<...>
Политическая надобность войны должна быть ясна и должна включать в расчет последний акт каждой войны – установление мира. Только при ясно очерченной политической надобности можно из нее и имеющихся средств вывести цель войны. Эта конечная цель всех военных действий является важнейшей и серьезнейшей, в связи с ней разрабатывается стратегия».
Эти «принципиальные размышления» Бек писал, понимая, что Гитлер отвергнет их все – пункт за пунктом. Смещенный с должности, гонимый генерал пытался довести до властей предержащих свое последнее предупреждение – в этот раз анонимно. Он действительно в декабре 1938 года подчеркнул в своем письменном предостережении, что армии в период до 1945 года необходимо посвятить себя решению задач своего организационного строительства и обучения и что без любых видов подготовки к войне следует обойтись. Разве это не было созвучно объявлению войны опасной военной политике последних лет? В самом деле, это предупреждение вовсе не было сознательным обманом, новым блефом отчаянного игрока, который всегда поражает неожиданностями. Бека не удивило, когда он услышал от одного из своих бывших подчиненных, что высшие чины говорили, что официальное представление подобных воззрений граничит с государственной изменой.
«Все происходящее было ему противно, – записал Хассель после визита к Беку в декабре 1938 года. – Военное легкомыслие лидеров его возмущало и пугало. С особенным гневом он говорил о преступных играх в «совсем короткую войну». И Вторая мировая война стала доказательством правоты каждой фразы из последнего предостережения Бека.
Уход со службы: «...в красивом гробу...»
От немедленного ухода с действительной службы после его освобождения от должности начальника Генерального штаба Бека удержали. Напротив, в ходе перемещения личного состава, производимого в порядке подготовки к предстоящей войне, ему была доверена должность командующего 1-й армией, которой предстояло отправиться на Западный фронт (штаб-квартира в Висбадене). Выше уже говорилось, что после того, как военная опасность несколько уменьшилась, 19 октября, Бек подал в отставку. Своему доверенному помощнику полковнику Хоссбаху, который одновременно с ним покинул Генштаб и стал командиром полка, он писал в те дни:
«...Третьего дня я наконец получил от главнокомандующего сухопутными войсками уведомление о моем будущем. В нем сказано, что фюрер, который в свое время был согласен с моим назначением главнокомандующим, теперь высказался так: он ждал, что я сделаю правильные выводы из своего шага в июле, и что у него создалось впечатление, что доверительные отношения, которые должны существовать между ним и командующими группами армий, в полной мере восстановить невозможно.
То, что мне придется уйти, я предугадывал сразу и не ошибся в своих прогнозах. Известие меня совершенно не удивило, и я только очень сильно прочувствовал, как долго его оттягивали. Я не хочу высказывать свое мнение о мотивах, которые вам уже известны, хочу только снова напомнить о том, что у меня в течение пяти лет службы ни разу, за исключением тех пяти минут перед австрийским делом, никогда не было возможности изложить фюреру свои планы в отношении обороны страны, военного руководства и так далее, и сам фюрер меня никогда об этом не спрашивал. Отношения доверия между мной и командующим сухопутными войсками в том, что касалось вопросов моей компетенции, существовали, но также могли и исчезнуть. <...>
Оглядываясь назад, я вижу, если не считать последних пяти лет, которые легли на мои плечи тяжкой ношей, на редкость красивый, незаслуженно успешный и принесший глубокое удовлетворение жизненный путь. Никто не заставит меня все это забыть. То, что я только начал, мне предстоит в свободное время обдумать. Самым болезненным для меня является расставание с лошадьми. Пока моя дочь следующей весной не окончит Летте-Хаус[31], я в любом случае буду жить здесь. <...>
Когда я сегодня снова думаю о почти сорокаоднолетней службе, то, прежде всего, с самыми теплыми чувствами вспоминаю людей, ставших мне за эти годы близкими. Среди них вы занимаете первое место. За это я вам безмерно благодарен и только надеюсь, что вы также испытываете ко мне дружеские чувства».
31 октября 1938 года Бек ушел в отставку в звании генерал-полковника.
Месяц спустя он снова пишет Хоссбаху из своей частной квартиры в Берлине-Лихтерфельде, Гетештрассе, 9:
«...В дом[32] я еще не заходил. О причинах говорить не буду, об этом как-нибудь в другой раз. То, что мне оказано как «почести», противоречит моему категорическому желанию, но я должен с этим смириться. Труп лежит в красивом гробу.
