След немцев нашелся быстро: Богдан и Генд уверенно вели на северо-запад. Ближе к полудню набрели на потухший костер, вчера здесь останавливались немцы, отпущенные к Дитриху. Ко второму костру, где бывшие пленники останавливались на ночь, мы прибыли задолго до сумерек.
— Остановимся здесь, дадим лошадям попастись. Торопиться нам некуда, все равно нельзя их догонять.
С этим доводом согласился даже нетерпеливый Гуран. Богдан попросился на охоту, обещав соблюдать осторожность. Отправил с ним Дисара, чтобы было легче нести добычу. Как оказалось, зря: могучий гигант нес тушу молодого выпотрошенного оленя на плечах, а сзади плелся Дисар с обиженным лицом.
Пока оленя разделывали и жарили на углях, я старался представить себя на месте Дитриха, чтобы угадать реакцию на письмо. Не знаю, как именно он поведет себя, но меня такое письмо не заставило бы изменить решение, особенно если под началом — многотысячная армия. Но то, что отборные воины истреблены, меня сильно насторожило бы. Возможно, я даже отложил бы возмездие, прежде чем не выясню доподлинно, что же за противник мне противостоит. Но как поступит Дитрих? Поддастся гневу и желанию мстить или постарается выяснить всё про наши силы и возможности.
Второй вариант мне казался наихудшим: если Дитрих начнет узнавать про Берлин, он довольно быстро сможет выведать и о проблемах с Макселем. А если два моих врага договорятся действовать вместе — никакая воинская тактика и стратегия нас не спасет.
— Макс Са, покушай, — Борд протянул мне кусок запеченной оленины. Запеклось мясо хорошо, куда лучше, чем это получалось у меня. Немцы знали, где стоит остановиться на ночь: родник, выбиваясь из земли, снабжал чистой водой. А обрывистый склон делал две стороны неприступными. Кусты с третьей стороны надежно укрывали от любопытных глаз.
Едва в ночи замерцали звезды, устроился спать, подложив под голову рюкзачок. Уже в полудреме слышал, как раздавал команды Борд, назначая постовых на ночь. "Как хорошо, когда есть кому решать такие вопросы", — была последняя мысль, прежде чем заснул.
Утром, после короткого завтрака, продолжили путь. Жалко оставлять почти целую тушу оленя, но возможности сохранить его свежим просто не было. А ждать и обжаривать каждый кусок означало потерять уйму времени.
По мере продвижения на север лес начал меняться. Стали преобладать хвойные деревья и заросли кустарников. К обеду миновали остывшие угли костра, не останавливаясь. Начинался слабовыраженный подъем, сама местность стала холмистой. Дважды мои следопыты теряли след на каменных осыпях. Порыскав вокруг, след находили, и мы продолжали движение на север.
Видимо, немцы торопились, потому что больше не нашли следов костра. Уже в сумерках решил остановиться на ночь: в наступающей темноте следов не видно. Устроившись на ночлег у группы небольших скал, являвшихся отголосками северной гряды Альп, решили продолжить поиски с утра. Перед самой остановкой след немцев потерялся, оба следопыта признались в бессилии отыскать следы немцев при такой видимости.
Пока мои парни готовили ужин, разложив костер в ложбинке, вскарабкался на небольшую пирамидальную скалу. В небе мерцали звезды, опускаясь до самого горизонта на севере. Но, всмотревшись, чуть не вскрикнул: это были не звезды, это горели сотни костров! — сотни костров огромной армии, которая либо расположилась на ночь, либо стояла здесь в ожидании команды от своего короля.
Глава 12. Большая Берта
Продвижение трехтысячной армии Дитриха на юг в сторону земли Русов шло с большим трудом. Из-за отсутствия дорог армия растянулась на пару километров, особенно сильно отстал обоз с пушками. Отплывая в Южную Америку, его предок Адольф взял немало книг. Долгое время многие из них пролежали без внимания, пока ещё в юном возрасте Дитрих не наткнулся на такую библиотеку. Большинство — технические, Дитриху так и не удалось разобраться в сложных терминах. Но была там одна книга, где с немецкой педантичностью описывалась Первая Мировая война. В этой книге среди прочих иллюстраций особенно поразила воображение юного наследника фюрлянда огромная пушка, имевшая собственное имя — «Большая Берта». Дитрих знал о неудачных попытках инженеров и кузнецов отца отлить пушки.
— Берта, — шептал он, засыпая по ночам, представляя себя завоевателем, покоряющим мир. Став чуть взрослее, он несколько раз перечитал хроники своего великого предка, его книгу. Дитрих несколько раз заводил разговор с отцом о Большой Берте, показывая рисунок, но отец не воспринимал всерьез идею гигантской пушки. После череды несчастных случаев работа над пушками и огнестрельным оружием была прекращена.
Только после смерти короля Генриха II, отца Дитриха, была возобновлена работа над производством пушек и огнестрельного оружия. Случайность, опыт, множество ошибок — Дитрих не мог сказать, что именно, но они нашли тот самый сплав, что выдерживал энергию выстрела. С этого момента дела молодого короля пошли в гору: за короткий срок было начато производство пушек, получились первые образцы ружей. И тогда он решил претворить в реальность свою детскую мечту: отлить Большую Берту.
Инженер Лерниц и кузнец Огюст, его верные соратники, пришли в ужас, когда осознали размеры предполагаемой пушки. Чтобы отлить первого монстра, пришлось использовать все запасы железной руды. Но Лерниц ошибся в расчетах, отлитая пушка не оправдывала надежд Дитриха, хотя в ее ствол свободно помешался взрослый мужчина. Он нарек пушку Малой Бертой, озадачив подчиненных отливом второй, ещё бóльшей пушки. С огромным трудом Лерницу и Огюсту удалось уговорить его на меньшие размеры. Тем не менее получился монстр. Экспериментальный выстрел Большой Берты потребовал ста килограммов пороха, ужаснув Лерница своей прожорливостью.
Результат превзошел все ожидания: выбранный в качестве мишени каменный склад был просто разрушен вдребезги. Высота лафета достигала двух метров, ствол — пятиметровый, а внутри него получилось бы свернуться калачиком. Задержка армии Дитриха была связано с двумя Бертами: напрягая последние силы, кузнецы собрали всё, что могло пойти в переплавку, чтобы соорудить железные колеса. Но после их установки проявилась другая проблема: тяжеленые монстры при движении уходили в почву на двадцать сантиметров. По шестнадцать волов тащили пушки, едва проходя два километра за час.
Чтобы доставить обе Берты к цели назначения, приходилось подыскивать оптимальный маршрут, прорубать просеки среди кустов и лесной чащи. Отправив обе пушки с отрядом в пятьдесят человек обслуги на неделю раньше, Дитрих обогнал их и уже три дня находился на расстоянии полутора суток от вражеской крепости, ожидая гонца от Ганса. Полнолуние прошло двое суток назад, но гонца от Ганса до сих пор не было, что вызывало гнев и нетерпение молодого короля.
По его расчетам, через пару дней Берты достигнут его стоянки. Ганс, вероятно, безуспешно осаждает крепость, ничем другим отсутствие гонца не могло быть обусловлено. «Всё приходится делать самому», — промелькнуло в голове Дитриха, не сильно расстроенного таким поворотом. Ему не терпелось увидеть, как от одного выстрела его Большой Берты от крепостной стены останутся одни воспоминания.
Оставшиеся в живых защитники крепости побегут вглубь своих земель, неся известия об ужасающем оружии Дойчей. Его внимание привлек шум снаружи походного шатра: отдернулся полог, внутрь нырнул Карл — начальник королевской охраны.
— Мой король, пришли несколько человек из отряда Ганса.
— Пусть зайдут, — на улице уже стемнело, а в шатре горели три факела, давая хорошее освещение.
Гонцов оказалось шестеро, один из воинов держал в руках сумку, сделанную из шкуры оленя. Войдя внутрь, все шестеро упали на колени, склонив головы.
— Поднимайтесь, мои храбрецы, я жажду выслушать про успехи Ганса! Почему так долго не было от него известий? Неужели наш план не сработал так, как мы рассчитывали?
Все шестеро поднялись на ноги. Дитрих заметил, что воины бледны, двоих била нервная дрожь.
«Неужели я внушаю такой страх?.. или это уважение?» — Дитрих обратился к крайнему из гонцов:
— Я жду, рассказывайте. Много погибло моих храбрых воинов?
Стоявший в середине с сумкой в руках сглотнул и ответил:
— Все, кроме нас, мой король.
Дитрих решил, что ослышался: встряхнув головой, он повторил вопрос, на который получил тот же ответ. Земля ушла из-под его ног, Карл успел подхватить монарха и бережно усадить в походное кресло.
— Что ты сказал, повтори, — голос Дитриха звучал так незнакомо, что он повертел головой, словно пытался увидеть чужого человека. Воин с сумкой начал говорить, его голос доносился до короля словно через шум, прорываясь на отдельные фразы.
— А Ганс? — спросил Дитрих, когда воин замолк.
— Убит!
— Карл, — прошептал Дитрих, обращаясь к начальнику охраны, — я сплю? Не может быть, чтобы триста моих отборных воинов полегли, не сумев сломить сопротивление сотни одичалых Русов.
— Это не сон, Ваше Величество, — Карл протянул медный кубок с водой.
Медленно выпив воду, Дитрих спросил:
— Вы вырвались из окружения. Как вам удалось спастись?
Последовавшие слова его шокировали окончательно. Дитрих не мог поверить, что его коварный враг накормил, напоил и отпустил пленников.
— Он передал вам письмо, мой король, — воин с сумкой сделал шаг, опустился на колено и протянул кожаную сумку.
Вытащив из сумки пергамент, Дитрих поднес его к огню факела. В глаза бросились знакомые слова. Сосредоточившись, король ознакомился с посланием, затем снова прочел его вслух, удивляясь грамотности императора Русов.
Окончательно придя в себя, Дитрих подверг всех шестерых допросу, акцентируя внимание на личности императора Русов. Ответы пленников сходились в одном: император — добрый и милосердный человек.
"Милосердный, добрый", — мысленно язвительно отвечал Дитрих на слова воинов.
— Можете идти, — отпустил он гонцов.
Едва за ними задернулся полог, обратился к Карлу: