– Дерьмо! – крикнул он, вновь выжимая сцепление. – Прокачай педаль газа, Том! Рукой!
– Какую из них? – в недоумении спросил Том.
– Длинную!
Том пригнулся к полу, дважды надавил на педаль газа. Они проехали уже больше половины холма.
– Давай же! – крикнул Стью и вновь отпустил сцепление.
«Плимут», оживая, взревел. Коджак залаял. Черный дым повалил из ржавой выхлопной трубы, затем сменился синим. Двигатель работал, пусть и неровно, на шести цилиндрах, но работал. Стью включил третью передачу, вновь отпустил сцепление, управляясь со всеми педалями левой ногой.
– Мы едем, Том! – проревел он. – Мы теперь на колесах!
Том заорал от радости. Коджак лаял и вилял хвостом. В прошлой жизни, в жизни до «Капитана Торча», будучи Большим Стивом, он часто ездил в автомобиле своего хозяина. И теперь получал огромное удовольствие от того, что снова едет, с новыми хозяевами.
Они нашли разворот, проехав примерно четыре мили. У разворота стоял щит со строгим предупреждением: «ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖЕБНЫХ АВТОМОБИЛЕЙ». Стью, манипулируя сцеплением, удалось перебраться на восточные полосы. Возник лишь один неприятный момент, когда старый двигатель кашлянул, угрожая заглохнуть. Однако к тому времени он уже прогрелся, так что обошлось. Стью вновь включил третью передачу и чуть расслабился, тяжело дыша, стараясь хоть немного успокоить сердцебиение. На глаза вновь начал наползать серый туман, но усилием воли Стью разогнал его. Пять минут спустя Том заметил ярко-оранжевый спальный мешок, послуживший самодельной волокушей.
– Пока-пока! – радостно прокричал он. – Пока-пока, мы едем в Боулдер, родные мои, да!
Этим вечером я согласился бы и на Грин-Ривер, подумал Стью.
Они добрались туда уже с наступлением темноты. Стью осторожно вел «плимут» на низкой передаче: на темных улицах тут и там стояли брошенные автомобили. Он припарковался на главной улице, перед отелем «Юта». Невзрачное трехэтажное здание особых эмоций не вызывало, но Стью полагал, что на текущий момент этот отель покажется ему ничуть не хуже «Уолдорф-Астории». Голова раскалывалась от боли, он то и дело впадал в забытье, теряя связь с реальностью. На протяжении последних двадцати миль ему казалось, что в кабине сидят разные люди. Фрэн, Ник Эндрос, Норм Бруэтт. Один раз он повернул голову и увидел рядом с собой Криса Ортегу, бармена из «Головы индейца».
Он устал. Он когда-нибудь так уставал?
– Здесь, – пробормотал Стью. – Нам придется остановиться на ночь, Никки. Я вымотался.
– Это Том, Стью. Том Каллен. Родные мои, да.
– Том, конечно. Мы должны остановиться. Поможешь мне добраться до отеля?
– Само собой. Завести старый автомобиль – это круто.
– Я выпью еще пива, – сказал ему Стью. – Нет ли у тебя сигареты? Ужасно хочется покурить. – И упал на руль.
Том вылез из кабины, вытащил Стью, отнес в отель. В вестибюле царили сырость и темнота, но там был большой камин и наполовину заполненный дровяной ящик. Том уложил Стью на истертый диван под головой лося, висевшей на стене, и принялся разжигать огонь, в то время как Коджак ходил кругами, принюхиваясь. Дышал Стью медленно и хрипло. Иногда бормотал, иногда выкрикивал что-то нечленораздельное, пугая Тома.
Как только в камине запылал огонь, Том отправился на разведку. Нашел одеяла и подушки для себя и для Стью. Придвинул диван поближе к огню, а потом улегся рядом со Стью. Коджак пристроился с другой стороны, и они согревали больного теплом своих тел.
Том смотрел в потолок, обшитый тонкими листами жести, с паутиной по углам. Стью сильно болел. Том тревожился. Если бы Стью проснулся, Том спросил бы, что делать с его болезнью.
Но допустим… допустим, он не проснется?
Ветер набрал силу и с завыванием проносился мимо отеля. К полуночи, когда Том заснул, температура упала еще на четыре градуса, и по окнам уже скреб ледяной дождь. Далеко на западе край циклона погнал радиоактивное облако к Калифорнии, где многим еще предстояло умереть.
В какой-то момент, уже в начале третьего, Коджак поднял голову и тоскливо заскулил. Том Каллен встал с дивана. Его широко распахнутые глаза были пусты. Коджак снова заскулил, но Том не обратил на него ни малейшего внимания, направился к двери и вышел в ревущую ночь. Коджак подбежал к окну вестибюля, поставил передние лапы на подоконник. Какое-то время смотрел, жалобно повизгивая. Потом вернулся и лег рядом со Стью.
За окнами завывал и скрежетал ветер.
Глава 75
– Знаешь, я ведь чуть не умер, – сказал Ник. Они с Томом шагали по пустынному тротуару. Ветер выл, не переставая, бесконечный поток облаков летел по черному небу. Из боковых улиц доносились ухающие звуки. «Филины», – сказал бы Том, если бы бодрствовал, и убежал. Но он не бодрствовал – не совсем бодрствовал, – и Ник составлял ему компанию. Ледяной дождь сек щеки холодом.
– Правда? – спросил Том. – Родные мои!
Ник рассмеялся. Голос у него был низкий и мелодичный, хороший голос. Тому нравилось слушать, когда Ник говорил.
– Я точно едва не умер. Будь уверен. Грипп со мной не справился, а вот маленькая царапина на ноге чуть не отправила на тот свет.
Не замечая холода, Ник расстегнул пряжку ремня, стащил джинсы. Том наклонился вперед, любопытный, словно маленький мальчик, которому предложили посмотреть на бородавку с растущими из нее волосами, интересную рану или нарыв. По ноге Ника шел отвратительный шрам – недавно зажившая рана. Он начинался чуть ниже паха, тянулся по бедру, огибал колено, продолжался на голени и, наконец, исчезал.
– И это почти убило тебя?
Ник подтянул джинсы, застегнул ремень.
– Царапина была неглубокой, но в нее попала инфекция. Это означает, что в рану проникли плохие микробы. Нет ничего опаснее инфекции, Том. «Супергрипп», который убил столько людей, тоже инфекция. Именно инфекция и заставила людей создать «супергрипп». Инфекция мозга.
– Инфекция, – зачарованно прошептал Том. Они снова шли, почти плыли над тротуаром.
– Том, у Стью сейчас инфекция.
– Нет… нет, не говори так, Ник… ты пугаешь Тома Каллена, родные мои, да, пугаешь!
– Я знаю, что пугаю, Том, и сожалею об этом. Но ты должен знать. У него двухстороннее воспаление легких. Он спал под открытым небом почти две недели. Ты должен кое-что для него сделать. И все равно он почти наверняка умрет. Ты должен к этому готовиться.
– Нет, не…
– Том. – Ник положил руку на плечо Тома, но Том ничего не почувствовал… словно рука Ника состояла из дыма. – Если он умрет, тебе и Коджаку придется идти дальше. Ты должен вернуться в Боулдер и рассказать им, что видел в пустыне руку Божью. Если будет на то воля Господа, Стью пойдет с тобой… со временем. Если Бог захочет, чтобы Стью умер, он умрет. Как я.
– Ник! – взмолился Том. – Пожалуйста…
– Я показал тебе свою ногу не без причины. От инфекций есть таблетки. В таких местах, как это.
Том огляделся и с удивлением увидел, что они уже не на улице, а в темном помещении. В аптеке. Инвалидное кресло свисало с потолка на струнной проволоке, как чудовищный механиче ский труп. Справа от себя Том увидел на стене табличку: «ЛЕКАРСТВА ПО РЕЦЕПТАМ».
– Да, сэр? Чем я могу вам помочь?
Том повернулся. Ник стоял за прилавком в белом халате.
– Ник?
– Да, сэр. – Ник начал выставлять перед Томом маленькие пузырьки с таблетками. – Это пенициллин. Очень хорошо помогает от воспаления легких. Это ампициллин, а это амоксициллин. Тоже сильное лекарство. А это вициллин, его обычно дают детям, но он может помочь там, где не справятся другие средства. Стью должен пить много воды и соки, хотя их ты можешь не найти. Так что отдай ему это. Таблетки витамина С. Еще он должен ходить…
– Я не смогу все это запомнить! – застонал Том.
– Боюсь, ты должен, потому что больше никого нет. Ты теперь сам по себе.
Том заплакал.
Ник наклонился вперед. Взмахнул рукой. Пощечины Том не ощутил – рука Ника по-прежнему напоминала дым, который обогнул его, а может, прошел насквозь, – но голова Тома откинулась назад. И что-то в голове вроде бы лопнуло.
– Прекрати! Сейчас тебе нельзя быть ребенком, Том! Будь мужчиной! Ради Бога, будь мужчиной!
Том смотрел на Ника широко раскрытыми глазами, прижимая руку к щеке.
– Ходи с ним, – продолжил Ник. – Ставь его на здоровую ногу. Таскай, если придется. Но только не давай все время лежать на спине, а не то он захлебнется.
– Он не в себе, – сказал Том. – Он кричит… кричит на людей, которых нет.
– У него бред. Все равно прогуливай его, когда сможешь. Заставляй принимать пенициллин, по одной таблетке. Давай ему аспирин. Держи его в тепле. Молись. Все это ты в состоянии делать.
– Хорошо, Ник. Хорошо, я постараюсь быть мужчиной. Я постараюсь запомнить. Но я бы хотел, чтобы ты был здесь, родные мои, да, хотел бы!
– Ты сделаешь все, что в твоих силах, Том. Большего и не требуется.
Ник ушел. Том проснулся и обнаружил, что стоит в пустой аптеке у прилавка рецептурных лекарств. На прилавке увидел четыре пузырька с таблетками. Долго смотрел на них, а потом забрал.
В отель Том вернулся в четыре утра, вымокший под ледяным дождем. Непогода утихала, и на востоке уже появилась полоска зари. Коджак радостно залаял, увидев Тома, Стью застонал и проснулся. Том опустился рядом с ним на колени.
– Стью!
– Том… Трудно дышать.
– У меня есть лекарство, Стью. Ник мне показал. Ты его примешь и избавишься от инфекции. Одну таблетку ты должен принять прямо сейчас. – Из пакета, который он принес с собой, Том достал четыре пузырька с таблетками и высокую бутылку гаторейда[230]. Насчет сока Ник ошибся. В супермаркете Грин-Ривера хватало бутылок с соком.
Стью смотрел на пузырьки, поднеся их к глазам.
– Том, где ты это взял?
– В аптеке. Их дал мне Ник.
– Нет, правда?..
– Правда! Правда! Первым ты должен принять пенициллин, чтобы посмотреть, поможет ли он тебе. На каком написано «пенициллин»?