Чувствую, как под весом Картера прогибается постель. Он слегка сдвигает одеяло, и я жмурюсь.
– Эмили, ты должна это выпить, – говорит Картер и показывает мне на большую кружку, стоящую на тумбочке.
Качаю головой, а может, мне только кажется, что я делаю это.
Картер смотрит невероятно серьезно.
– Тебе нужно согреться, – успокаивающим тоном произносит он. – Я помогу тебе сесть.
Одно из одеял исчезает, а второе сдвигается в сторону, отчего дрожь становится интенсивнее. Картер чрезвычайно осторожно усаживает меня, затем подносит кружку к губам и начинает медленно вливать в меня обжигающую жидкость. Не сопротивляюсь, потому что знаю – это бесполезно. Но даже такое простое действие не приносит ничего, кроме боли. Картер, все время неотрывно наблюдающий за мной, с каждой секундой становится все мрачнее.
Когда выпиваю половину сладкой жидкости, то с трудом отстраняюсь и качаю головой.
– Не… могу… больше… – с длинными паузами шепчу я, и Картер кивает.
Он снимает с меня свой пиджак, укладывает обратно на кровать и вновь накрывает одеялом.
– Сейчас вернусь, – говорит он и исчезает из поля моего зрения.
Некоторое время лежу, борясь с желанием закрыть глаза и провалиться в беспамятство. А что, если у меня сотрясение? В таком случае спать нельзя. Или я что-то путаю? Не удивлюсь, если это действительно так.
Через несколько минут Картер вновь садится на кровать, приподнимает мою голову и подносит к губам прозрачный стакан с синей жидкостью. Пахнет отвратительно, поэтому я пытаюсь отстраниться.
– Нет… – хриплю слабо.
– Это поможет, – мягко говорит Картер, но выражение его глаз подсказывает мне, что он не примет отказа.
Сдаюсь. Делаю крошечный глоток. Горло тут же опаляет адским пламенем. Закашливаюсь, ощущая, как по щекам ручьем текут слезы. И я не знаю, то ли это от ужасного пойла, что мне подсунул Картер, то ли от обиды на него. За что он так со мной?
Картер осторожно стирает мокрые дорожки с моих щек, при этом тихо повторяя, что скоро все закончится. Затем аккуратно промакивает с лица кровь невесть откуда взявшимся мокрым полотенцем.
Только после этого снова оказываюсь под одеялом и закрываю глаза, не в силах противиться сну, но проклятый Картер Стрендж не дает мне уснуть. Сначала вливает в меня чай, потом снова вонючую жидкость.
Так продолжается раза три, может, больше, я путаюсь во времени и в пространстве, желая умереть, лишь бы избавиться от мук. Но Картер слишком жесток, чтобы мне это позволить. Не знаю, сколько времени длится пытка, но в конце концов мучитель вновь сдвигает с меня одеяло, с безразличием смотрю на него, ожидая очередную пытку, но она не следует.
– Эмили, – мягко говорит Картер, глядя с каким-то странным выражением в глубине разноцветных глаз, – мне нужно раздеть тебя.
Впервые за последние тысячи часов пыток проявляю слабые эмоции – удивление и озадаченность.
– Ч-что? – шепчу едва слышно.
– Это нужно для того, чтобы согреть тебя.
Непонимающе смотрю на него. Как я согреюсь, если разденусь? Наоборот, надо одеваться или нести сюда больше одеял.
– Иного способа в данной ситуации нет, – сообщает он уверенно и придвигается чуть ближе.
Поднимаю руки к груди и пытаюсь придержать платье, но проклятые пальцы все еще не желают подчиняться командам мозга.
– Если тебе будет от этого спокойнее, я могу выключить свет.
Закрываю глаза, ощущая невероятную безысходность. Ни одна моя попытка оказать сопротивление не возымела должного эффекта. Противостояние проиграно, не успев начаться.
Обреченно киваю, не открывая глаз. Слышу шаги, когда Картер отходит к выключателю. Открываю глаза. Комната погружается в полумрак, который слегка разбавляет свет звезд, проникающий через окно. Снова опускаю веки. Жду, но ничего не происходит. По крайней мере со мной. Я слышу тихое шуршание, но не могу определить, что делает Картер. Решаю посмотреть на происходящее в тот момент, когда ко мне приближается его силуэт, а это вообще не проясняет ситуацию.
Картер опускается на край кровати, усаживает меня, после чего быстро и невероятно ловко избавляет от платья. Вздрагиваю, когда его пальцы легко касаются моего бедра и стягивают вниз подвязку с ножами, которыми я так и не воспользовалась. Дальше, слава всем богам этого мира, дело не идет. Через секунду я снова лежу, укрытая одеялом, а Картер исчезает. А мгновение спустя кровать прогибается за моей спиной. Не успеваю моргнуть, как Картер оказывается под одеялом. У меня расширяются глаза, когда он обнимает и притягивает меня к себе.
– Ты… ты… – восклицаю хриплым шепотом, задыхаясь от жара, исходящего от его тела. – Голый?!
– Успокойся, – сдержанно произносит он и добавляет, – и расслабься. Быстрее согреешься.
Задыхаюсь от возмущения, а также от температуры его тела, которая не приносит мне ничего, кроме дискомфорта. Я в объятиях Картера! И он голый. Немыслимо. Так вот что он делал. Раздевался!
– Эмили, – предупреждающим тоном произносит он и разворачивает меня к себе лицом.
