Лис от удивления присвистнул и произнёс: «А это что-то новенькое».
Все замолчали, обдумывая услышанное.
— Что делать будем? Сворачиваем операцию? Если против ареста великого князя и командования бригады вместе с пехотой выступят кирасиры и гусары, то боюсь нам не выстоять, — прервал молчание командир автоброневой роты.
— Нет. Операцию продолжаем, но поступим следующим образом. Смотрите, — Лис указал на точку на схеме. — Здесь находится наша основная цель — трое террористов. Их надо живыми доставить в Гатчину любой ценой. Поэтому…
Павел Александрович мелким глотком отпил глоток малиновой наливки, чуть склонив голову, быстро обвёл взглядом присутствующих за столом генералов. Шесть человек, под командованием которых было пять гвардейских полков, бросив которые на Гатчину можно было бы быстро и эффективно решить вопрос по престолонаследию.
Для того, чтобы его сын вступил на российский престол, надо было, чтобы умерло всего то шесть человек: регент и вдовствующая императрица с детьми. Шесть человек! Такая малость! И такая большая трудность!
Великий князь ещё раз быстро осмотрел сидящих генералов за столом. Сидели чисто в мужской компании. Генералы явно осоловели от обилия второго завтрака. Свежайшая буженина со слезой, варёные языки, жареное и тушёное мясо, соленья, где выделялись хрустящие грузди и рыжики в сметане, красная и чёрная икра, студень и рыбное заливное, пироги, блины, пасхи. Водка, коньяк, наливки, морсы, чай, кофе, десерты. Пасхальная неделя позволяла побаловать себя едой и питием.
Во время поглощения пищи и употребления крепких напитков в небольших количествах разговор за столом шёл в основном о вчерашних событиях в Гатчине. Прошло уже больше суток после обстрела Гатчинского дворца, но до Царского Села доходили только слухи из города. Дворцовая территория превратилась в закрытую зону, куда стекалась информация, но из которой ничего не выходило, кроме сообщения через центральные газеты о том, что царский дворец подвергся нападению, есть жертвы, император, вдовствующая императрица и регент живы. Враг будет разбит, победа будет за нами.
Поэтому кто конкретно погиб, каким образом, кто напал, никто из присутствующих за столом не знал. И весь разговор за столом был похож на гадание на кофейной гуще. Кроме того, всех генералов, а особенно командиров «царскосельских гусар» и «жёлтых кирасир» интересовал вопрос, зачем великий князь пригласил их на завтрак. До этого Павел Александрович кавалеристов своим вниманием не баловал, зная их приверженность регенту и императрице.
Наконец завтрак был закончен и мужчины перешли в курительную комнату, где, выбрав по предпочтениям, кто трубку, кто папироску, кто сигару расположились в кресле, чтобы выслушать хозяина дома о настоящей причине их приглашения на завтрак.
— Господа, как вы догадываетесь, я пригласил вас не только позавтракать, но и обсудить один очень важный вопрос, — Павел Александрович по очереди обвёл всех взглядом, заглядывая каждому в глаза, как в душу.
Генералы, которые расслаблено расположились в креслах, разом подтянулись, перестав курить и застыли чуть ли не по стойке «смирно», только в сидячем положении. Сейчас на них глядел не добродушный хозяин небольшой усадьбы, а человек, который четыре года командовал Гвардейским корпусом и три года назад был их командиром.
— Очень важный, — великий князь хотел продолжить свою речь, но в это время за окном раздался рёв моторов, который заставил Павла Александровича вскочить и подбежать к окну.
К нему тут же присоединились генералы. О броневиках много слышали, но мало видели. Эти бронированные и вооружённые пулемётами Максима автомобили были экзотикой даже для военных. А тут во двор усадьбы их заехало целых пять, но впереди них бежали «чёрные ангелы». И генералы опытным взглядом сразу определили, что они разбиты на четвёрки, каждая из которых выполняет свою задачу.
— Что это, Ваше высочество? — спросил командир Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка генерал-майор Свиты князь Енгалычев.
— Я не знаю, что вам сказать, господа, — начал отвечать Павел Александрович, но его прервал взрыв гранаты, а потом раздалось несколько выстрелов.
После этого наступила относительная тишина, которую нарушал звук работающих на холостых оборотах моторов, да неприятный скрежет, который возникал, когда поворачивалась башня броневика.
— Всю усадьбу под перекрёстный огонь по секторам разобрали, — задумчиво произнёс командир Лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка генерал-майор Раух, покручивая правый ус своих шикарных усищ.
В этот момент в коридоре послышались уверенные шаги, и через несколько секунд в кабинет вошёл подъесаул в форме Аналитического центра.
— Ваше высочество, Ваше превосходительства, приношу извинения за внезапное вторжение, но по приказу Правителя в усадьбе проведена операция по задержанию трёх террористов, которые участвовали в нападении на Гатчинский дворец в пасхальную ночь, — Селевёрство обвёл глазами присутствующих в комнате, которые были ошеломлены его словами, если не сказать больше.
Раух и князь Енгалычев начали бросать взгляды то на подъесаула, то на великого князя, при этом их лица начали стремительно краснеть. Да и остальные четыре генерала вопросительно уставились на Павла Александровича.
— Господа, это какое-то недоразумение. Надо во всём разобраться, — начал говорить великий князь, но его прервал Лис.
Достав из офицерской сумки конверт, он передал его Павлу Александровичу, предварительно сказав:
— Это письмо от Великого князя Михаила Александровича. Он, как Правитель, просит вас прибыть в Гатчинский дворец для дачи объяснения, каким образом пятеро террористов из двадцати, которые осуществили артиллерийский обстрел дворца, нашли приют в вашей усадьбе.
— Это арест, есаул⁈ — эмоционально задал вопрос начальник гвардейской стрелковой бригады генерал-майор Кашерининов.
— Нет, Ваше превосходительство. Это приглашение великому князю Павлу Александровичу прибыть на встречу для дачи объяснений. С Великим князем хотят переговорить его родственники посемейному, так сказать. Правда, не все из них, кто приехал в Гатчину праздновать Великую Пасху смогут это сделать, — ответил командир «чёрных ангелов».
— Что значит не все? — чуть ли не хором спросили генералы Раух, Кутепов и князь Трубецкой.
Да и великий князь как-то вскинулся, услышав последние слова Селевёрстова.
— Во время обстрела дворца погибли Великие князья Михаил Николаевич, Николай Михайлович, Константин Константинович, Дмитрий Константинович, Пётр Николаевич, Великая княгиня Милица Николаевна, княжна Ксения Георгиевна, княжата Георгий Константинович, Федор Александрович и Никита Александрович, — начал отвечать Роман Петрович.
По мере того, как Лис перечислял погибших Романовых, лица генералов вытягивались всё больше и больше, а князь Трубецкой даже сделал шаг в сторону от великого князя, посмотрев предварительно на него.
Селевёрстов между тем продолжал перечислять потери от обстрела:
— Великий князь Михаил Александрович получил повреждение позвоночника и в ближайшее время будет прикован к кровати, у императора Александра IV раздроблён локтевой сустав, но врачам удалось спасти руку от ампутации, вдовствующая императрица легко ранена в голову и контужена. Кроме членов царского рода погибло ещё пятьдесят три человека, и девяносто пять было ранено, из них сорок шесть человек тяжело. Девять из них под утро умерли.
Павел Александрович, слушавший командира «чёрных ангелов» сначала краснел, но по мере перечисления погибших и раненых родственников начал бледнеть. Дослушав ответ Лиса, он вскрыл конверт, достал из него лист бумаги и быстро прочитал.
— Есаул, я готов последовать с вами в Гатчинский дворец, — твёрдо произнёс он, закончив читать.
Глава 18Семейный совет
После разговора с регентом и императрицей я направился в здание Офицерского собрания, чтобы выяснить, как себя чувствует Плеве. Когда поднялся на второй этаж и зашёл в комнату, где мы положили министра на диван, то увидел картину, достойную кисти художника, который бы захотел нарисовать или написать сюжет — «старик-азиат пытает длинноносого варвара».
С Вячеслава Константиновича сняли сюртук, рубаху с нижним бельем и ботинки. Министр лежал в одних брюках на спине, под голову и колени ему положили свёрнутые одеяла. Ли, тихонько постукивая указательным пальцем по основанию иглы, медленно вводил её в левую стопу министра между большим и вторым пальцами. Ещё несколько иголок, уже введённых, я отметил на груди и левой ладони.
— А с этой точкой, господа, надо быть особенно осторожным, — с этими словами старик Ли, закончив вводить иглу в стопу, взял новую из шкатулки и, оттянув левое веко министра, быстрым движением загнал пятнадцатисантиметровую иглу в угол глаза Вячеслава Константиновича почти на всю длину.
Всем, кто стоял рядом с диваном, наблюдая за сеансом иглоукалывания, одновременно поплохело, включая и меня. Хотя, я пару раз такое уже видел. Даже профессора отвернулись, а у генералов и адмирала вырвались слова, которые в аристократическом обществе принято не произносить. Степан Осипович, по-моему, готов был большой Петровский загиб произнести полностью, так его взволновали действие старика Ли.
Одна Мэй осталась безучастной к этой процедуре, продолжая скатывать их сухого мха с ещё какими-то высушенными травами небольшие шарики для прижигания.
— И при таком глубоком проникновении в голову иглой вы не повредите головной мозг пациента? — задал вопрос профессор Вельяминов.
— Поверьте, Николай Александрович, после десяти-пятнадцати проведённых процедур вы сами сможете, проводит такие сеансы, не боясь навредить больному. Все точки на теле человека, порядок введения игл, глубина и скорость их погружения в тело наработаны за две тысячи лет практики. Как видите, с лица министра уже сошла синева и краснота, что говорит о том, что высокое артериальное давление нам удалось сбить, как и частоту пульса…