То, что я пока хочу остаться жить здесь, по крайней мере пока моя дочь не окончит Летте-Хаус, я уже вам писал. Хорошо, что у меня теперь нет служебной квартиры и я свободен в своих решениях. В моем отъезде отсюда плохо лишь одно: я окажусь вдали от центра военной научной мысли. Относительно Дрездена и Геттингена в качестве возможного места жительства я еще размышляю. Скуки я пока не ощущаю, наоборот, я чувствую себя занятым, и мне кажется, что день слишком короток, чтобы успеть все, что запланировано. Болезненна была для меня только разлука с лошадьми, но 31.10 я проявил решительность, и переход на ходьбу на своих двоих и поездки на трамваях и автобусах прошел гладко. Физически я в полном порядке, снова установился хороший сон. В общем, жаловаться мне не на что. Между прочим, я получил множество писем, и ответы на них занимают много времени. Книги в моем распоряжении в изобилии, и мои шкафы переполнены...»
Бек оставил за собой свою резиденцию в Берлине-Лихтерфельде и после того, как его дочь вышла замуж за офицера и распростилась с отцовским домом. Как и его собственный брак, к сожалению, замужество его дочери было недолгим. Ее супруг погиб на войне, оставив молодой вдове маленькую дочку.
После своей отставки Бек жил тихо и замкнуто. Он общался только с немногими близкими друзьями. Состояние здоровья было неустойчивым. Особенно его беспокоила постоянная зубная боль. В 1943 году у Бека обнаружилось тяжелое заболевание желудка. Искусство его друга – великолепного хирурга профессора Зауэрбруха позволило спасти ему жизнь, но для этого потребовалось несколько операций. Бек поправился быстро и полностью.
Сад с овощами и фруктами, прилегавший к дому 9 на Гетешрассе, дал Беку возможность заняться физическим трудом. «Я только что занимался осенними работами в саду, – написал Бек Хоссбаху, – в результате чего мое правое запястье совсем не гнется, а почерк, и без того плохой, стал еще хуже. Тем не менее это здоровое, легкодостижимое и дешевое занятие. Письменный стол при этом оказался обделенным, по крайней мере временно».
Последнее действительно было временно, если было вообще. В целом Бек в годы отставки вел чрезвычайно интенсивную и многостороннюю умственную деятельность. Он был счастлив, получив возможность заниматься военной наукой, к которой всегда имел склонность, причем беспрепятственно и куда более основательно, чем во время действительной службы. Больше всего его интересовала область военной истории и особенно Первой мировой войны 1914 – 1918 годов. Еще будучи руководителем Генерального штаба, он проявлял сильнейший интерес к работам входящего в сферу его служебной деятельности военно-исторического института армии (бывший имперский архив). Теперь же он был благодарен судьбе за то, что имел достаточно свободного времени не только на получение обстоятельной информации о мерах и решениях группы армий «Кронпринц», но также и для собственного участия в большой научной работе этого института.
Военная научная работа
С особым рвением Бек отдался работе над военными воспоминаниями, которые оставил после себя умерший в 1939 году его друг и покровитель граф фон Шуленбург. В процессе их изучения Бек очень скоро пришел к выводу, что момент для издания этой острой работы еще не настал. Бек написал и ряд самостоятельных работ по проблемам военной науки и спорным вопросам военной истории, о положении на определенных фронтах в годы Первой мировой войны. К ним относится исследование таких острых вопросов, как: «Имела ли Германия в 1914 году военный план?» – на что Бек всегда отвечал отрицательно; «1914 год: наступление Германии на запад или на восток?»; «Как должен был Фалькенхайн после сражения на Марне дальше вести военные действия?»; «Критическая проверка решений Верховного командования армии 29 сентября 1918 года – предложения мира и перемирия». Результаты многолетнего изучения проблемы современного полководческого искусства отражены в труде «Руководитель в войне». В последний год своей жизни Бек занимался подробным изучением жизненного пути французского генерала Фоша, и чем глубже проникал в мысли и чувства этого истинного солдата, тем большее уважение к нему испытывал. С удовольствием изучал он жизнь и деятельность американского генерала Ли, должно быть чувствуя некоторую внутреннюю близость к этому командиру южан в американской Гражданской войне. Особенно его привлекала биография Ли, написанная известным американским историком Дугласом С. Фрименом. За несколько дней до 20 июля 1944 года Бек беседовал с посетившим его другом о заключительной главе труда, в котором описано, как Ли за несколько дней до своей смерти целью воспитания назвал самоотверженность. Teach him selfdenial[33].
В этой связи стоит отдельно упомянуть написанный в 1942 году критический разбор доктрины тотальной войны. Он особенно характерен для военного и политического образа мыслей Бека и вскрывает глубинные нравственные корни его характера. Суть работы заключается в следующем.
Бек исходил из изложенных в брошюре Людендорфа «Тотальная война» тезисов о том, что современная война, как двусторонняя война на уничтожение участвующих в ней народов, по сравнению с предшествующими имеет совершенно иной характер. Новый способ ведения войны впервые показал, что такое мировая война, что модели войн Клаузевица устарели, что тотальная война, так же как и тотальная политика – уже в мирное время, – неизбежна и что в войне уже не политическое, а военное руководство имеет первенство.