— Богдан, назад! — прокричал что было сил, снова повторяя сигналы свистком. На второй сигнал Лутовы среагировали, забегая по трапу на «Бурю».
— Трап убрать! Поднять кливер! Оттолкнуться от причала! — команды Сирака звучали, как пистолетные выстрелы: коротко и сухо.
Медленно, очень медленно, корабль начал отходить от берега. Со стороны неприятеля полетели первые стрелы, на нашем судне вскрикнул раненый воин.
— По врагу — огонь, — скомандовал, не надеясь на успех. Но я был неправ: лучниками воины Моско были отменными — несколько факелов упало на землю. Враг отступил, прячась за выгруженными товарами на набережной. Оттуда полетели стрелы. Ещё один вскрик на корабле — проклятые сатанисты, на шхуне трудно укрыться от потока стрел. «Буря», увлекаемая течением и слабым ветром, вышла из зоны обстрела.
В лицо дохнуло запахом моря — мы вырвались из потенциальной ловушки. Окажись пара кораблей врага со стороны моря — нашей эпопее пришел бы конец. Взяв курс на север, Сирак рассчитывал проскочить в темноте мимо вражеских кораблей, уйдя в море на пару миль восточнее. Через пару часов плавания на север по левому борту далеко впереди мелькнули четыре точки, словно мерцающие звезды.
— Это наши знакомые, — усмехнулся Сирак, стоящий рядом со мной на носу своей шхуны. Мы шли, не зажигая огней и соблюдая полную тишину. Периодически хлопал парус при изменении направлении ветра, но не так громко, как это было на вражеских судах. Обратил внимание Сирака на косую конструкцию парусов его шхуны, спросив, почему не используются прямоугольные.
— Мы никогда не использовали другие паруса, для нас хватает косых. Они удобнее, чтобы идти против ветра, а также при прибрежном плавании: за скоростью мы не гонимся.
Ответ Сирака меня удовлетворил: что-то подобное говорил и Тиландер. Но он любил скорость, даже «Катти Сарк» строил, говоря о рекорде скорости. С каждым днем, проведенным среди Русов, все острее ощущал нехватку своей старой команды. Предложи мне возможность вернуться в старое время, пусть и постаревшим, не задумался бы ни на секунду. Богдан, Баск, Терс, даже Ната — все они не стали мне настолько родными, как были Нел, Санчо, Бер, Тиландер и остальные.
«Буря» уверенно держала курс на север, направляясь в родную гавань. Лучники и моя гвардия располагались на палубе и в трюме, готовясь ко сну. Удобно устроившись, закрыл глаза, чтобы уснуть: но сон не шел. Вместо этого в памяти всплывали картины из прошлой жизни. Первая встреча с Нел и ее братьями, когда я спас подростков от кровожадных Кангов. Мой первый кузнец неандерталец Рам, угрюмый и обладающий чудовищной силой. Плот и ослепительно рыжая девушка с копьем, спрыгивающая на берег с чувством собственного достоинства.
Вспомнил, как пытался отделаться от неандертальского подростка, увязавшегося за мной после нападения кроманьонцев на стоянку у озера. Ика, посмевшая восстать против грозного вождя людоедов и поплатившаяся за это жизнью. Хотя в ее смерти моя вина была главным фактором. Перед глазами мелькали сцены из сражений: черная масса кроманьонцев, захвативших Плаж, горящие корабли Амонахес, Лар, кого мы похоронили с воинскими почестями… Перед глазами проплыли лица детей: двойняшек Аллы и Анны, о чьей судьбе мне ничего неизвестно. Миха, повзрослевший раньше времени и ставший жертвой коварной Сед.
При воспоминании о дочке профессора Александрова скрипнул зубами. Как я не разглядел в ней суку? Вернее, разглядел, но недооценил опасность, исходящую от неё. В том, что Русы оказались в таком положении и что «христоверы» захватили власть — была ее вина. Она решила, что люди из ее времени для неё ближе, и, скорее всего, поплатилась за это. Не верилось мне в ее естественную смерть, Сед была молодой женщиной в расцвете сил. Неизвестна судьба моего сына Виктора, рожденного этой мегерой, как загадкой была и судьба Лии и ее ребенка.
Тиландер, Лайтфут, Бер, Санчо и два моих сына — Мал и Урр, отправились на мои поиски. Что это — сбой в ментальной системе Санчо или коварный замысел Сед? На этот вопрос у меня не было ответа, хотя интуиция подсказывала, что без вмешательства мегеры Сед не обошлось. Куда могли направиться мои друзья и сыновья? Как далеко их завел Санчо, влекомый только ему понятным сигналом о помощи?..
«Катти Сарк» — парусник серьезный, кроме команды и моих друзей на борт было взято сто лучших воинов. Не может такое количество людей просто так исчезнуть, если только не попало в шторм посреди открытого моря.
"Моря или океана", — вздохнул чуть слышно. Слово «океан» ударило мне в голову, вызывая ассоциации, что я рядом с чем-то очень важным. Откинув шкуру, встал, вглядываясь в темень ночи.
«Океан!..» — снова прошелестело в мозгу, почему это слово меня так взволновало? Я чувствовал, что океан имеет значение, что не просто так это слово так назойливо бьется в моей голове.