Я сдуваюсь. Сопротивляться сил больше нет. Лежу, стараясь не шевелиться. Закрываю глаза, желая поскорее провалиться в забытье, чтобы проснуться и понять, что это был всего лишь сон. Постепенно начинаю медленно расслабляться и вдыхаю запах Картера, который будто окутывает все мое существо.
Он крепко прижимает меня к своей груди, кожа больше не кажется обжигающей, мне становится тепло и невероятно уютно. Кончиками пальцев Картер неспешно поглаживает мою спину, и я плавно начинаю погружаться в сон, больше не ощущая себя ледышкой. В последнюю секунду перед тем, как раствориться в таком желанном забытье, меня посещает мысль о том, что Картер видит в темноте. Но в это мгновение меня это совершенно не волнует.
Глава девятнадцатая
Просыпаюсь и некоторое время продолжаю лежать абсолютно неподвижно, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Мне больше не холодно, тело расслаблено, а кожу не терзают миллионы раскаленных игл. Но дискомфорт все же есть. Ужасно болит голова, будто у меня самое жестокое похмелье, и к тому же нестерпимо хочется пить.
Слышу, как открывается и закрывается дверь, а потом раздаются тихие шаги. Выпутываюсь из вороха одеял, но прижимаю одно из них к обнаженной груди. В комнате все еще темно, но не так, как было ночью. Скоро рассвет.
Смотрю на застывшую на полпути к кровати Максин и чувствую, как к щекам приливает краска. Быстро оборачиваюсь, но Картера в постели нет. С облегчением выдыхаю и вновь поворачиваюсь к девушке. Не уверена, смогла бы я вообще хоть как-то объяснить ей то, что мы спали вместе и в каком виде были оба. Да и надо ли было бы объяснять? В любом случае хорошо, что Картера здесь нет. Таким образом мы избежали ненужной неловкости.
– Как ты? – спрашивает она.
– Терпимо, – говорю я охрипшим голосом. – Только голова болит.
Сглатываю, с облегчением понимая, что горло не болит.
Максин серьезно кивает, преодолевает оставшееся между нами расстояние и протягивает мне небольшой сверток.
– Ничего удивительного, – говорит она и кивает на тумбочку возле кровати. – Картер влил в тебя половину бутылки, а это пойло само по себе очень крепкое, а уж в разбавленном виде… – Максин не договаривает и медленно качает головой.
Смотрю туда же и хмурюсь, замечая бутылку с прозрачной жидкостью.
– Картер поил меня отвратительной синей гадостью… – задумчиво произношу я.
– Ну да. Он растворил в водке сердце хакатури, именно оно дает такой цвет. На вкус и запах мерзкая гадость, но лечит на ура.
Медленно киваю. Она права. Я больше не чувствую, что вот-вот отправлюсь на встречу с предками, но самочувствие все равно не очень. Стараюсь не думать, что именно мне пришлось выпить. Не хватало только нового приступа тошноты. Я чувствую себя слабой и в данный момент вряд ли способна справиться с чем-то подобным.
Чтобы перестать думать об этом, перевожу внимание на сверток и спрашиваю, кивком головы указывая на него:
– Что это?
– Принесла тебе одежду, – поясняет Максин. – Нам пора отправляться, если мы хотим вернуться домой в обозначенный срок.
Киваю, но никак не комментирую ее замечание об ограниченном сроке. Она не первая, кто говорит об этом. Начинаю разворачивать сверток одной рукой, второй все еще придерживая одеяло на груди, а потом вскидываю голову, когда до меня доходит, что я так и не узнала самое главное.
– Максин, у вас получи?..
Она резко вскидывает руку и прижимает указательный палец к губам, качая при этом головой. Замираю на полуслове, округляю глаза и осторожно оглядываю комнату. Но в ней никого, кроме нас, нет.
– Где остальные? – спрашиваю я вместо того, что на самом деле интересует меня.
Максин мимолетно улыбается и одобрительно кивает.
– Готовятся к отъезду, – как ни в чем не бывало сообщает она. – Вон за той дверью ванная, там можешь привести себя в порядок и переодеться. Отправляемся через час.
– Хорошо, – говорю я и кое-как выбираюсь из постели, неловко закутываясь в одеяло.
Больше никаких вопросов не задаю, потому что Максин ясно дала понять, здесь этого делать не стоит. Шагаю в ванную под одобрительную улыбку девушки, которая единственная из всех представительниц женского пола в этом мире ведет себя со мной дружелюбно. Может быть, потому что я ничего плохого ей не сделала? Если Максин и удивляет то, что на мне нет одежды, ведь платье лежит в кресле на другом конце комнаты, то она этого вообще никак не показывает. И я благодарна ей за это. Я и так испытываю невероятную неловкость из-за того, как и с кем провела прошлую ночь, даже несмотря на то, что мы не делали ничего предосудительного. Щеки мучительно краснеют при воспоминании о том, что было. В который уже раз я убеждаюсь в том, что Картер не желает мне зла. Иначе, зачем бы ему быть таким… заботливым?
Скрываюсь в ванной, где по возможности быстро привожу себя в порядок. Некоторое время трачу на то, чтобы рассмотреть лицо и обнаружить крохотную розовую полоску на том месте, где была рассечена бровь. Несмотря на то, что лечение Картера было ужасным, да и от самой мысли, что мне пришлось пить дрянь, включающую в себя сердце хакатури, меня передергивает. Но надо признать, что эта штука невероятно чудодейственная. Вот еще бы голова не болела.