Внезапно правая створка стала отворяться.
На входе стояла Фуриндзи Мию, в обтягивающей одежде темно фиолетового цвета цвета. Шинноске Цудзи, три месяца не видевший людей в горах (кроме отшельника, который красотой не отличался), судорожно сглотнул при виде точеной фигурки и сипло выдохнул:
— А Сирахама…кун… дома?
Надо сказать, что хоть и привыкшие к обычной манере Фуриндзи одеваться, Такеда с Укитой синхронно, словно тренировались, выдохнули… Чем только вызвали раздражение у Кисары, которая привела в порядок Укиту, наступив тому на ногу.
Удивленно озираясь по сторонам, они шли по мощеной камнем тропинке к главному зданию додзё.
— Мию, у нас гости?
Все, как один, подпрыгнули, еле сдержавшись, чтоб не отпрянуть в сторону.
— Дедушка, к Кеничи пришли друзья.
— Ну-у, по идее уже можно его… выпускать. — Старейший посмотрел в глаза потрепанному подростку, от которого так и растекалось нетерпение. — Он сейчас проходит ОСОБУЮ тренировку.
При слове "особую" все невольно вздрогнули.
Вскоре компания подошла к вросшему бетонному входу в бомбоубежище, какие было модно устраивать в начале тридцатых годов прошлого века. Особый колорит ему придавало огромное дерево, росшее на его крыше, обвивая мощными корнями его бока.
Старейший повернув рычаг открытия, легко, словно дверь ничего не весила, несмотря на пятнадцатисантиметровую толщину, встал, слегка облокотившись об нее.
Все нерешительно рассматривали тьму подземелья бункера. Свет падал лишь на первый десяток ступеней. Из тьмы слышалось ритмичное щелканье металла и позвякивание цепей.
— Внутри несколько помещений, Кеничи-кун находится в ближайшем к выходу, заполненному бьющими в разные стороны механизмами. Там нет даже лучика света…
Укита с Кисарой синхронно передернули плечами. На лице Кисары проступил плохо скрываемый ужас.
— Он же так с ума сойдет! — Возмущенно воскликнула Валькирия.
— Хм-м, когда я приносил ему еду, он постоянно набрасывался на меня… — Старейший задумчиво оглаживая бороду, отвел взгляд.
— Интересно… Чертовски интересно! Сирахама, я иду!
Прежде чем кто-либо успел сказать слово, во тьму, перепрыгивая ступени, ринулся Шинноске Цудзи. У порога нерешительно остановился Такеда. Старейший обратил внимание на взгляд парня и понял, что мысленно подросток находится далеко отсюда.
— За всю мою жизнь я видел много людей, шедших путем постижения себя и смертельных искусств, одни двигались медленно, другие неслись впереди всех… но! Конец пути на вершине мастерства увидели далеко не все, как с той, так и с другой стороны. Только тебе решать, каким будет твой путь.
Встряхнув головой, отгоняя наваждение, Такеда шагнул в неизвестность тьмы подвала…
Казалось, что к этому подземелью нельзя привыкнуть, но человек, как говорится, та еще скотина, способная приспособиться везде. Вот и я со связанными в кистях обеих рук кожаными ремешками и мощными кандалами с четырьмя двухпудовыми гирями на цепях на обеих ногах. По две на ногу. Садисты…
На лице у меня, будто непроглядной темноты подвала мало, плотная повязка. Я странным образом стал различать предметы в полной темноте. Точнее их контуры, что пагубно сказалось во время первых тренировок. Да еще Старейший додумался прикалываться внезапным включением света.
— СИРАХА-А-АМА-А-А!!!! Я ИДУ-У-У-У… ургх! — Голос внезапно прервался, и бурно выругался. Судя по звуку, неизвестный только что "обнялся" со сферическим снарядом. — Проклятые ловушки!
Аура визитера буквально пылала! Самое интересное, я видел ее через закрытые глаза и повязку, рисуя во тьме его силуэт, словно полыхающий в легком огне.
— Сирахама! Я знаю, что ты здесь! Вых…
Удар стального шара явно чугунной, судя по звуку, головой, швырнула незнакомца мне под ноги. Аура слегка притухла, став ровным красно-желтым пятном.
Второй полыхающий вихрь, едва не снесший меня с места, получил удар "двух связанных ладоней" и, крякнув, упал рядом с первым.
Старейший с Акисаме решили разнообразить тренировку? Интересненько…
Внезапно пятна аур погасли, и голос Старейшего нарушил только что восстановившуюся тишину:
— Кен-кун, я выключил механизм и включаю свет, тебе лучше прикрыть глаза. К тебе пришли друзья… или то, что от них осталось… эх, молодость!
Как оказалось, впоследствии, после того, как этих слепых кротов привели в чувство, а мне прокапали глаза, чтобы меньше резало от солнечного света, народ решил проводить одного кадра, чтобы тот смог бросить мне вызов на поединок. Но, увы, после посещения подвала, ни я, ни уж, тем более, он не были готовы провести этот поединок сегодня. Пришлось пообещать, что потом приму его вызов, на чем и расстались.
— Кеничи, дед просил тебе передать… сказал, твоя мама послала. — Мию тяжело вздохнула и аккуратно положила на выложенный татами пол черный прямоугольник ноутбука.
Совсем новый, защитную пленку не склеивали, однако уже пользовались, судя по могучей пятерне в верхнем углу экрана, отметил я про себя. Ладно, посмотрим, что у тебя внутри.
