— Ладно, — спокойно сказал один из них, — сейчас мы отведем тебя обратно в палату, без шума и проблем. Ты понял?
Пендергаст даже не шевельнулся.
— Боюсь, что это неприемлемо.
Оба больничных работника немного приблизились к нему.
— Здесь никому не нужны неприятности, — заговорил второй санитар.
— Вы ошибаетесь. Я хочу неприятностей. На самом деле я о них мечтаю, — сообщил им пациент.
Первый санитар протянул руку и мягко положил ее Пендергасту на плечо:
— Кончай вести себя так, будто ты крутой парень; давай лучше отправимся в постельку.
— Я не люблю, когда ко мне прикасаются, — отозвался Алоиз.
К нему тут же приблизился второй санитар, а рука первого крепче сжала его плечо:
— Пойдемте с нами, мистер Пендергаст.
Последовало быстрое движение: кулак ударил в солнечное сплетение, воздух с тихим шумом покинул легкие — и санитар, согнувшись пополам, рухнул на пол, прижимая руки к диафрагме. Его напарник попытался схватить Алоиза, но через мгновение тоже оказался на полу.
Медсестра потянулась к тревожной кнопке и нажала на нее. Завыла сирена, загорелся красный свет, и Пендергаст услышал, как защелкиваются автоматические засовы на дверях. Почти мгновенно откуда-то появились с полдюжины огромных санитаров. Алоиз спокойно, скрестив руки на груди, стоял возле медсестры. Санитары окружили его и достали оружие. Двое их коллег все еще лежали на полу и ловили ртом воздух, не в силах произнести ни слова.
— Джентльмены, я готов вернуться в свою палату, — сказал Пендергаст. — Но, пожалуйста, не прикасайтесь ко мне. У меня такая фобия.
— Тогда не стой, — сказал один из санитаров, очевидно, их командир. — Двигайся.
Алоиз зашагал по коридору вместе с сотрудниками больницы. Часть санитаров возглавляли шествие, а другие прикрывали тыл. Они вошли в его палату, и один из них включил свет. Командир санитаров указал на халат, валявшийся возле металлического шкафа.
— Снимай одежду и надевай это, — велел он.
Между тем другой санитар уже говорил с кем-то по рации, и Пендергаст услышал, как он заверяет своего собеседника, что всё под контролем. Сирена смолкла, и снова наступила тишина.
— Я сказал, раздевайся, — снова услышал Алоиз приказ главного санитара.
Он повернулся к нему спиной и посмотрел на шкаф, однако раздеваться не стал. Прошло несколько мгновений, после чего старший санитар шагнул вперед, взял Алоиза за плечо и развернул лицом к себе:
— Я сказал…
Он смолк, когда дуло «смит-энд-вессона» калибра .38 — Пендергаст забрал его у одного из поверженных санитаров — прижалось к его голове.
— Все рации на пол, — спокойно и твердо сказал пациент. — Потом оружие. И ключи.
Напуганные пистолетом в его руках, сотрудники больницы быстро выполнили приказ, и вскоре все рации и оружие лежали на персидском ковре. Алоиз, продолжавший держать на прицеле старшего санитара, взял одну из раций и вынул батарейки из остальных. Затем вытащил обоймы и патроны из пистолетов и засунул их вместе с батарейками от раций в карманы своего пиджака. Отыскав на связке универсальный ключ, он вставил его в замочную скважину и повернул, после чего нашел на единственной работающей рации кнопку аварийного сигнала и нажал на нее. Снова заверещала сирена.
— Побег! — закричал он в рацию. — Комната 113! У него пистолет! Он выскочил в окно… бежит в сторону леса!
Затем Пендергаст выключил рацию, вытащил из нее батарейки и бросил на пол.
— Доброго вам вечера, господа. — Он с серьезным видом кивнул своим противникам, распахнул окно и выскочил в ночь.
Когда беглец прижался к стене особняка, лужайку и все вокруг залил свет прожекторов и раздались крики, перекрывшие рев сирены. Двигаясь вдоль стены и прячась за кустарником, он обошел особняк, превращенный в лечебницу для душевнобольных. Как и рассчитывал Алоиз, офицеры безопасности и санитары бежали через лужайку, освещая себе путь фонариками: они действовали исходя из предположения, что он направился к лесу.
Однако Пендергаст остался возле стены — теперь он был почти невидимой тенью, которая двигалась очень медленно и осторожно. Через несколько минут он оказался у входа. Здесь остановился, чтобы разведать обстановку. Подъездная дорожка шла по дуге через лужайку к крытым въездным воротам, и с двух сторон ее изящно обрамляли кусты туи. Пендергаст стремительно пересек дорожку и спрятался в густом кустарнике возле ворот.
Прошло еще минут пять, прежде чем на дорожке появилась и остановилась перед воротами последняя модель «Лексуса».
Превосходно. Лучше не придумаешь.
Дверца едва успела распахнуться, а Алоиз уже бросился вперед и врезался в водителя — как он и предполагал, это был доктор Огастин, — заставив его остаться на месте. Держа медика под прицелом, он быстро обошел машину, сел на пассажирское сиденье и сказал, закрывая дверцу:
— Поезжай дальше.
