Противостояние лучших — страница 34 из 63

Амелия заставила себя не обращать внимания на эти ошеломляющие скульптуры и принялась за дело. Хотя все указывало на самоубийство скульптора, она работала с максимальной тщательностью. В конце концов, самоубийство технически тоже считается убийством. А то, что убийца и жертва в данном случае — одно лицо, означает, что расследование не будет столь же напряженным, как при обычном убийстве. Однако потрудиться все равно придется.

В данном случае на карту было поставлено очень многое — даже теперь, после смерти Верлена. Детектив Сакс понимала, что скульптор мог похитить и спрятать где-нибудь еще одну жертву, которая, возможно, связана и находится под землей, и ей грозит смерть от жажды или потери крови — если он уже успел с нею развлечься.

Амелия самым тщательным образом осматривала место преступления.

Сначала она изучила тело, сфотографировала его и сняла на видео, а затем занялась отпечатками пальцев. Она убрала в пластиковый пакет «глок», из которого застрелился Верлен, подняла единственную гильзу от девятимиллиметрового патрона, взяла пробу с рук покойника, чтобы выяснить, остались ли на его ладонях следы пороха, а затем надела на них пластиковые пакеты.

В другие пакеты детектив убрала персональный компьютер и телефон Джима, отметив, что нигде нет посмертной записки. Однажды ей довелось расследовать дело, в котором мужчина написал сообщение в «Твиттере», прежде чем спрыгнуть с моста на 59-й улице.

Амелия действовала по обычной схеме, разбив площадь студии на квадраты. Для этого ей приходилось шагать вдоль прямой линии, из одного конца комнаты в другой, а потом сдвигаться в сторону и возвращаться. Закончив, она пошла перпендикулярно прежнему направлению.

Целый час Сакс изучала квадратные участки студии и брала пробы. Она забрала все крестики из алькова в стене. Теперь, когда у нее появилась возможность разглядеть их внимательно, Сакс заметила, что некоторые из них кажутся ей знакомыми, но довольно быстро поняла почему. На фотографиях, которые Верлен показывал им с Лили в баре, женщины, с которым он играл в свои садомазохистские игры, носили такие же. Да, Лукас оказался прав, это трофеи. Трофеи сексуальных побед — но не убийств.

Потом детектив повернулась к стальной двери, о которой ей рассказывал Лукас, — той, что вела в подвал. Она была открыта, когда штурмовой отряд ворвался в студию, и они с Лили быстро осмотрели этот подвал. Теперь Сакс принялась обыскивать маленькое подземное помещение с кирпичными стенами и бетонным полом как криминалист. Здесь пахло нагретым маслом, плесенью, застоявшейся водой и по́том. Правда, последний запах мог быть плодом воображения Амелии, но она не сомневалась, что не ошиблась.

Она посмотрела на торчавшие из стены крюки и пятна на полу и спустилась по скрипучим ступенькам вниз. Потом быстро проверила несколько темных пятен с помощью флюоресцеина, и результат подтвердил ее подозрения — это была кровь. Темные эластичные комочки, которые Амелия сложила в пластиковые пакеты, и вовсе не вызывали ни малейших сомнений. Детектив сразу узнала высохшую плоть.

Неожиданно она услышала нетерпеливый голос Линкольна:

— Сакс! Проклятье, где ты?

— По другую сторону стальной двери. В подвале Верлена, — отозвалась Амелия, торопливо нажав пальцем в перчатке на кнопку микрофона.

— И?..

— Почти полная победа.

— Это вроде как быть почти беременной. Но на сей раз я готов простить тебе неудачную формулировку. Доставь улики в лабораторию как можно скорее.

Райм закончил разговор, не попрощавшись.


Лукас оставался в своем номере в «Четырех временах года» на 57-й улице. Он лежал в постели и почувствовал, как ноготь у него на ноге зацепился за простыню. Детектив подумал, что нужно подстричь ногти, а потом пройтись по Мэдисон-авеню, чтобы сделать кое-какие покупки перед наступлением осени, когда зазвонил его сотовый телефон.

— Приезжай прямо сюда, — сказала Амелия. — Немедленно.

— Что случилось?

— Паршивое дело. Но лучше не по телефону.

Дэвенпорту требовалось привести себя в порядок, и если в доме Линкольна не началась перестрелка, то время на это у него было. Лукас вышел из номера через пятнадцать минут после звонка и сумел взять такси прямо возле отеля — из него как раз вышел пассажир. Когда детектив сообщил водителю адрес Райма, тот проворчал:

— Нет смысла включать счетчик.

— Дело твое, но, когда мы доедем, я дам тебе двадцатку, — пообещал его новый пассажир.

Шофер тут же воодушевился, и Лукас позвонил в дверь своего коллеги через двадцать минут после разговора с Амелией.

— Что случилось? — спросил он, как только она распахнула дверь.

— Лили задержал отдел внутренних расследований. И они могут в любой момент приняться за нас.

— Что?!

— Пусть лучше Линкольн тебе расскажет.

Хозяин дома улыбнулся, когда Лукас вошел:

— Похоже, начинается самое интересное.

— Рассказывай! — потребовал его гость.

