Сам Христофор Платонович получил звание генерал-майора в пятьдесят лет. И это считается огромным успехом в службе, так как пятьдесят лет — это средний возраст для звания полковника. Служба в обер-офицерских чинах продолжается по двадцать пять — тридцать лет, командование ротой длится обычно более 10 лет, и при этом в армейской пехоте до шестидесяти пяти процентов капитанов увольнялись в отставку, так и не получив чина подполковника, в возрасте свыше пятидесяти лет. Муж у Анны ротмистр в сорок лет. И это тоже нормальное звание для такого возраста, особенно в лейб-гвардии. Командиров эскадронов в таком возрасте чуть ли не восемьдесят процентов.
Мои воспоминания и размышления, которые словно пуля пронеслись в сознании, прервал вопрос Михаил Александрович:
— Тимофей Васильевич, ты справку по партиям принёс?
— Да, Михаил Александрович. Сейчас достану.
Я подошёл к рабочему столу великого князя и, положив на него портфель-сейф, сначала отстегнул наручник с цепочкой, а потом, набрав шифр, открыл портфель и достал аналитическую записку.
— Вот, Михаил Александрович, прошу ознакомиться, — протянул я листки регенту.
Великий князь привычно смотрел на мои манипуляции, уже не удивляясь таким мерам безопасности для перевозки документов с грифом секретно. Жандармский корпус, кстати, первыми переняли у сотрудников Аналитического центра доставку и передачу своей секретной документации таким образом. Следующими были сотрудники МИДа, а вот военное и морское ведомство пока отставали.
— Тимофей Васильевич, если можно кратко изложите. Со справкой я потом подробно ознакомлюсь, как и с остальными бумагами, которые я вижу у тебя в переносном портфеле-сейфе. Александр с Еленой и Алексеем через полчаса будут нас ждать для прогулки у центрального входа.
— А Елена Филипповна тоже будет участвовать в конной прогулке? — поинтересовался я.
— Нет. Она с Алексеем побудет в манеже, где тот покатается на пони. Он в отличие от старшего брата пока слабовато сидит в седле, — прояснил мне ситуацию регент.
— Боюсь, Михаил Александрович, в двадцать минут я не уложусь. Очень уж интересная политическая картина стала вырисовываться с образованием новых партий для выборов в Государственную Думу, да и второй вопрос, о котором я хотел доложить, определенным образом пересекается с первым. Может быть, я после прогулки доложу, вечером?
— А что за второй вопрос? — поинтересовался великий князь.
— Хотел доложить о некоторых проблемах в хозяйстве министра финансов, — ответил я.
— И большие проблемы?
— По «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных» вплоть до смертной казни с конфискацией имущества.
— Тимофей Васильевич, ты не шутишь? — регент смотрел на меня округлившимися от удивления глазами.
— Нет, Ваше императорское высочество, к сожалению не шучу. И эту тему за двадцать минут также не изложишь.
— Есть документальные подтверждения? Или обычные домыслы? Мне известно, что Сергея Юльевича многие, мягко говоря, недолюбливают и критикуют его деятельность на посту министра финансов. Однако, все его устремления направлены на развитие экономики Российской империи. И он много достиг на этом поприще, — регент говорил без эмоций, внимательно смотря мне в глаза, пытаясь понять, насколько я прав и убеждён в своём утверждении.
— Ваше императорское высочество, документальные подтверждения есть. Правда, не против самого Сергея Юльевича, а против директора Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов — действительного статского советника Леонида Федоровича Давыдова.
— Это против него возбудили дело по факту мошенничества с припасами, которые поставлялись в Порт-Артур во время войны с Японией? — также спокойно и без эмоций, перебив меня, спросил великий князь.
— Да, Ваше императорское высочество. При предварительном расследовании этого дела весьма неприглядные факты всплывают. Адмирал Алексеев, как наместник настаивает на создании специальной международной следственной комиссии и предварительном аресте Давыдова, чтобы тот не скрылся от следствия, а его покровители не мешали проводимому расследованию, — также без эмоций доложил я регенту.
— А покровитель у Давыдова насколько я понимаю Сергей Юльевич?
— Да, Ваше императорское высочество. Именно по протекции Витте господин Давыдов за три года из членов правления Русско-Китайского банка дорос до должности его вице-директора, а по окончании войны с Японией с присвоением чина действительного статского советника Леонида Федоровича переводят на должность директора Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов. А как вы знаете, Михаил Александрович, важнейшей частью компетенции Особенной канцелярии является управление делами по внешнему кредиту и внешними государственными займами. Именно директор Особенной канцелярии по указанию министра финансов отдаёт распоряжения о выпуске, реализации, конверсии, выкупе, платеже процентов и капитала по внешним займам. По его указанию производятся все внешние денежные операции, осуществляются валютные операции с заграничными банками и обществами; покупка золота и других драгоценных металлов, оплата заграничных расходов по разным министерствам и управлениям; проведение валютной политики, — я замолчал и сглотнул тягучую слюну, которая образовалась, пока я перечислял функционал Особенной канцелярии и его директора.
— И что же Давыдов совершил такого, чтобы не только он, но и Витте заслуживали смертной казни? — прервал моё молчание вопросом регент.
— Он 28 марта, за четыре дня до начала боевых действий между Германией и Францией отправил телеграмму в Берлинский банк «Мендельсон Co.» о переводе всех российских активов банка из Берлина в Париж, — я сделал паузу, давая возможность великому князю осмыслить сказанное мною.
— О какой сумме шёл вопрос?
— Более ста миллионов золотом, Ваше императорское высочество.
— Это… — регент замолчал, подбирая слова.
Сандро сейчас бы загнул малый или большой петровский загиб, причём очень эмоционально.
Михаил Александрович после продолжительной паузы тихо произнёс:
— Это предательство.
— Да, Ваше императорское высочество, это предательство, и в нём надо разбираться. Я уверен, что Давыдов не мог отправить такую телеграмму без поручения Витте. В этом чемодане, — показал рукой на свой переносной сейф, — аналитическая записка по деятельности министра финансов, начиная с введения золотого стандарта, и некоторые документы, которые заставляют в целом негативно взглянуть на деятельность Сергея Юльевича.
— Хорошо, Тимофей Васильевич, после прогулки и обеда, мы, как и договаривались вчера, займёмся делами политических партий и господином Витте, — регент тяжело вздохнул. — А я так хотел сегодня отдохнуть, из-за чего и позвал тебя с утра пораньше.
— Тяжела ты, шапка Мономаха, Михаил Александрович. На том свете отдохнём, — грустно пошутил я.
— Тфьу-тьфу-тьфу, Тимофей Васильевич, — регент трижды сплюнул через левое плечо. — На тот свет торопиться мы не будем. Мне ещё жениться надо и своих детей завести. А сейчас закроем твой портфель в сейфе и пошли, Тимофей, на конную прогулку. Александр любит, когда ты с ним рядом находишься. Да и Елене спокойней будет.
Глава 4Политические партии и Витте
Конная прогулка прошла просто замечательно. Александр IV сидел в седле словно влитой, и не скажешь, что императору всего девять лет. Покатались по парку. Я и регент страховали юного государя по бокам, а нашу тройку сопровождал десяток кубанской сотни Конвоя Его Императорского Величества. А на всём пути для конной прогулки стояли секреты и посты охраны, передающие нашу группу друг другу. Ширинкин свою службу бдил, как никогда. Как он признался, если бы покушение на Александра тогда на вокзале удалось, генерал бы застрелился. И я ему верю. Евгений Никифорович точно бы не пережил убийства третьего императора, находящегося под его охраной.
Накрутив галопом и рысью по парку за два часа километров двенадцать-пятнадцать, потом ещё час занимались выездкой в манеже Кирасирского полка, присоединившись к Елене Филипповне и Алексею. Императрица в дамском седле чувствовала себя очень уверенно, легко беря в манеже барьеры и меняя аллюры. С нами в парк она не поехала, потому что при ней Александр смущался и терялся, так как императрица постоянно делала ему замечания за огрехи в посадке, выездки и по прочим мелочам.
Алексей в манеже просто катался на пони по кругу под руководством берейтора. Он ростом и телосложением пошёл в отца, на контрасте от Александра, в котором уже чувствовалась будущая телесная мощь его деда. Поэтому Алексей в отличие от старшего брата тяги к физическим упражнениям, как и к конным тренировкам по верховой езде не испытывал. Но у Елены Филипповны не забалуешь. Положено Великому князю уметь отлично ездить верхом, значит, будешь уметь, несмотря на возраст. Как говорится, не можешь — научим, не хочешь — заставим.
По окончании занятий в манеже, перепоручив лошадей конюхам, отправились приводить одежду в порядок. Далее я с Машей и Васильком пришли из Приоратского замка в Гатчинский дворец на обед, на котором кроме императрицы с сыновьями и дочерью, регента присутствовала ещё только Ксения с детьми. Отобедали, так сказать, узким кругом. Многие царедворцы, наверное, полжизни бы отдали, чтобы оказаться на нашем с Машей и сыном месте.
После обеда женщины с детьми отправились в детскую, игровую комнату, а я с Михаилом в его кабинет. Пришла пора для доклада по Витте и политическим партиям.
Зайдя в кабинет, регент вынул из сейфа мой портфель, набрав код, который знал, открыл его и, достав стопку документов, передал её мне, а портфель-сейф поставил на пол. Указав на стул у рабочего стола, сел напротив.
— С чего начать, Михаил Александрович? — поинтересовался я, устроившись за столом и разложив бумаги на две кучки.
— Начнём с менее неприятного, то есть с политических партий. Что у нас происходит сейчас в стране по этому вопросу?