– Она даже ничего не пообещала насчет него, – отозвалась Фрэн. – Если бы она это сделала… только это… было бы чуть легче отпускать тебя.
С ответом Стью не нашелся.
– Что ж, дело идет к полудню, – вздохнула Фрэн. – Помоги мне собраться, Стюарт.
Недоеденный ленч они убрали в корзину вместе со скатертью и початой бутылкой вина. Стью посмотрел на место их пикника и подумал, что определить его можно лишь по нескольким крошкам… с которыми скоро разберутся птицы. Когда он поднял глаза, Фрэнни смотрела на него и плакала. Он подошел к ней.
– Все нормально. Это беременность. Я все время плачу. С этим ничего не поделаешь.
– Все хорошо.
– Стью, займись со мной любовью.
– Здесь? Сейчас?
Она кивнула, чуть улыбнулась:
– Все получится. Если уберем шишки.
Они вновь расстелили скатерть.
У начала Бейзлайн-роуд она заставила его остановиться рядом с домом, в котором четыре дня назад еще жили Ральф и Ник. Задняя часть дома была разрушена. Двор завалило обломками. На изломанной зеленой изгороди лежали расплющенные портативные часы-радиоприемник. Тут же валялся и придавивший Фрэнни диван. На ступенях, прежде ведших к двери, осталось пятно засохшей крови. Фрэн пристально всмотрелась в него.
– Это кровь Ника? – спросила она Стью. – Может такое быть?
– Фрэнни, зачем это тебе?
– Это кровь Ника?
– Господи, я не знаю. Может, и Ника.
– Приложи к ней руку, Стью.
– Фрэнни, ты рехнулась?
На ее лбу между бровей появилась вертикальная морщинка, морщинка «я-хочу», которую он впервые заметил еще в Нью-Хэмпшире.
– Приложи к ней руку!
С неохотой Стью приложил руку к пятну. Он не знал, принадлежала эта кровь Нику или нет (пожалуй, даже не сомневался, что нет), но по спине пробежал неприятный холодок.
– Теперь поклянись, что ты вернешься.
Ступенька казалась слишком теплой, и ему хотелось поскорее убрать ладонь.
– Фрэн, как я могу…
– Не может все зависеть от Бога! – прошипела она. – Все – не может. Клянись, Стью, клянись.
– Фрэнни, я клянусь, что попытаюсь.
– Наверное, этого достаточно, да?
– Мы должны идти к дому Ларри.
– Я знаю. – Она еще крепче прижала его к себе. – Скажи, что любишь меня.
– Ты знаешь, что люблю.
– Я знаю, но скажи. Я хочу это услышать.
Стью обнял ее.
– Фрэн, я тебя люблю.
– Спасибо. – Она прижалась щекой к его плечу. – Теперь, думаю, я смогу попрощаться с тобой. Думаю, смогу тебя отпустить.
Они стояли, обнявшись, в заваленном обломками дворе.
Глава 60
Фрэн и Люси наблюдали за будничным началом похода со ступенек дома Ларри. Четверо мужчин несколько секунд постояли на тротуаре, без рюкзаков, без спальников, без специального снаряжения… в соответствии с инструкцией. Они надели только крепкие туристские ботинки.
– До встречи, Ларри. – Лицо Люси светилось белизной.
– Помни, Стюарт. Помни, что ты поклялся.
– Да. Буду помнить.
Глен сунул пальцы в рот и свистнул. Коджак, исследовавший канализационную решетку, подбежал к нему.
– Пошли. – Бледностью лица Ларри не уступал Люси, его глаза неестественно блестели, прямо-таки сверкали. – А не то я струшу.
Стью послал воздушный поцелуй сквозь сжатый кулак – насколько мог вспомнить, в последний раз он это проделывал, когда мать провожала его к школьному автобусу. Фрэн помахала ему рукой. Вновь подступили слезы, горячие и обжигающие, но она не позволила им политься из глаз. Мужчины двинулись. Просто пошли. Миновали полквартала, и где-то запела птица. Светило солнце, теплое и привычное. Они добрались до конца квартала. Стью обернулся и помахал рукой. Ларри тоже помахал. Фрэн и Люси помахали в ответ. Мужчины пересекли улицу. Исчезли из виду. Люси выглядела так, будто ее сейчас стошнит от чувства утраты и страха.
– Святый Боже! – выдохнула она.
– Пошли в дом. – Фрэн повернулась к двери. – Я хочу чая.
Они вошли внутрь. Фрэнни поставила чайник. Ожидание началось.
Вторую половину дня все четверо медленно шли на юго-запад, особо не разговаривая. Они направлялись к Голдену, где собирались провести первую ночь. Миновали кладбище с новыми могилами и около четырех часов дня, когда тени позади них заметно удлинились, а жара начала спадать, поравнялись с придорожным столбом, отмечающим административную границу Боулдера. На миг у Стью возникло ощущение, что все они готовы развернуться и пойти обратно. Впереди лежали смерть и чернота. Позади – толика тепла и любви.
Глен вытащил из заднего кармана бандану, свернул в цветастый шнур и повязал им голову.
– Глава сорок третья. Лысоголовый социолог спасается от пота. – Его голос звучал глухо.
Коджак убежал вперед, на территорию Голдена, и радостно обнюхивал дикие цветы.
– Вот черт! – вырвалось у Ларри, словно рыдание. – Такое ощущение, будто это конец всего.
– Да, – кивнул Ральф. – Именно такое.