Оказалось, что улики, собранные Амелией, отправили не Линкольну, а в городскую лабораторию, которую тот назвал «очень неплохой, учитывая все обстоятельства».

Сначала нашли доказательства того, что в подвале скульптора мучили и убивали женщин. Это были не слишком серьезные улики: разные мелочи — капли крови, кусочки кожи, следы мочи, и из этого не следовало, что там находились мертвые женщины.

Затем произвели осмотр пистолета Джеймса — и здесь возникла проблема.

Райм рассказал, что в прошлом году по городу рыскал другой психопат, не отличавшийся особым умом. Это был серийный стрелок, парень по имени Левон Питт. Он владел городской свалкой и именно там бросал тела своих жертв. Лили руководила командой, которая выследила его. Штурмовой отряд ворвался в его квартиру, но дома никого не оказалось. Тогда отряд устроил там засаду и стал ждать. Вскоре Левон появился вместе со своим взрослым сыном. Когда к ним подошли полицейские, он понял, что сейчас произойдет, вытащил пистолет и попытался взять сына в заложники. В последующей схватке Питт успел один раз выстрелить, но затем Ротенберг прикончила его, сделав три выстрела. Он умер по пути в больницу.

Когда его застрелили, Лили тут же оцепила место происшествия и вызвала криминалистов. Среди прочего в квартире нашли семь пистолетов. После тестов удалось установить, что тремя из них Левон совершал убийства. Однако было известно, что все его жертвы были убиты четырьмя разными пистолетами, и четвертого у него дома не оказалось.

Линкольн замолчал, чтобы перевести дух.

— И что дальше? — спросил Лукас.

— Пистолет, обнаруженный вчера у Верлена, — тот самый четвертый.

— Что? — Дэвенпорт на мгновение был сбит с толку. — Верлен как-то связан с Левоном Питтом?

— У них возникли другие предположения, — ответил его собеседник. — Во-первых, никакой видимой связи между ними не существует. А во-вторых, на гильзе от пистолета Верлена есть отпечаток пальцев Лили.

Лукасу потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что происходит.

— И что они говорят? Она нашла пистолет на квартире Питта и сохранила его на будущее? А потом проникла в квартиру Верлена, убила его и представила дело так, словно это самоубийство? — предположил он.

— Именно.

— Но это же смешно!

— Отдел внутренних расследований так не думает, — сказала Амелия. — Все дело в том, что они не могут придумать, как еще отпечаток пальца Лили мог оказаться на патроне. Она не прикасалась к пистолету в квартире Верлена.

— Но зачем ей это? Зачем убивать Верлена? После того, как я там побывал, мы знали, что он у нас в руках! — ничего не понимал Дэвенпорт.

— Однако у нас не было прямых улик, а остальное отдел внутренних расследований не интересует. Так вчера доложила сама Лили, — объяснил Райм. — Мы не могли им сообщить, что у нас имелись прямые улики, потому что нам пришлось бы рассказать, что ты нелегально побывал в студии Верлена. В результате у них появилась следующая версия: мы знали, что Верлен — убийца, но не могли его арестовать, и тогда Лили убила его, чтобы остановить преступления.

— Но это же не так! — вспыхнул Лукас.

— Есть и еще один аспект, — снова заговорила Сакс. — Лили — человек действия. Она доводит дела до конца, но при этом может наступить кому-нибудь на мозоль. Пока ее защищают на самом верху, все в порядке. Однако сейчас почти сразу кто-то допустил утечку результатов работы лаборатории. Вероятно, кто-то из ее старых врагов. Сейчас на всех телевизионных каналах требуют суда над Лили.

— Ты ему еще не все рассказала, — добавил Линкольн.

— О да! — Амелия вытащила сотовый телефон и посмотрела на время. — Отдел внутренних расследований интересует, имеем ли мы отношение к убийству Верлена. Сюда едет пара полицейских из убойного отдела. Они хотят с нами побеседовать. Я их знаю. Это упрямые парни.

Дэвенпорт пожал плечами:

— Мы не станем сообщать о моем вторжении и сборе улик утром, а все остальное расскажем. И еще мы заявим, что их держат за дураков: Лили не могла этого сделать и кто-то хочет их подставить.

— Можно не сомневаться, что это их разозлит, — заметила Сакс.

— Вот и хорошо, — сказал Лукас. — Мы хотим, чтобы они перешли к обороне, оставили нас в покое и дали нам возможность разобраться, что произошло на самом деле. Так мы им и скажем. Вопрос лишь в том, — продолжил он, — кто подставил Лили?

Линкольн согласился. Это был единственный вопрос. Все трое не сомневались, что их коллега невиновна.

Каким бы мерзавцем ни был Джим Боб Верлен, какие бы ужасные убийства он ни совершал — и какой бы крутой ни была Лили Ротенберг, — она не могла его убить.

Теперь Лили с ними не было: ее так и не отпустили.

И ее отсутствие все ощущали очень остро.

— Итак, кто может за этим стоять? — вздохнул Лукас.

— Тот, кто ее ненавидел? — предположила Амелия.

— Вполне возможно, — кивнул Дэвенпорт. — У нее немало врагов. Или какой-то ублюдок хочет поставить под сомнение расследование, которое она ведет…