Я сидела и смотрела, как Кеничи возится с техникой. В сумке, которую он распотрошил после того, как осмотрел, он нашел провода и еще какие-то комплектующие.
На синем фоне рабочего стола лежало несколько иконок файлов…
— Я на минуту отойду.
Быстро сбегав на кухню, я приготовила чай, кинув пару кубиков сахара в кружку Кеничи. Он категорически отказывается пить без сахара…
А когда вернулась…
Поднос полетел в сторону, жалобно звякнули чашки, расплескав по полу чай.
Кеничи сидел на полу, уставившись в одну точку, закусив до крови губу. Тонкая красная струйка ниточкой текла по подбородку. Его трясло!
Что здесь произошло? Стоило оставить на пару минут…
Тихий шелест и гудение ноутбука не смогли скрыть треск сминаемой в руке мыши. Я попыталась его растормошить, кричала… Ноль эмоций!
Тут я обратила внимание на прокручиваемую на экране видеозапись… Из динамиков раздался сдавленный вопль, автоматная очередь и чей-то жалобный стон. Изображение дернулось и застыло.
— Кеничи! Приди в себя! — Я принялась его трясти.
Взгляд, словно в пустоту…
Теперь уже вздрогнула я.
Обычно ярко-голубые, глаза быстро темнели, приобретая черный цвет. А вытянувшийся зрачок, наоборот, приобрел золотистый оттенок.
По спине пробежал озноб. В пустые нечеловеческие глаза было страшно смотреть. И неимоверно тяжело…
— Убью… — Тихо прозвучал его голос.
— Что? Кеничи, что случилось?
— Я убью ее…
Скрытый храм в горах. В глубине устроенного лабиринта, в зале, испокон веков предназначенном для решения человеческих судеб, впервые за десятилетие проходил суд. Место одного члена совета пустовало. Но никто не обращал на это внимания, прекрасно зная причину отсутствия.
В освещенный круг перед балконом судей, под охраной шести мастеров Первого круга ввели две женские фигуры со скованными руками и ножными кандалами, ограничивающими шаг и сводя вероятность нападение к минимуму.
— Канна Теей Лон, Рэн Ла Квор, вы обвиняетесь в нарушении приказа о невмешательстве в жизнь молодого Сирахамы. Пошли наперекор основным законам клана, и ветви в частности. Нарушили первый пункт устава, неукоснимо соблюдаемого со времен "Рассвета" клана! Попытка пересадки глаз и внутренних органов еще не вошедшего в клан и не успевшего занять положенную ему по праву рождения должность. — Голос председательницы совета, а по случаю и верховной судьи, словно взмах клинка разносил слова по залу. — У вас есть, что сказать суду?
Рэн Ла Квор отрицательно покачала головой. Повязку с ее глаз в отличие от Канны Теей Лон не сняли. Канна же высокомерно приподняла подбородок:
— И это ты смеешь говорить мне о соблюдении законов клана? — Она сплюнула себе под ноги. — Я сделала то, что сделала, и это было во благо ветви и клана в целом, и ТЫ это прекрасно понимаешь.
— У вас все?
— Нет. Передайте мальчишке, что не я первая, не я последняя. Его рождение было ошибкой! Теперь все, господа палачи!
— Итак, вы приговариваетесь к смертной казни согласно уставу клана! Если вы решитесь "уйти" достойно, вам будет предоставлена такая возможность! Увести их.
Сохранившую гордый вид и величавую поступь бывшую старейшину вывели из зала суда. За ней размеренно ступая, вышла бывшая Первая Воительница.
— Приведите следующих!
В зал под конвоем троих мастеров были приведены два подростка и их мастер.
— Мастер Астана, Катарина и Кайл Халленгвал. Вам известно, почему вы здесь?
— Рассматривают нашу судьбу и степень вины перед кланом! — Твердым спокойным голосом произнесла Астана.
— Мастер Астана, ваша вина в этом деле минимальна согласно устава клана. Однако, вы могли отказаться от данного приказа. Но вы решили выполнить его, прекрасно понимая, чем это для вас закончится. У вас есть, что сказать суду?
— Я признаю, что понимала, что это может выйти для меня неблагоприятно, но я действовала согласно основному правилу: "Приказ вышестоящего мастера и совета абсолютен, и сомнение в приказе — есть сомнение в клане…", — Процитировала она строчку из устава клана. — Я готова понести любое наказание, однако, прошу за своих учеников. У меня все!
— Кайл Халленгвал! Вы в нарушение указа мастера решили ликвидировать члена клана дружественной вам ветви. Изначальный приказ был: "произвести захват цели в случае неблагоприятных условий, и устранить двух его спутниц" Вы же не сделали ничего в соответствии с приказами. У вас есть, что сказать суду?
Кайл посмотрел зелеными глазами с вертикальными зрачками, являвшимися "гордостью" ветви и, криво усмехнувшись, отчего сетка тонких шрамов, покрывавших правую сторону лица, сложились в причудливую гримасу, отрицательно покачал головой.
— Катарина Халленгвал! Вы, несмотря на выполнение приказа мастера, решили по-своевольничать. Тем самым вы нарушили указ совета относительно пострадавшего, осуществили захват цели с нарушением правил поединка, а именно неприкосновенность после получения травм в официальном бою. Действия сексуального характера, идущие в разрез с нормами морали, позорящими Клан, в отношении пострадавшего. У вас есть, что сказать?