Вспомнил, что как-то даже планировал пересечь Атлантический океан, чтобы попытаться найти на американском континенте кукурузу, картофель и другие овощи. Нет, это не то, было ещё что-то, связанное с океаном… Чувствуя, что мысль ускользает, опустился на свое место, накидывая шкуру. И в этот момент меня осенило: я отчетливо вспомнил разговор с американцами в самом начале нашего освоения моря.
— Сэр, вы считаете, что Бермудский треугольник — это дверь из нашего мира в этот?
— Другого объяснения вашему появлению здесь не вижу, Герман.
— Сэр, если это дверь, она должна открываться в обе стороны….
С моих плеч свалилась огромная тяжесть, не дававшая мне покоя все это время: Тиландер был слишком опытным моряком, чтобы погубить корабль и экипаж. Осознав, что сигнал Санчо оказался ложным, понимая, что меня, скорее всего, уже нет в живых, он мог предпринять попытку «выйти в дверь» Бермудского треугольника. Но не для того, чтобы вернуться в свое время, а чтобы попытаться попасть в Максель до моего отлета на звездолете, чтобы предупредить меня об опасности.
Мы с ним это обсуждали, предполагая такую возможность, после обнаружения профессора Александрова и сотрудников ЦРУ. Почти одновременно попав в аномалию, в нашем мире они оказались разделенными годами.
Всё это казалось фантастикой, но в моей жизни и без того много моментов, когда мне казалось, что меня оберегает сам Господь. В любом случае было куда приятнее думать, что мои друзья живы и находятся в другом временнóм пространстве. Это оставляло мне призрачную надежду найти их, как только разделаюсь с сатанистами, захватившими мой народ и трон.
Сон пришел быстро, стоило мне подумать, что мои сыновья и друзья могут быть живы. Во сне я видел их: вспыльчивого Мала, великана Урра, улыбчивого Лайтфута и серьезного Тиландера. И только Бера и Санчо не увидел, хотя любил их никак не меньше, если не больше родных сыновей.
«Санчо, сынок, отзовись!» — импульс такой силы, что на минуту я даже забыл дышать, пытаясь справиться с болью. Где-то недалеко Панса, получив мое сообщение, ретранслировал его дальше, вложив в него всю свою неандертальскую ментальную силу.
Глава 25. Передышка
Император Тихон направлялся к Патриарху: будучи неглупым от природы, он понимал власть, сосредоточенную в дряхлых руках умирающего старика. Его дед, император Тихон Второй, однажды попробовал оспорить решения Патриарха Никона, едва вступившего в должность после смерти отца. Урок деда хорошо усвоил отец Тихона Четвертого, отлично помнил и он сам. Внезапный и странный недуг поразил Тихона Второго — мужчину в расцвете сил. Ни лекари, ни бдение в церквях не помогло — дед скончался, так и не встав с постели, в которую слёг после ссоры с молодым Патриархом Никоном.
Полученный урок не прошел даром: сын погибшего императора ни разу не опротестовал решение Патриарха. Не возмущался и император, направляющийся в данный момент к дряхлому старцу. Тихон знал, что конец времён его безграничной власти совсем рядом: сын Никона — Синод, был вспыльчивым и далеко не умным человеком. Он не представлял угрозы для молодого императора. После смерти Патриарха, — а она не за горами, — он быстро расправится с Синодом, отомстив за деда.
Вчерашнее нападение на порт Макселя, в результате которого сожжено два корабля и убито больше двенадцати воинов, потрясло его до глубины души. Тихон не мог себе представить смелости человека, явившегося в самую пасть к врагу и улизнувшего после нанесения таких потерь. Он был в курсе предыстории появления их рода на этой земле, но в общих чертах. До реального появления Макса Са считал рассказы о нем легендой, не имевшей под собой основания. Но ситуация изменилась с появлением загадочного Макса Са, ради которого люди шли на смерть, не отрекаясь от своих убеждений даже на костре. Тихон был противником сожжения людей, предпочитая тихую, скрытую казнь, но идти против Патриарха не смел.
Карета свернула в сторону и покатила по мощеной мостовой, ведущей в резиденцию Патриарха. Двое охранников внутри и шестеро всадников снаружи обеспечивали необходимую защиту венценосной особы. Тихона, погрузившегося в размышления, обеспокоили крики, доносившиеся сквозь открытые окна кареты:
— Сатанисты, пробил ваш час! Макс Са вас всех отправит в ад! — карета проезжала мимо блошиного рынка, где обычно торговали мелкие ремесленники и побирались попрошайки. Сидор, начальник его охраны, потянулся к ружью, лежавшему на коленях.
— Не надо, оставь, — император пресек его попытку наказать кричавших, — голь всегда чем-то недовольна. Мы не можем убивать всякого, кто открыл рот. Господь не простит такого отношения к своей пастве.
— Паства, — скривился Сидор, оставляя ружье в покое, — да они язычники в основном, верят в этого несуществующего Мессию.
— Этот несуществующий Мессия, как ты сказал, вчера сжег два наших корабля в порту, — невесело улыбнулся Тихон.
Карета остановилась, один из всадников, успевший спешиться, открыл дверцу:
— Приехали!
— Пошли, Сидор, мне предстоит трудный разговор у упрямцем, возомнившем, что держит Бога за бороду. — Тихон легко спрыгнул с подножки кареты, направляясь ко входу во дворец. Навстречу ему спешил брат Иканий — доверенное лицо двоюродного дедушки.