– Кто-нибудь хочет отдохнуть? – без особой надежды спросил Глен.
– Пошли, – слабо улыбнулся Стью. – Или вы, пехотинцы, хотите жить вечно?
И они пошли, оставив Боулдер за спиной. К девяти вечера встали лагерем в Голдене, в полумиле от того места, где шоссе 6 на чинает виться параллельно реке Клиэр-Крик, уходя в каменное сердце Скалистых гор.
В ту ночь все они спали плохо, чувствуя, что покинули дом и уже вступили под крыло смерти.
Книга IIIПротивостояние7 сентября 1990 года – 10 января 1991 года
Наш край, он мой и твой,
Пролег широко —
От Калифорнии
До Нью-Йорка,
Леса до неба,
Гольфстрима пена,
Весь этот край для нас с тобой.
Эй, Мусорник! Что сказала старуха Семпл, когда ты сжег ее пенсионный чек?
Вот и ночь пришла,
И сгустился мрак,
Мы с тобой во тьме под луной.
Не боюсь я зла
И скажу я так:
Я прошу, останься со мной.
Глава 61
Темный человек расставил посты вдоль восточной границы Орегона. Самый крупный расположился в Онтарио, там, где автострада 80 пересекала границу между Орегоном и Айдахо. Шесть человек жили в большом трейлере «питербилт». Они провели здесь больше недели, постоянно играя в покер на двадцатки и полтинники, столь же бесполезные, как и деньги «Монополии». Один выиграл почти шестьдесят тысяч, а другой, до эпидемии зарабатывавший примерно десять тысяч в год, проиграл более сорока.
Почти всю неделю лил дождь, так что обитатели трейлера пребывали в прескверном настроении. Они приехали из Портленда и хотели вернуться туда: в Портленде были женщины. На штыре висел мощный радиопередатчик, который транслировал только статические помехи. Они надеялись на два простых слова: «Возвращайтесь домой». Это означало бы, что человек, которого они поджидали, схвачен где-то еще.
А поджидали они мужчину примерно семидесяти лет, крупного, лысеющего. В очках и за рулем бело-синего полноприводного автомобиля, то ли джипа, то ли «интернэшнл-харвестера». Вышеозначенного мужика следовало убить.
Они злились и скучали – новизна игры в покер на большие деньги выветрилась пару дней назад даже для самого тупого, – но скука еще не настолько достала их, чтобы вернуться в Портленд по собственной инициативе. Они получили приказ от самого Странника, и пусть крайняя раздражительность давала о себе знать, ужас, который он у них вызывал, никуда не делся. Они понимали: если напортачат и он узнает, не миновать беды.
Так они и сидели, играли в карты и по очереди несли вахту у амбразуры, прорезанной в боковой стенке трейлера. Пустынную автостраду 80 поливал унылый, непрерывный дождь, но если бы на дороге появился «скаут», его бы увидели… и остановили.
– Он шпион с другой стороны, – предупредил их Странник с жуткой, растягивающей губы улыбкой. Почему эта улыбка всем казалась такой жуткой, никто сказать не мог, но когда он смотрел на любого из них, кровь в венах превращалась в горячий томатный суп. – Он шпион, и мы можем принять его с распростертыми объятиями, показать ему все и отправить назад целехоньким. Но он мне нужен. Мне нужны они оба. И мы можем отправить их головы на ту сторону гор до того, как полетят белые мухи. Пусть думают об этом всю зиму! – И Странник расхохотался в лицо людям, собравшимся в одном из конференц-залов Портлендского общественного центра. Они улыбнулись в ответ, но холодно и тревожно. Вслух они поздравляли друг друга с тем, что им выпало столь важное поручение, а в душе страстно желали, чтобы эти счастливые, ужасные, настороженные глаза смотрели на кого угодно, только не на них.
Еще один многолюдный блокпост располагался на дальнем юге Онтарио, в Шевилле. Там четверо мужчин обосновались в маленьком доме, построенном прямо у обочины автострады 95, которая уходила в пустыню Алворда с ее необычными скальными выступами и темными, медленно текущими речушками.
Все остальные блокпосты, числом двенадцать, по два человека на каждом, рассредоточились на участке от крохотного городка Флора, притулившегося у шоссе 3 менее чем в шестидесяти милях от границы с Вашингтоном, до Макдермитта, расположенного на границе Орегона с Невадой.
Старик в сине-белом полноприводном автомобиле. Все часовые получили четкие инструкции: Убить его, но не стрелять в голову. Ни крови, ни синяков выше кадыка.
– Я не собираюсь посылать им подпорченный товар! – сообщил Рэнди Флэгг и вновь разразился ужасным хохотом.
Северная часть границы Орегона и Айдахо проходит по реке Снейк. И если следовать по берегу на север от Онтарио, где шестеро мужчин сидели в трейлере и играли в карты на потерявшие ценность деньги, река приводит к Копперфилду. Там она делает петлю, какие гидрографы называют слепыми рукавами, а около Копперфилда ее преграждает плотина Оксбоу. И седьмого сентября, когда Стью Редман и его команда шагали по шоссе 6 в Колорадо, более чем в тысяче миль к юго-востоку, Бобби Терри сидел в «Центовке» Копперфилда со стопкой комиксов под рукой и гадал, в каком состоянии сейчас Оксбоу и что со шлюзовыми воротами, открыты они или закрыты. Витрины «Центовки» выходили на пустынное шоссе 86.