— Комиссар на второй линии.
Естественно.
— Стэн. Еще одно? — Секретаря сменил комиссар полиции. У него отсутствовал ирландский акцент, но Марковитц часто представлял, что Патрик О’Брайен говорит так, словно он только что сошел с корабля, прибывшего из его родной страны.
— Боюсь, так и есть, Пат — отозвался Стэн.
— Это кошмар. Мне звонят из резиденции мэра. И из Олбани. — О’Брайен понизил голос и сообщил самую сногсшибательную новость: — Мне позвонили из «Дейли ньюс» и «Таймс». Из «Хаффингтон пост»,[33] да помилует нас Бог!
Один корреспондент, два корреспондента…
— Жертвы — меньшинства, Стэн. Эти убийства ужасны для всех, — продолжал комиссар.
«В особенности для самих жертв», — подумал Марковитц.
Наконец комиссар перестал жаловаться и начал задавать вопросы.
— Что у тебя есть, Стэн? — Его голос стал мрачным. — Очень важно, чтобы у тебя что-то было. Ты меня слышишь, Стэн? Это очень важно.
У тебя должно что-то быть. Не у нас. Не у департамента. Не у города.
— У нас есть подозреваемый, — быстро сказал Марковитц.
— А почему мне никто ничего не сказал? — возмутился комиссар, но в его голосе послышалось облегчение.
— Все произошло очень быстро.
— Он уже под стражей?
— Нет. Но он не просто подозреваемый.
Пауза показала, что Патрик хотел услышать нечто другое.
— Он убийца или нет? — потребовал ответа О’Брайен.
— Должно быть, убийца. Есть еще несколько вопросов, которые необходимо решить, прежде чем мы его возьмем.
— Кто он такой?
— Скульптор. Живет в центре. И у нас имеются серьезные улики.
— Послушай, Стэн… — комиссар снова начал ныть. — У нас и так слишком много дерьма. — Патрик О’Брайен всегда старался выбирать выражения. — Сделай так, чтобы все получилось.
— Но что я могу сделать, Пат?
— Ты же понимаешь, жители Нью-Йорка будут рады узнать, что у нас есть подозреваемый.
— Ну, Пат, у нас действительно есть подозреваемый. Но улик пока не хватает для ордера на арест. Или для заявления для прессы.
— Ты сказал, что собраны серьезные улики. Я сам слышал. Жители города с радостью узнают, что мы близки к успеху. Будет замечательно, если они прочитают об этом в следующем выпуске «Таймс онлайн».
Которые выходят каждые полчаса.
— И я буду лучше себя чувствовать, Стэн, — добавил Патрик.
Несмотря на то, что шеф полиции занимал свою должность уже дюжину лет, комиссар мог отправить его на незначительный пост, где ему пришлось бы заниматься связями с общественностью, куда быстрее, чем микроволновка успела бы подогреть лазанью.
— Хорошо, Пат, — сдался Марковитц.
Собравшись с мыслями, он взял сотовый телефон и набрал номер.
— Ротенберг слушает, — ответила Лили.
— Я только что узнал. Еще одно тело.
— Да, Стэн. Мы на месте преступления. Делом занимается Амелия. Как и в предыдущих случаях, жертву сначала пытали.
— Я хочу, чтобы ты знала: скоро пресса сообщит, что у нас есть подозреваемый.
После напряженной паузы Лили спросила:
— Кто это?
— Скульптор, Верлен.
— Он наш подозреваемый, Стэн. Он не подозреваемый для прессы. Тут большая разница. На данном этапе мы не можем использовать Верлена в таком качестве.
— А что тебе подсказывает интуиция, Лили?
— Он ублюдок и садист. И он совершил эти убийства.
— Какова вероятность?
— В процентах? Господи, я не знаю! Как вам понравится, например, такая: девяносто шесть и три десятых?
Шеф полиции пропустил неуместную шутку мимо ушей.
— Люди вздохнут с облегчением, Лили, — сказал он твердо.
Наступила тишина: очевидно, его собеседница пыталась сообразить, почему так необходимо успокоить людей.
— Моя работа состоит совсем в другом, Стэн. Я сажаю ублюдков за решетку, — подала она наконец голос.
Ее начальник поднял голову и увидел женщину в строгом костюме, которая ждала его во внешнем кабинете. Именно ей он послал текстовое сообщение пятнадцать минут назад.
— Я проверил твою вторую теорию, — сказал Марковитц.
— Вы о чем? — В голосе Ротенберг появилось напряжение.
— О том, что ты сказала мне вчера вечером. Будто бы кто-то из Четвертого отдела использует Верлена, чтобы убивать женщин. Так вот, не трать время на эту версию.
— Почему?
В голосе шефа полиции появился металл:
— Потому, детектив, что я ловил серийных убийц еще в те времена, когда тебя наказывали за подсказки в школе. Верлен работает в одиночку. Его психологический профиль очевиден, как первая страница «Пост». А теперь заканчивай обвинение против него. Срочно.
— Мне кажется, вы чего-то не поняли, Стэн? Если вы сделаете публичное заявление, он сожжет свою вонючую квартиру и у нас не будет никаких улик — дело развалится. А он уйдет от ответственности… и будет продолжать убивать.
Проблема со Щелкунчиками состоит в том, что они щелкают не те орехи, которые тебе нужны, а все подряд.
