— Альфред, сколько Вам необходимо времени, чтобы переработать план и перераспределить силы? — повернувшись, задал вопрос кайзер.
— Максимум три дня, Ваше величество.
— Хорошо. Даю два. И продумайте тактику наступления штурмовых отрядов между фортами Намюр, чтобы уменьшить наши потери. В прорыв пойдёт гвардия и мне не хотелось бы её потерять, — Вильгельм впился в глаза Шлиффена.
— Я всё понял, Ваше величество. Сегодня же отдам приказ о выдвижении к Намюру Гвардейского корпуса, который находился в резерве. Генерал фон Кессель опытный командир и сможет организовать совместный удар с Гвардейским резервным корпусом прорыв в Намюр. У них достаточно рот пионеров и два понтонных поезда, чтобы организовать переправу через Маас, если бельгийцы взорвут мосты. А также больше трехсот полевых орудий и четыре батареи осадных пушек, — не отводя взгляда, ответил генерал.
— Надеюсь, прусская гвардия не подведёт своего короля, — несколько напыщенно произнёс кайзер.
— Приложит все усилия, Ваше величество.
— Спасибо, Альфред. Жду вас через два дня с докладом, — Вильгельм сделал паузу, после чего быстро произнёс. — Хотя нет, лучше я приеду к вам в Генеральный штаб, а потом наведаюсь к адмиралу Тирпицу, чтобы узнать, когда же они дадут бой англо-французскому флоту.
— Насколько мне известно, Ваше величество, вся задержка произошла из-за русских. Точнее, из-за ледовой обстановки в Финском заливе. Зима у русских в этом году была морозной. Лёд в заливе ещё не сошёл до конца. К тому же русские вводили в строй третий дирижабль, а также доукомплектовывали четыре своих вспомогательных крейсера ещё двумя торпедными катерами типа «Барракуда». И теперь в атаке на Дюнкерк будут участвовать двадцать четыре быстроходных катера, как русские называют эти малые миноносцы.
— Значит, русские, как мы и планировали, задействуют в налёте на Дюнкерк три дирижабля и двадцать четыре «Барракуды»?
— Да, Ваше величество. Их вспомогательные крейсера с катерами уже прошли императорский канал и сегодня к вечеру должны прибыть в Вильгельмсхафен. По поводу трёх русских броненосцев и трёх крейсеров вам доложит адмирал Тирпиц. По имеющейся у меня информации они в сопровождении ледоколов вышли из Кронштадта два дня назад. Для охраны своего побережья и столицы русские оставили свои три броненосца береговой охраны и большое количество миноносцев от эсминцев до торпедных катеров. Есть ещё две или три подводные лодки типа «Касатка». В вопросе безопасности своего побережья на Балтике русские сделали ставку на минную войну, — генерал замолчал.
Кайзер задумался, и в кабинете на несколько секунд повисла тишина.
— От русских поступили данные по разведке Дюнкеркского рейда? — задал вопрос Вильгельм.
— Вчера генерал фон Хелиус прислал сведения, что 17 апреля на рейде у порта Дюнкерк находились шесть английских броненосцев типа «Дункан» и девять французских броненосцев, включая их новейшие «Иена» и «Сюффрен». Броненосные и бронепалубные крейсера в большом количестве, сопоставимом с количеством однотипных кораблей в наших четырёх эскадрах…
— То есть французы и англичане держат в Дюнкерке совместную эскадру по количеству кораблей равную нашему флоту? — кайзер перебил вопросом Шлиффена.
— Да, Ваше величество. Как мы и предполагали, союзная эскадра расположилась в Дюнкерке, самом близком к Бельгии французском порту. Побережье рядом с городом позволяет осуществлять высадку перевозимых английских войск во Францию прямо на берег, что значительно ускорило перемещение английских сухопутных войск на материк. Инфраструктура порта позволяет обслуживать союзную эскадру и конвои, перевозящие британские войска, — ответив на вопрос, генерал замолчал.
— Да, мы это предполагали, но всё равно неприятно, что противник так быстро создал союзную эскадру, равную нашему флоту, — произнёс Вильгельм и сморщился, будто положил в рот кусок лимона. — Кстати, а откуда у русских такие сведения?
— Могу только предположить, что это работа людей полковника Лаврова, который отвечает за разведку в русском Генеральном штабе, но, вернее всего, это сотрудники Аналитического центра генерала Аленина-Зейского.
— Признаюсь, Альфред, хотел бы я иметь такого «цепного пса», как его обозвали революционеры всех мастей. И центр он создал уникальный по своим функциям, — кайзер замолчал, уставившись перед собой задумчивым взглядом.
Шлиффен стоял перед Вильгельмом, ожидая его дальнейших слов.
— Что же посмотрим, что сделают с союзной эскадрой дирижабли и «Барракуды» русских. Если успех будет сопоставимым с их налётом на Портсмут, то это будет просто прекрасно, — произнёс кайзер, продолжая о чём-то напряжённо размышлять. — У британцев сколько сейчас броненосцев осталось?
Задав вопрос, Вильгельм посмотрел в глаза генералу.
— По данным нашей разведки двадцать один действующий броненосец и восемнадцать в резерве, из которых пять или шесть встанут в строй в ближайшие два-три месяца. У французов четырнадцать в строю и семь в резерве, которые они также смогут задействовать через два-три месяца, — ответил тот.
— Итого тридцать пять против наших шестнадцати или девятнадцати, когда подойдут три русских броненосца. Почти в два раза больше. Франц-Иосиф не горит желанием участвовать в этой войне и рисковать своим флотом. Его больше Балканы привлекают. Виктор Эммануил готов выступить на нашей стороне, но его флот будет связан французской эскадрой, пришедшей и стоящей в Марселе. Там тоже паритет по равному соотношению кораблей образовался, но к французам в любой момент могут подойти корабли из британской Средиземноморской эскадры, а там только броненосцев класса «Формидебл» семь штук, и их вместе с французскими хватит на итальянский, и на австрийский флот вместе, — произнёс кайзер и вновь замолчал, что-то обдумывая.
— Ваше величество, но мы рассматривали всевозможные варианты развития ситуации на море. Пока всё идёт, как и планировалось. Единственное, Франц-Иосиф пока не решил о своём участии в войне. Выжидает, — Шлиффен презрительно сморщил лицо и пожал плечами.
— Как говорится, ожидание смерти хуже самой смерти. Думаю, император скоро примет нужное нам решение, — с улыбкой произнёс Вильгельм.
— Боюсь, что Франц-Иосиф живёт по принципу — неприятные дела лучше откладывать: есть шанс умереть раньше, чем придётся их делать, — с невозмутимым лицом мрачно пошутил генерал.
— Время покажет, кто прав, Альфред. Но мы то с тобой знаем, что надо делать. Так что, через два дня я буду у вас в Генеральном штабе. Жду развёрнутого плана нового наступления.
Глава 3Рутина
Я, зайдя в свой кабинет в здании Аналитического центра, снял бекешу, папаху и вместе с портупеей и шашкой повесил всё на вешалку, после чего прошёл к столу и мрачно осмотрел кипы бумаг на нём. Как же меня достала эта канцелярская работа.
С каким удовольствием оказался бы сейчас на месте командира сотни в каком-нибудь из казачьих полков корпуса Ренненкампфа, да вместе бы с братами. С радостью, несмотря на физическую форму, сходил бы с ними в рейд по тылам французов. Браты тоже вон просятся отпустить их вновь в Забайкальскую дивизию, в которой они воевали в Корее. Лис уже всю плешь проел, и Тур, и Леший, и все остальные.
Из всех братов-станичников только Дана не интересует война. Он удобно себя чувствует в Аналитическом центре, будучи теперь ответственным за материально-техническое обеспечение и курсов, и «чёрных ангелов», и самого центра со всеми его зданиями и полигонами. И надо признаться, у Петра это просто отлично получается. Нашёл свою нишу. Никаких нареканий по службе к нему нет. Настоящий тыловик из него получился, в хорошем смысле этого слова.
К тому же, подъесаул Данилов недавно отцом во второй раз стал, какая уж тут для молодого папаши война. У него дома каждую ночь война с грудной дочкой. На контрасте от остальных братов с жёнами и детьми, проживающих в доме для семейных офицеров и унтер-офицеров «чёрных ангелов», он со своей семьёй снимает в Гатчине большую квартиру, благо его супруга из не бедной, дворянской семьи. Вместе с ней стал вхожим в Гатчинское дворянское общество. Постоянно посещает собрания, если служба, конечно, позволяет. Даже учителя танцев и придворных манер нанимал.
Пропал, в общем, казак. Шучу, конечно. Но от остальных братов подъесаул Данилов с позывным «Дан» отдалился, в отличие от есаула Селевёрстова и хорунжих Верхотурова и Лескова. Лис, Тур и Леший вне службы общаются с остальными братами, как и раньше. Хотя они теперь не только кавалеры Ордена Георгия 4-й степени, но и рыцари ордена Красного орла 4-й степени. А Савва и Шило награждены Вильгельмом II Золотым крестом «За военные заслуги». Однако не зазнались, и семьями дружат. И дети их одной «казачьей» оравой носятся по округе, не давая в районе никому из сверстников, да и постарше деток спуска.
Лис у нас единственный холостой остался из братов, не нагулялся ещё охламон рыжий. Пётр Никодимович, чувствую, так и не дождётся от Ромки внуков. В следующем году дядьке Петро семьдесят лет стукнет, а как Лис сказал мне недавно, тот уже сейчас совсем плохим по состоянию здоровья стал. В феврале этого года сильно застудился, судя по всему, у него пневмония была. Еле-еле живой, до сих пор в лёжку лежит, не смотря на то, что ему пенициллина курс прокололи. Это Ромке сестра Анфиса в письме отписала. Вот такие дела — невесёлые. Доживёт ли дядька Петро до своего юбилея, не говоря уж о внуках от Лиса — это большой вопрос.
А по поводу Дана и остальных братов с их отношением к войне, то, как говорится, каждому своё. Взять моего «Арапа» — секретаря, тот тоже в отличие от других выпускников курсов Аналитического центра боевыми подвигами на невидимом фронте не грезил и не грезит. Ему куда интереснее аналитическая работа и добывание информации из всевозможных источников для меня такого всего хорошего. И со своими обязанностями он справляется на «отлично с плюсом», если брать пятибалльную шкалу оценки.