Перед мысленным взором мелькают картины уничтоженной Европы.
– Мне известно только об одном, – признаюсь я, в душе надеясь, что он останется единственным, но разум подсказывает, что это лишь самообман. – Это произошло незадолго до того, как я ушла.
Ники понимающе кивает.
– Будут и другие, если люди не сделают так, как сказал им Картер.
– Будут, – шепотом соглашаюсь я.
У военных было два месяца, чтобы последовать рекомендациям пришельцев, но они этого не сделали, и вот к чему привело их упрямство, заключающееся в том, чтобы просто не следовать советам предателей. Что бы ни говорил Картер, он все равно был и остается предателем для военных моего мира. Возможно, если бы он и его люди просто ушли, то военные думали бы по-другому, но все сложилось так, как сложилось.
– Ты поступила необдуманно, – говорит вдруг Ники, вырывая меня из размышлений о предательстве.
Непонимающе смотрю на его профиль, освещенный светом фонарика.
– О чем это ты? – спрашиваю недоуменно.
– О том, что ты отправилась в абсолютно неизвестный, чужой мир в одиночку. Тебе следовало заручиться хоть чьей-либо поддержкой.
Легко ему говорить. Будто я не пыталась.
– Я звала с собой Джексона, но он предпочел спасать мир, а не гоняться за призраком сестры.
О том, что я просила людей у генерала Доусона и он не дал их мне, предпочитаю не сообщать. Похоже, в этом деле все было против меня, поэтому-то мне не оставалось ничего иного, кроме как взять ситуацию в свои руки.
К моему удивлению Ники понимающе кивает.
– Капитан Купер поступил, как настоящий лидер, – рассудительно замечает он, после чего бросает на меня изучающий взгляд. – Кстати, я все еще не могу поверить в то, что тебя просто взяли и отпустили сюда одну.
– Еще раз повторяю, я ни у кого не спрашивала разрешения, – недовольно бурчу я.
– Это я понял, – с улыбкой кивает Ники. – Но даже представить не могу, что Купер спокойно смотрел на то, как ты уходишь.
А он и не смотрел.
Глубоко вздыхаю и неохотно признаюсь:
– Я сбежала.
Не знаю, зачем говорю все это. Я не обязана делиться с Ники подробностями своего появления здесь.
Собеседник издает громкий смешок, чем вводит меня в недоумение.
– Так и знал, – объявляет он, но тут же становится серьезным. – Но все равно тебе следовало лучше подумать, прежде чем соваться сюда без какой-либо поддержки. Тебе еще повезло, что ты встретила нас. Иначе все могло сложиться не в твою пользу. Вот что бы ты делала, если бы никого не обнаружила в этом городе?
– Продолжила бы поиски, – твердо заявляю я, хотя понимаю, что он прав.
Ники бормочет что-то неразборчивое, подозрительно похожее на "и ничего бы не нашла", но, прежде чем я успеваю хоть как-то отреагировать, он добавляет:
– Ладно, не будем гадать, что было бы. Ты с нами, это главное. Доктор Грант будет рад тебя видеть.
Тихо хмыкаю. Сильно в этом сомневаюсь. Скорее всего папа разозлится из-за того, что я поступила опрометчиво и бла-бла-бла.
Остаток пути преодолеваем молча. Оказавшись в ярко освещенной комнате наверху, еще некоторое время щурю привыкшие к темноте глаза и усиленно моргаю, чтобы прогнать выступившие слезы. Глубоко вдыхаю сухой воздух и тут же вспоминаю то, что говорил Ники про изменения погодных условий. Не знаю, как тут было раньше, но сейчас кажется, будто мы находимся в пустыне, только без главного ее атрибута – песка. Жара и сушь присутствуют в полной мере.
К моему удивлению, мы не выходим на улицу, Ники снова ведет меня по лабиринту пустых комнат.
– Где вся мебель? – спрашиваю я, не выдерживая молчания.
Ники выныривает из раздумий и оглядывается по сторонам, словно только сейчас замечает отсутствие хоть каких-нибудь предметов в помещениях.
– Забрали, чтобы сжечь, – сообщает он.
Свожу брови к переносице и на всякий случай уточняю:
– Сжечь?
Он серьезно кивает.
– Да. С приходом хакатури возникла проблема с добыванием электричества, ведь электростанции, которые некому стало обслуживать, быстро вышли из строя. Поэтому нам пришлось искать альтернативные способы и исхитряться, чтобы добывать необходимый ресурс отовсюду, откуда только можно. Мы научились преобразовывать тепловую энергию и энергию солнца. – Ники вдруг улыбается, вновь показывая ямочки на щеках. – Второе, кстати, вывело нас на новый уровень. Нашим машинам больше не нужно топливо, они работают от солнечных батарей, а пока автомобиль едет, аккумуляторы накапливают дополнительный заряд, на котором можно ехать в пасмурную погоду или ночью.
Смотрю на то, как взрослый парень радуется как ребенок и тоже не могу сдержать улыбку. Это действительно отличное решение. Особенно там, где всегда светит солнце.
Ники преодолевает очередную комнату, но не идет в следующую, а направляется к закрытой двери, за которой оказывается выход из здания. Мой спутник распахивает деревянную створку, и я слышу голоса. Выходим на улицу, и я едва не спотыкаюсь, замечая хмурые лица людей, с которыми мне предстоит продолжить путь. И скорее всего я догадываюсь о причинах их не очень радужного расположения духа. Вся группа разместилась возле двух внедорожников, стоящих неподалеку от входа. А чуть поодаль я замечаю еще несколько автомобилей, в них прямо сейчас располагаются те самые люди, которых я видела до встречи с Ники.
Подхожу к крайней машине и останавливаюсь, наблюдая за тем, как один из мужчин грубо усаживает в кузов пикапа одну из девушек с ошейником, а затем крепко привязывает край веревки к правому борту. Жертва выглядит безучастно, ей будто все равно на то, что к ней относятся, словно к животному. Ее мучитель закрывает борт и оборачивается, довольно посмеиваясь. Наши взгляды пересекаются, и он склоняет голову набок, медленно рассматривая меня как товар. Отвращение к ублюдку, которого я даже человеком назвать не могу, ползет по горлу. Едва удерживаю себя от того, чтобы не сжать ладони в кулаки, хотя это не так-то просто, ведь пальцы ощутимо подрагивают. Изо всех сил стараюсь не измениться в лице, каким-то чудом вспоминая совет Максин держаться хладнокровно.
Внезапно кто-то встает прямо передо мной, перекрывая обзор. Картер. Он несколько секунд сосредоточенно смотрит в мои глаза, после чего распахивает переднюю пассажирскую дверцу.
– Садись, – спокойным голосом говорит он.
Удивленно смотрю в ответ.
– Сюда?
Картер лишь многозначительно приподнимает брови. Пожимаю плечами и забираюсь сначала на подножку, а затем сажусь в широкое кресло, обтянутое кожей кофейного цвета. Рюкзак бросаю на резиновый коврик под ногами, снимаю перевязь с мечом и располагаю его на коленях. Через лобовое стекло вижу, что тот мужчина все еще стоит возле пикапа и смотрит в мою сторону. По спине и плечам бежит холодок. Мне все это очень, очень-очень не нравится.
Картер занимает водительское кресло, нажимает на какую-то кнопку над зеркалом заднего вида, после чего плавно открывается отсек для солнцезащитных очков. Картер достает их, надевает, мельком смотрит на меня, затем также молча склоняется к бардачку с моей стороны, открывает его, достает оттуда точно такой же аксессуар и передает мне. Удивленно принимаю черные очки, которые явно предназначены для мужчины, но я не жалуюсь. Надеваю их и поворачиваюсь к Картеру.
– Спасибо, – негромко благодарю я, на что он лишь кивает и заводит автомобиль.
Мотор урчит непривычно тихо, скорее всего все дело в том, что в машине переделали топливную систему, о чем мне говорил Ники. А, возможно, и нет. Я в этом совершенно не разбираюсь.
Слышу, как захлопываются задние дверцы, оборачиваюсь. Прямо за мной располагается Ники, который улыбается, глядя на меня, а рядом с ним садится Максин. Все остальные занимают вторую машину. Отворачиваюсь и наблюдаю за тем, как мужчина, посадивший в кузов свою рабыню, наконец отрывается от разглядывания моей персоны, отворачивается и забирается в кузов, усаживается рядом с девушкой, грубо оттесняя ее к самому бортику, а после снова смотрит в нашу сторону. Это начинает порядком нервировать.
– Он пялится, – сквозь зубы цежу я.
За стеклами очков я не могу видеть разноцветные глаза Картера, но, кажется, он не нуждается в уточнениях. Он вздыхает.
– Это еще не самое страшное, – сообщает Максин. – Помни, что я тебе говорила. Сделай вид, будто не замечаешь его.
Киваю, не уверенная, увидела она это или нет. Не замечать пристального внимания со стороны отвратительного существа оказывается не так-то просто.
Картер дожидается, когда их машины стартуют первыми, после чего тоже отъезжает и медленно следует за пикапом. Сажусь на сиденье боком, чтобы смотреть куда угодно, только не на того, кто все никак не теряет ко мне интерес.
– Почему мы едем с ними? – спрашиваю я, делая акцент на последнем слове.
Картер переключает передачу и некоторое время молчит.
– В данный момент отношения между Эскамбией и Восходом довольно напряженные, и обе стороны пытаются наладить их, соблюдая хрупкое перемирие. Для этого приходится идти на некоторые уступки.
Уступки? Смотреть на то, как эти отморозки издеваются над несчастными девушками, это, по его мнению, уступки? Или что он имел в виду? Но для начала я решаю спросить совсем о другом.
– Что такое Эскамбия?
– Наш дом, – отвечает Картер.
Киваю. Сама я отвыкла от каких-либо названий. Нет, они не стерлись из памяти, просто стали ненужными в современных реалиях.
– Ты сказал, что у вас напряженные отношения. Почему?
Картер коротко смотрит в мою сторону, после чего притормаживает. Из-за поворота показывается еще несколько машин, и я вздыхаю с облегчением, когда пресловутый пикап уезжает чуть дальше, а между нами вклиниваются еще три автомобиля. Внедорожник, за рулем которого находится Сойер, объезжает нашу машину, и только после этого мы продолжаем путь, замыкая процессию.
– Не всем нравится образ жизни, который выбрали для себя жители Восхода. Рабство, откровенные и неприкрытые издевательства над теми, кто слабее, вызывают восторг только у тех, кто является сильной стороной в этих отношениях. На этой почве мы на какое-то время разрывали сотрудничество, но в итоге прекратить его полностью не смогли. Восход – единственное место поблизости, где можно достать то, что больше нигде не достанешь.