Доходим до общего блока, и я чувствую, как остатки израненного сердца начинают трепыхаться, желая, чтобы я проваливала подальше отсюда. Но я упорно шагаю вперед, заставляя себя не прижимать к груди руки, лишь бы унять боль. Уверена, это не поможет. Останавливаюсь возле решетки, через которую вижу камеру, где совсем недавно воссоединилась с папой. С его уходом здесь ничего не изменилось, отчего мне становится только хуже. Боль такая сильная, что я едва не сгибаюсь пополам, неимоверным усилием воли заставляю себя остаться неподвижной.
Максин оглядывается и с тревогой смотрит на меня, но я стараюсь сохранить нейтральное выражение лица. Тогда она отворачивается и открывает камеру. Наблюдаю за тем, как Джорджия садится на кровати и отодвигает в сторону одеяло.
– Приду за тобой через час, – негромко произносит Максин.
Равнодушно киваю и прохожу в камеру. Дверь за мной закрывается, а Максин, помедлив несколько секунд, все же уходит. Некоторое время стою возле решетки и оглядываю помещение, отмечая, что вещи папы никуда не делись. Пальцы подрагивают, и я чувствую, как в горле собирается ком. Хочется развернуться, что есть сил вцепиться в решетку и кричать до тех пор, пока Максин не вернется и не выпустит меня отсюда, а потом бежать и бежать, пока боль не исчезнет. Но я неимоверным усилием воли беру себя в руки. Делаю глубокий вдох, прохожу вглубь камеры и останавливаюсь напротив Джорджии. Она выглядит ужасно. Будто только и делает, что плачет.
– Привет, – хрипло говорит Джо, заглядывая мне в глаза.
– Почему ты не в лаборатории? – спрашиваю я, и меня пугает то, насколько отстраненно звучит голос.
Джорджия растерянно моргает, потом поднимает руки и собирает длинные светлые волосы в растрепанный пучок.
– Вернулась недавно, – сообщает она. – Картер договорился с Кеннетом. Тот дал мне небольшую отсрочку, но я все равно работаю по несколько часов в день, чтобы хоть как-то отгородиться от мыслей.
При упоминании старшего Стренджа в груди вспыхивает ярость, и я с удивлением понимаю, что это первое настолько сильное проявление чувств за последние несколько дней. А еще в тот момент, когда я смотрю на совершенно разбитую Джо, до меня вдруг с особой ясностью доходит, что я провалила свою миссию только наполовину. Да, папа умер, и этого уже не изменить. Но мы-то с Джорджией живы. И сейчас только от меня зависит, как долго это продлится.
Джо может как справиться с поставленной перед ней задачей, так и нет. Вероятность успеха всего пятьдесят процентов, и для меня этого невероятно мало. Одна ошибка, и у Джорджии не будет ни единого шанса, чтобы ее исправить. Я уверена в этом потому, что папин пример до сих пор слишком ярко стоит перед глазами. К тому же немаловажным фактом для меня является понимание того, что я просто не могу жить рядом с чудовищем, чья тень постоянно нависает надо мной. Моя месть… возможно, она бы стоила моей жизни. Но Джо не заслуживает умереть из-за моих амбиций.
Отхожу к решетке и выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что мы одни. После этого возвращаюсь к кровати и сажусь рядом с Джорджией, которая смотрит на меня пустым взглядом.
– Джо, – говорю я как можно тверже, – мы должны бежать.
Она растерянно моргает и качает головой, отчего волосы трясутся и грозят вывалиться из пучка.
– Нет, Эмили. Кеннет… он убьет нас.
Не знаю, что Картер рассказал Джо о смерти папы, но если судить по этим словам, он не стал ничего скрывать и, как всегда, выложил всю правду.
Хватаю ее за руку, склоняюсь ниже и уверенно заглядываю в глаза.
– Тебя он убьет в любом случае! – произношу жестко, удивляясь кипящим внутри эмоциям.
Они вернулись все разом и заполняют меня до краев. Сейчас передо мной начинает брезжить какое-то подобие цели, и я должна добиться ее, пока запал не прошел.
– Эмили… – дрожащим шепотом произносит Джо, но я перебиваю.
– Он убил папу, потому что тот не смог закрыть портал. Если ты не справишься и не отыщешь решение, он застрелит и тебя.
– Я справлюсь, – говорит она и свободной рукой стирает катящуюся по щеке слезу.
– А если нет? – не сдаюсь я. – Чертову матку привезли тебе не полностью. Ее голова разлетелась на мелкие кусочки. А если решение проблемы кроется именно там? Ты ведь не хочешь умереть?
– Не-ет, – с надрывом произносит Джорджия.
Не выдерживаю, обхватываю ее плечи и встряхиваю, ощущая невероятную решимость.
– Тогда мы должны бежать отсюда.
Несколько секунд смотрим друг другу в глаза, замечаю опасение, что скрывается за голубыми радужками. Возможно, сейчас я выгляжу как сумасшедшая, но я не вижу иного выхода из ситуации. Вернуться домой в ближайшее время вместе с Джо я могу только в одном случае. И я выбираю действовать.
Джорджия поднимает руки и стирает остатки слез с лица. Вижу, что она все еще не уверена.
– Эмили, – осторожно начинает она, – как мы сбежим, если я хожу-то с трудом? Кроме того, меня запирают в камере.
Перевожу взгляд на ее бедро и закусываю губу. Я знаю только одно универсальное средство, которое может поставить ее на ноги. И пока у меня его нет, но я знаю, где могу достать необходимые ингредиенты.
