Ордену… он поправил тяжелый меч на бедре, проверил, легко ли тот выходит из ножен. У кого-нибудь другого вышел бы картинный жест, ненужный — ни одного зрителя рядом. У коменданта движение получилось простым и естественным — ему и в самом деле было важно, чтобы клинок мог в мгновение ока оказаться в руке. Он любил схватку — и сейчас Ивара арГарида не особо заботил тот печальный факт, что эта битва окажется, вероятно, для него последней.