— Детектив, — резко сказал Стэн. — Через полчаса будет сделано заявление, что у нас есть подозреваемый в серийных убийствах. Если из этого следует, что тебе следует побыстрее шевелить задницей, — что ж, давай!
Он дал отбой, посмотрел во внешний кабинет и кивнул. Приземистая женщина, которой уже давно перевалило за сорок, со светлыми волосами и глазами, которые прямо указывали на то, что она не смеялась с рождения, вошла в кабинет. Одета посетительница была без малейшего намека на вкус.
Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. Марковитц кивнул на дверь, и детектив Кэнди Престон захлопнула ее.
— У нас проблемы, — прошептал Стэн.
— Я слышала.
Эта женщина также была Щелкунчиком. Кроме того, природа наделила ее удивительно мелодичным голосом, и Марковитц мог легко себе представить, как она читает книги детям.
— Я хочу, чтобы ты завершила дело, о котором мы говорили, — заявил он.
— Сейчас? — удивилась Кэнди. — Я считала, что мы не должны торопиться.
— Теперь у нас нет такой роскоши. — Шеф полиции отпер нижний ящик письменного стола и протянул ей конверт — туго чем-то набитый, но не такой толстый, как можно было бы предположить. Пятьдесят тысяч долларов в сотенных банкнотах занимают не так много места.
— Я сделаю все прямо сейчас, — пообещала Престон.
Она была одним из старших офицеров Четвертого отдела по борьбе с наркотиками. Убрав деньги в сумочку, женщина встала и направилась к двери. Ее босс заметил, что у нее такие же красивые ноги, как и голос.
Но, прежде чем ее ладонь легла на ручку двери, Марковитц сказал:
— Я хочу дать тебе совет, детектив.
Кэнди нахмурилась — ей не понравился намек на то, что она нуждается в советах из-за недостатка опыта.
— Я уже решала подобные проблемы в прошлом, Стэн. Я знаю…
— Нет, я хочу дать тебе другой совет. Вот он: не облажайся.
Амелия переключалась с одного городского канала на другой.
— Мы в полной заднице, — сказала она, опередив остальных.
— Вполне возможно, — отозвался Лукас и повернулся к Линкольну. — Мои эксперты утверждают, что пожары уничтожают ДНК?
— Всё так, — подтвердил Райм. — Теоретически, если он выльет несколько галлонов бензина в подвал и если подвал — это то место, где он убивал, огонь уничтожит бо́льшую часть улик. Мы не сможем найти следов ДНК, если не обнаружим тело.
— Ты знаешь, о чем я думаю, — сказал Дэвенпорт Лили. — Если на стене висят его трофеи…
— Так и есть, — вмешался Линкольн.
— То речь идет не о четырех трупах — их гораздо больше. И даже если у нас нет возможности получить ордер на обыск, нам необходимо попасть к нему в дом.
Ротенберг покачала головой:
— Нам необходим ордер.
Ее напарник повернулся к Райму:
— Мне нужна твоя помощь. Мы взяли образцы с бетонных ступеней у входа в здание — для этого нам ордер на обыск не нужен — и выяснили, что частицы бетона аналогичны тем, что мы нашли на спинах жертв. Кроме того, мы обнаружили кусочки бронзы, которые совпадают по составу с теми, что имеются в полиции. Анализ следов от инструментов показывает, что они также совпадают.
— Но… — начала было Амелия.
Линкольн поднял руку:
— Спокойно.
— Этого достаточно для ордера на обыск, — сказала Лили. — Во всяком случае, если я выйду на подходящего судью — а с этой задачей я справлюсь. Если вы запишете для меня все детали, я получу ордер через час.
— Я все сделаю, — пообещал Райм и обратился к Лукасу: — Съезди к его дому, возьми там несколько образцов и поставь время — сегодняшнее утро. Возможно, там не будет бронзы, но у нас ее достаточно. Прихвати несколько осколков. Ну, ты понимаешь, на всякий случай…
Все переглянулись.
— По меньшей мере дюжина трофеев, — проговорил Дэвенпорт.
— Как закончишь, — вмешалась Ротенберг, — жди там. Я появлюсь вскоре после этого.
— Возможно, тебе стоит захватить с собою штурмовой отряд, — сказал Лукас.
— Штурмовой отряд? Я приведу всех. И даже позвоню в ФБР — они наверняка захотят прислать наблюдателя.
— Я тоже там буду, — заявил Линкольн. — Не хочу, чтобы эта команда затоптала улики.
Они взяли машину Амелии Сакс, темно-бордовый «Форд Торина Кобра» 1970 года, наследника «Форд Фэрлейн»,[34] двигатель которого обладал мощностью в 405 лошадиных сил и вращающим моментом в 447 фунтов. Путь, обычно занимавший двадцать минут, детективы проделали за двенадцать. Через восемь минут гонки Амелия посмотрела на Лукаса:
— Ты ни за что не держишься.
— Ты знаешь, что делаешь, — ответил тот. — И почти так же хороша за рулем, как я.
Амелия фыркнула:
— Что ты водишь?
— «Девятьсот одиннадцатый».[35]
— Я не раз слышала, — сказала Сакс, сделав паузу, чтобы подрезать лимузин, и делая левый поворот, — что у водителей этой марки…