дарная волна.
Два других снаряда — осколочно-фугасные гранаты. Весят также по сорок килограммов, с таким же весом взрывчатого вещества, но основной поражающий фактор — осколки. Стальной снаряд дает при взрыве на поверхности около одной тысячи осколков весом свыше пяти грамм, а снаряд с чугунным корпусом образует при взрыве более одной тысячи осколков массой свыше пяти грамм и около трех тысяч осколков массой менее пяти грамм. Осколки обоих снарядов поражают площадь размером семьдесят на двадцать пять метров.
Судя по тому, что я сейчас видел, террористы ведут обстрел дворца фугасными гранатами с целью его разрушения. Пока доехали до поворота к казармам кирасир, по Гатчинскому дворцу прилетело ещё четырьмя снарядами. Все они попали в Центральный корпус, и в нём на третьем этаже и в Часовой башне начал разгораться нешуточный пожар. А в небе вновь расцвел белый шар сигнальной ракеты.
По плацу перед Центральным корпусам в панике метались люди, разбегаясь кто куда, лишь бы подальше от здания. Мне показалось, что среди них промелькнула высокая, долговязая фигура Великого князя Николая Николаевича. Так же краешком сознания отметил, что отсутствует памятник Павлу I. На его месте воронка и куча обломков, а бронзовой фигуры императора не видно.
Наконец-то влетели на плац «синих кирасир». Я выскочил из кареты, отметив про себя, что террористы последний залп дали только из четырёх орудий. Прошло уже секунд сорок, а следующего залпа нет. И до этого перерывы между стрельбой орудий составляли от тридцати секунд до минуты. Видимо, заговорщиков не так уж и много, раз они не смогли сформировать полноценные артиллерийские расчеты.
Оглядевшись по сторонам, я увидел, что по плацу в сторону конюшен от казарм бежит множество кирасир, многие из которых продолжали на ходу одеваться в шинели. А из конюшен на построение уже выехало несколько верховых. Я завертел головой, пытаясь увидеть дежурный полуэскадрон, но не нашел его.
Зато ко мне, увидев на плацу «чёрный воронок», подбежал, придерживая палаш рукой штаб-ротмистр, высокий и крепкого телосложения, красивый мужской красотой брюнет, как и все военнослужащие «синих кирасир». Этот полк состоял только из брюнетов высокого роста. Как нижние чины, так и офицерский состав.
— Ваше превосходительство, лейб-гвардии Кирасирский Ея Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полк поднят по тревоге. Идет конное построение полка. Доложил дежурный офицер, штаб-ротмистр Румянцев.
— Вольно, ротмистр. Где дежурный полуэскадрон?
— Около пяти минут назад полуэскадрон по моему приказу на рысях ушел в сторону станции Мариенбург, откуда предположительно противник ведёт артиллерийский огонь по царскому дворцу, — продолжая стоять по стойке смирно, доложил Румянцев.
— Молодец, ротмистр! Какой же ты молодец! — я уже хотел обнять на радостях офицера, прикинув в уме, что кирасиры через пару минут уже будут на станции,но в этот момент одним за другим прозвучало четыре взрыва, которые заставили непроизвольно вжать голову в плечи.
С плаца, который находился во внутреннем дворе казарм и конюшен, нельзя было увидеть, куда в этот раз упали снаряды. Но после этого залпа, зарево пожара явно увеличилось, а крики от дворца усилились.
— Так, ротмистр, отставить конное построение. Тот десяток ко мне, — я показал на кирасир, которые восседали на конях рыжей масти, — а остальных стройте пешими.
— Почему? — лицо Румянцева выражало искренне удивление, или недоумение.
— После прекращения обстрела задача полка, как подразделения, расположенного ближе всех к царскому дворцу, будет заключаться в тушении пожара, разборе завалов и оказании помощи раненым. Не в конном же строю вы это будете делать⁈ Всё понятно, ротмистр? — я посмотрел на офицера в парадном обмундировании, на лице которого стало проступать понимание предстоящей задачи.
— Так точно, Ваше превосходительство, — офицер развернулся в сторону десятка конных и громко прокричал:
— Смирнов, с десятком рысью ко мне.
Я же в это время инструктировал своих бойцов, которые стояли сбоку от меня:
— Клещ, берёте сейчас четырех коней и аллюром три креста выдвигаетесь вместе с кирасирами на станцию. Ваша задача захватить кого-нибудь из террористов живыми. Пускай ранеными, без ног, без рук, но живыми и способными говорить. И учти, они могут быть в нашей форме. Помнишь нападение при встрече кайзера?
— Так точно, Ваше превосходительство. Задача ясная, — спокойно и с достоинством ответил урядник Клещёв, а остальные «ангелы» согласно кивнули.
Пока проводил инструктаж, к нам подскакал десяток всадников и выстроился в одну шеренгу.
— Ротмистр, моим людям нужны четыре коня, остальные кирасиры этого десятка переходят под командование урядника Клещёва. Задача захватить живым кого-нибудь из террористов, которые сейчас обстреливают царский дворец. Выберите кирасир, которые отдадут своих коней.
— Рожнов, Воронов, Кошкин, Петров. Сле-е-е-зай! Передать коней казакам Аналитического центра, — чётко и по существу скомандовал Румянцев.
Этот штаб-ротмистр мне нравился всё больше и больше своей грамотностью и разумной инициативой, а также чёткостью и краткостью команд.
Недовольно бурча, что-то себе под нос, четверка кирасир слезла с коней и ещё с большей неохотой передали поводья уздечек моим бойцам. Те, перекинув поводья на шею лошадей, взлетели в сёдла, не касаясь стремян. Под одним из «ангелов» заплясал конь, которому не понравился новый всадник, но тот его быстро успокоил. Клещ скомандовал «за мной» и с места галопом направился к выходу с плаца. Десяток всадников рванул за ним.
Я же отметив про себя, что вот уже больше минуты нет нового залпа. Только я подумал об этом, и почти одновременно во дворец или рядом с ним прилетело ещё четыре снаряда. Крики вновь усилились. А зарево пожара в небе стало ярче.
Сглотнув тягучую слюну, я отвел взгляд от крыш казарм, над которыми стали видны искры и языки пламени, горящего дворца, и повернулся к Румянцеву:
— Ротмистр, дайте команду трубачам играть команду «Пешее построение».
— Рожнов, бегом к трубачам. Пусть играют «Пешее построение», — тут же продублировал мою команду офицер.
— Как вас зовут? — поинтересовался я у штаб-ротмистра, который возрастом был постарше меня.
— Михаил Александрович, — ответил тот.
— Так вот, Михаил Александрович. Кирасы и шлемы снять. Палаши также. Если у каптерщиков есть рабочие или зимние рукавицы, их получить и раздать. Иначе бойцы руки повредят, разбирая завалы и туша пожар. Собрать все ведра, багры, ломы, лопаты, носилки и другой инструмент. Все бочки для воды с конюшен по окончании обстрела отправить к Карпинскому пруду, наполнить и к дворцу. До пруда же надо будет построить шеренгу из кирасир. Будут передавать ведра с водой из рук в руки. Также надо будет проверить подземных ход от грота «Эхо» до дворца. Возможно, оттуда можно будет подняться на второй этаж Центрального корпуса. Если только проход не задымлен. Дверь в грот разрешаю ломать, так же как и решетки вентиляционных люков. Не забудьте взять веревки, вожжи, — Румянцев кивал головой, внимательно слушая мои распоряжения.
— Да, и ещё. Необходимо кроме полкового лазарета, насколько помню он на сорок мест, ещё одно из спальных расположений кирасир подготовить для приема раненых. Их, судя по всему, будет много, — я на пару секунд задумался, а потом продолжил:
— Надо будет ещё один полуэскадрон верховых. Их после окончания обстрела отправить сначала к конюшням Аналитического центра, а оттуда «черные воронки» вместе с кирасирами поедут собирать всех частных врачей города Гатчина, чтобы привезти сюда. Но предварительно надо будет объехать ещё и все городские аптеки. Пусть ищут, будят их хозяев, они в основном католики и иудеи, так что наверняка дома спят. В аптеках в первую очередь забирают весь перевязочный материал, гипс, обезболивающие…
— Извините, Ваше превосходительство, а кто за это всё будет платить? — перебил меня Румянцев.
— Министерство двора, но потом. А пока все брать под расписки…
— А если не захотят давать? — вновь перебил меня штаб-ротмистр.
— Брать под белы ручки и везти сюда, пускай здесь оказывают помощь раненым, чем смогут. Кирасиры не решаться, «мои ангелы» их связанными и с кляпом во рту, чтоб вслух не возмущались, привезут, — рявкнул я.
Румянцев смутился, а тройка стоящих рядом кирасир заулыбались.
— А пока дайте команду, чтобы из чистых простыней начали нарезать полосы. Так же соберите в офицерском собрании всё крепкое спиртное: водку и спирт для дезинфекции ран, — я замолчал, размышляя, что ещё надо будет сделать.
Участвовать в ликвидации последствий масштабного разрушения большого здания артиллерийским огнём мне ещё не приходилось. Про себя также отметил, что прошло больше минуты, а нового залпа нет.
— Ещё, Михаил Александрович. Из наиболее подготовленных в вопросе оказания первой медицинской помощи кирасир организуйте особую группу по эвакуации раненых от дворца в полковой лазарет и казармы. Обеспечьте их носилками, одеялами, на них тоже можно переносить раненых, перевязочными материалами, жгутами, шинами для фиксации переломов. Старшими над этой группой поставьте двух-трех подлекарей из лазарета. Врачи, надеюсь, скоро прибудут на службу, — я замолчал, задумавшись, что ещё надо сделать в сложившейся ситуации.
В этот момент в проходе между казармами, который выводил на улицу, показалась долговязая фигура Великого князя Николая Николаевича, который шёл широким шагом, а за ним семенила бегом Анастасия Черногорская, приподнимая руками подол своего бального платья. Её голые плечи покраснели от морозца, такого же цвета были щёки и уши. Великий князь также был одет только в парадный мундир со всеми своими орденами, и его щеки также розовели то ли от мороза, то ли от быстрого перемещения.
Я поспешил к ним, на ходу расстегивая и снимая портупею с шашкой. Когда я подбежал к паре, то в руках у меня уже была моя же бекеша, которую я тут же накинул на плечи Анастасии.