– Я разберусь с этим, – заявляю уверенно. – Завтра ты ведь вернешься к работе в лаборатории? Она не запирается. Я заберу тебя оттуда.
– Завтра? – недоверчиво спрашивает Джорджия.
– Да. Чем быстрее мы уйдем, тем лучше.
Джо согласно кивает, вижу, как она постепенно берет себя в руки и успокаивается.
– Хорошо, – говорит она, а потом внезапно делает глубокий вдох и замирает.
– В чем дело? – с подозрением спрашиваю я.
– Чтобы пройти через портал, нужно сердце, – Джорджия кивком головы указывает на мой кулон. – А у нас оно одно на двоих.
Понимающе киваю, а затем на всякий случай уточняю:
– В лаборатории не достать?
Она отрицательно качает головой.
– Мне всегда доставляли только самок, а их сердце – просто кусок мяса, который будет для нас совершенно бесполезен.
Задумчиво покусываю нижнюю губу. Значит, придется взять больше одного.
– Я разберусь, – повторяю со всей уверенностью. – Главное, будь готова. А еще, ты хорошо помнишь все свои исследования? Или лучше собрать с собой необходимые данные, которые пригодятся, когда мы вернемся домой?
Джо судорожно вздыхает, и я понимаю, что она не очень-то верит в наше благополучное возвращение. Да я и сама не уверена, что из моего спонтанного плана что-то выйдет, но если не попробовать, то… я не могу потерять еще и Джорджию.
– Я все помню, – наконец отвечает она.
Одобрительно киваю и поднимаюсь, потому что не могу просто сидеть. Все внутри просто зудит от желания действовать. Но мне не выйти из камеры, пока ее не откроют снаружи, поэтому я начинаю расхаживать туда и обратно, обдумывая детали своего сумбурного плана.
– Эмили? – Джо прерывает мои хождения по кругу.
Останавливаюсь и вопросительно смотрю на нее.
– Что?
– А как же Ники или Оуэн?
Непонимающе хмурю брови.
– А что с ними?
– Кто-то из них всегда находится со мной в лаборатории.
Прикрываю лицо ладонями и потираю глаза, с шумом выдыхая. Это может стать проблемой.
– Придется вырубить его, – говорю я.
– Кого? – уточняет Джо, хлопая ресницами.
– Любого из них. Вряд ли Ники или Оуэн спокойно будут смотреть на то, как мы уносим ноги.
Замираем, когда до нас доносятся шаги из коридора. Джо округляет глаза и прикладывает указательный палец к губам. Киваю, надеясь только на то, что нас не слышали.
Вскоре у решетки появляется Максин, она слабо улыбается мне и спрашивает:
– Готова?
– Да, – отвечаю я, подхожу к Джо, обнимаю ее и тихо шепчу на ухо, – увидимся завтра.
Она едва заметно кивает. Направляюсь к выходу, покидаю камеру и оборачиваюсь напоследок. Джо смотрит на меня… с надеждой.
Отворачиваюсь и шагаю прочь. Я не могу ее подвести. Ради нее, себя, папы и Джексона. Мы сбежим отсюда и вернемся домой.
Мне приходится исхитряться, чтобы избавиться от общества Максин. Для этого я лгу, что у меня болит голова и я хочу лечь пораньше. Максин предлагает принять обезболивающее, но я отказываюсь, сославшись на то, что все пройдет после хорошего отдыха. Когда она уходит, я еще несколько минут мучаюсь угрызениями совести. Максин последняя, кто заслуживает моей подлости.
Жду около получаса, прежде чем отправиться на кухню. Надеюсь, в это время не встречу там никого. К счастью, по дороге мне никто не попадается и, когда я добираюсь до цели, в большом помещении оказывается пусто.
Подхожу к холодильнику, достаю бутылку воды и жадно пью, потому что от странного волнения и нервозности пересохло в горле. Хотя я не делаю ничего противозаконного, все равно чувствую себя преступницей.
Осматриваю шкафчики, скидываю в найденный тут же пакет воду и немного долгосрочной еды и продолжаю осмотр. Вряд ли нам все это пригодится, но перестраховаться не помешает. Вскоре обнаруживаю то, ради чего пришла сюда. Раздумываю несколько секунд, потом беру большую бутылку и разворачиваюсь, чтобы вернуться в комнату. Замираю на месте, обнаружив, что больше не одна. На пороге кухни стоит Сойер и внимательно смотрит то на меня, то на бутылку в моих руках.
– Водка? – удивленно спрашивает он. – Необычный выбор.
– Я… – начинаю я, но замолкаю, потому что не знаю, что вообще сказать.
Он тяжело вздыхает.
– Не волнуйся, Эмили, я никому не скажу. Но имей в виду, горе в этом дерьме утопить не получится. Наутро все будет точно так же, как и до первого глотка. А нет. Кое-что все-таки может добавиться. Похмелье. Так что много не пей. – Он замолкает, смотрит на пакет и одобрительно кивает. – Вижу, ты взяла закуску. Правильно сделала.
Несколько секунд стою и просто моргаю, глядя в его серьезное лицо. Кажется, я не вызываю у него подозрений своим поведением. Сойер думает, что я просто собралась напиться.
– Спасибо, – шепчу я и направляюсь к выходу.
– Эмили? – зовет он, и я оборачиваюсь. – Мне жаль, что так получилось.