Машина поехала по подъездной дорожке в сторону сторожевой будки и главных ворот. Пендергаст соскользнул с сиденья и спрятался под приборной доской.
— Скажи, что ты кое-что забыл и скоро вернешься. Если проявишь инициативу, я тебя застрелю, — приказал он.
Доктор повиновался. Ворота распахнулись. Когда машина прибавила скорость, Пендергаст вернулся на пассажирское сиденье.
— Сворачивай направо.
«Лексус» повернул и покатил по пустынной грунтовой дороге. Алоиз включил навигатор и быстро изучил его показания:
— Ага, тут и в помине нет Саранак-Лейк, но мы совсем рядом с канадской границей.
Он посмотрел на Огастина и вытащил сотовый телефон из его кармана. Не спуская взгляда с навигатора, дал доктору несколько указаний по направлению движения. Через полчаса они оказались возле одинокого пруда.
— Останови машину, — сказал Пендергаст.
Врач повиновался. Его губы были поджаты, а лицо заметно побледнело.
— Доктор Огастин, ты понимаешь, что тебе грозит за похищение агента ФБР? — начал Алоиз. — Я могу попросту пристрелить тебя — и получить за это медаль. Впрочем, возможно, ты сказал правду, и я безумен. Тогда меня засадят в соответствующее заведение. Но в любом случае, мой дорогой доктор, ты будешь мертв.
Никакого ответа.
— И я действительно тебя убью. Я хочу тебя убить, — продолжал Пендергаст. — Единственное, что может меня остановить, это твое полное признание — ты должен рассказать мне все детали вашей аферы.
— А с чего вы взяли, что это афера? — раздался дрожащий голос медика. — Это говорят ваши заблуждения.
— Дело в том, что я умею вскрывать замки. И забрал пистолет у санитара с такой же легкостью, как отнял бы конфету у ребенка.
— Конечно, у вас это получилось легко. Вы прошли подготовку в частях особого назначения.
— Я слишком силен, чтобы меня могли держать в течение шести месяцев в такой больнице. Я согнул решетку на окне.
— Видит Бог, вы проводили половину времени, занимаясь в нашем спортивном зале! Неужели вы не помните?
Затем у озера на некоторое время воцарилось молчание.
— Отличная работа, — наконец снова заговорил Пендергаст. — Ты почти меня убедил. Но мною вновь овладели подозрения, когда Хелен не отреагировала на мое замечание о луне — мы с ней любили наблюдать за полнолунием, но это была наша с ней тайна. И я насторожился. А потом окончательно понял, что это обман, когда Хелен взяла мои руки в свои.
— Господи, и что с того?!
— Потому что у нее были здоровы обе руки, а я помню, как она потеряла левую, когда во время охоты в Африке на нее напал лев. Найденная мной ее левая рука с обручальным кольцом… нет, такое сильное воспоминание — не иллюзия, оно могло быть только настоящим!
Доктор молчал. Луна отражалась в маленьком озере. С противоположного берега донесся голос гагары.
Пендергаст взвел курок «смит-энд-вессона»:
— Я пережил слишком много обманов. Расскажи мне правду. Еще одна ложь — и ты покойник.
— Но как вы узнаете, что я лгу? — тихо спросил медик.
— Когда я тебе не поверю.
— Понятно. А что я получу, если начну сотрудничать с вами?
— Жизнь.
Врач тяжело и хрипло вздохнул:
— Хорошо, начнем с моего имени. Меня зовут не Огастин. Я Грандман. Доктор Уильям Грандман.
— Продолжай.
— Последние десять лет я проводил эксперименты с нейронами памяти, и мне удалось открыть ген Npas4.
— И в чем смысл этого открытия?
— Ген контролирует нейроны памяти. Дело в том, что память — это нечто материальное. Она хранится при помощи комбинации биохимии нервных процессов и электрических потенциалов. Контролируя Npas4, я научился отыскивать нейронные сети, сохраняющие определенные воспоминания. Более того, я умею ими манипулировать. Нет, не уничтожать их — это привело бы к повреждению мозга. Но стирать. А это куда более тонкая процедура.
Он немного помолчал, а потом снова подал голос:
— Вы мне верите?
— Ты ведь еще жив, не так ли?
— Я обнаружил, что такая техника может приносить солидный доход. И основал клинику — под прикрытием санатория. Он вполне легален, но кое-что из того, чем мы занимаемся, закрыто от посторонних глаз.
— Продолжай.
— Люди приходят ко мне, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний. Не сомневаюсь, что вам не составит труда представить себе ситуации, когда у человека может возникнуть такое желание. Некоторое время все шло хорошо. Потом мне удалось совершить еще более удивительное открытие. Я предположил, что мне по силам не просто стирать воспоминания, а создавать их, программировать новые. Вы только представьте, что это значит: за подходящую цену вы получите воспоминания о том, что провели выходные в Антибе вместе с восходящей звездой Голливуда, которую сами выберете, или покорили Эверест в компании с Мэллори,[20] или дирижировали Нью-Йоркским филармоническим оркестром, исполняющим Девятую симфонию Малера…
Глаза доктора сияли внутренним светом. Но потом его взгляд упал на дуло пистолета, и в них вновь появилась тревога: