— Они этого не сделают, — пролепетал Ллойд. — Вы просто запугиваете меня.
— Ллойд, в четырех штатах, в которых существуют выездные сессии окружных судов, все время именно так и делают. На сегодняшний день казнены уже сорок мужчин и женщин в соответствии с решением, принятым по делу Маркема. Налогоплательщики оплачивают работу дополнительного суда из своего кармана, но сумма эта невелика, так как на его долю приходится рассмотрение лишь самого малого процента от общего числа наиболее зверских убийств. Кроме того, налогоплательщики без всяких возражений готовы расщедриться на смертную казнь. Она им нравится.
Казалось, что Ллойда вот-вот вырвет.
— Во всяком случае, — сказал Девинз, — районный прокурор применяет в отношении подсудимого методику, отработанную в деле Маркема, только тогда, когда его виновность представляется бесспорной. Для обвинения одних перьев на собачьей морде недостаточно, нужно застукать пса в курятнике. Как раз там, где тебя и схватили.
Ллойд, еще пятнадцать минут назад упивавшийся приветственными возгласами парней из отделения усиленного режима, теперь видел перед собой только ту черную дыру, которая откроется перед ним всего через какие-то жалкие две-три недели.
— Испугался, Сильвестр? — чуть ли не участливо поинтересовался Девинз.
Ллойд смог ответить лишь после того, как облизал губы.
— О Боже, да, я испугался. Если все так, как вы говорите, то я уже, считай, покойник.
— Я не хочу, чтобы ты превратился в покойника, — сказал Девинз. — Но мне нужно было напугать тебя. Если ты явишься на суд со своей самодовольной и нахальной ухмылкой, тебя обязательно посадят на стул и дернут рубильник. После Маркема ты станешь сорок первым. Но если ты будешь слушать меня, может, мы и прорвемся. Я не говорю, что это точно получится, но шанс есть.
— Так за дело.
— Нам нужно делать ставку на суд присяжных, — продолжал Девинз. — Это двенадцать самых заурядных типов с улицы. Мне понравилось бы, если бы среди присяжных оказались сорокадвухлетние дамы, которые до сих пор наизусть помнят «Винни Пуха» и устраивают похороны своим комнатным птичкам на заднем дворе. Каждый раз после утверждения состава суда присяжных основательно знакомят с решением по делу Маркема и его последствиями. Они не выносят смертный приговор, который будет приведен в исполнение, возможно, только через шесть месяцев или даже шесть лет, когда они уже давно забудут о нем. Парень, которому они вручают пропуск в мир иной, оказывается там в очень скором времени.
— От ваших слов можно умом тронуться.
Не обращая на Ллойда внимания, Девинз продолжал:
— Были случаи, когда само знание о таких жестких правилах заставляло присяжных выносить вердикт о невиновности. Это обратная реакция на решение по делу Маркема. Иногда присяжные отпускали явных убийц только потому, что не хотели пачкать свои руки такой свежей кровью. — Он вынул лист бумаги. — Хотя сорок человек и были казнены в соответствии с вердиктом по делу Маркема, требование смертной казни по подобным преступлениям выдвигалось семьдесят раз. Из тридцати избежавших смертной казни двадцать шесть были признаны невиновными судом присяжных. Лишь в четырех случаях требование смертной казни было отклонено выездной сессией суда по особо тяжким преступлениям: один раз в Южной Каролине, дважды во Флориде и один раз в Алабаме.
— И никогда в Аризоне?
— Никогда. Я ведь говорил тебе. Кодекс Запада. Этим пяти стариканам захочется поджарить твою задницу. И если нам не удастся добиться милости от суда присяжных, тебе конец. Готов поставить девяносто против одного.
— А сколько человек были признаны в Аризоне невиновными судом присяжных постоянного состава?
— Двое из четырнадцати.
— Довольно-таки паршивенькое соотношение.
Девинз улыбнулся своей хищной улыбкой.
— Хочу уточнить, — сказал он, — что защитником одного из этих двух был ваш покорный слуга. Он был жутко виновен, так же как и ты, Ллойд. Судья Печерт орал на присяжных, тех несчастных десять женщин и двух мужиков, минут двадцать. Я думал, его хватит удар.
— Если меня признают невиновным, то меня ведь не имеют права судить снова?
— Именно так.
— То есть все решится за один раз: либо пан, либо пропал.
— Точно.
— Ну и ну, — сказал Ллойд, вытирая лоб.
— Раз уж ты вник в ситуацию, — сказал Девинз, — и понял, с чем нам предстоит столкнуться, пора приниматься за дело.
— Я понимаю. Но мне все это не нравится.
— Нужно быть полным идиотом, чтобы это могло нравиться. — Девинз скрестил руки и наклонился к нему. — Так. Ты говорил мне, а также полиции, что ты… э-э… — Он извлек пачку скрепленных бумаг из огромной кипы, находящейся в его портфеле, и бегло перелистал их. — Ага. Вот оно. «Я никогда никого не убивал. Всех убил Шпок. Это была его идея, не моя. Шпок был полоумный. И я думаю, это всем на пользу, что он умер».
— Да, правильно, и что? — спросил Ллойд настороженно.
— А то, — ответил Девинз лукаво, — что ты на самом деле боялся Шпока. Ведь ты его боялся?
— Ну не то чтобы…
— Ты по-настоящему опасался за свою жизнь.
— Я не думаю, что…
— До смерти боялся. Поверь в это, Сильвестр. Ты просто в штаны наложил от страха.
Ллойд хмуро посмотрел на адвоката. Это был хмурый взгляд парня, который очень хочет быть хорошим студентом, но никак не может усвоить урок.
— Не позволяй мне руководить тобой, Ллойд, — сказал Девинз. — Я не хочу этого. Ты, наверное, считаешь, будто я думаю, что Шпок почти все время был в наркотическом дурмане…
— Но это правда! И не только он, мы оба!
— Нет. Ты не был, а он был. И он совсем свихнулся, когда заправился…
— Тут вы попали в точку. — Из закоулков памяти Ллойда вынырнул призрак Шпока, с радостным воплем «Нннооо!» стрелявшего в женщину в магазине Баррека.
— И он несколько раз наставлял на тебя свою пушку…
— Нет, он никогда…
— Да, наставлял. Ты, видно, сейчас забыл об этом. Точно, он же однажды пригрозил убить тебя, если ты не будешь с ним заодно.
— Э-э, но у меня было оружие…
— Уверен, — сказал Девинз, испытующе глядя на Ллойда, — если ты хорошенько пороешься в своей памяти, то припомнишь, как Шпок говорил тебе, что автомат заряжен холостыми. Теперь вспомнил?
— Да, с вашей помощью…
— И ты был просто поражен, когда обнаружил, что он стреляет настоящими патронами?
— Верно, — подтвердил Ллойд и энергично кивнул. — У меня чуть удар не случился.
— И ты уже готов был пристрелить Шпока, когда это сделали за тебя, освободив тем самым от такой неприятной работы.
В глазах Ллойда, смотревших на адвоката, засветилась надежда.
— Мистер Девинз, — проговорил Ллойд очень искренне. — Именно так это дерьмо и сдохло.
Позже тем же утром, наблюдая за игрой в бейсбол на тюремной спортивной площадке, он переваривал все то, что говорил ему Девинз. В это время к нему подошел здоровенного вида заключенный по фамилии Мадерз и схватил его за воротник. Обритая наголо голова Мадерза поблескивала на горячем летнем солнце.
— Погоди, — проговорил Ллойд. — Мой адвокат посчитал все мои зубы. Их ровно семнадцать. Так что если ты…
— Да, Шокли меня предупредил, — оборвал его Мадерз. — Поэтому он сказал, чтобы я…
И тут Мадерз двинул ему коленом прямо промеж ног. Его пронзила такая дикая, ослепляющая боль, что он не смог даже закричать. Скорчившись, он рухнул на землю, схватившись за свой член, который, казалось, превратился в месиво. Весь мир погрузился в густой красный туман агонии.
Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем он смог поднять голову. Мадерз по-прежнему смотрел на него, и его лысая голова все так же сверкала. Охранники демонстративно отвернулись в другую сторону. Ллойд застонал и сжался от боли, из глаз его хлынули слезы, а в животе будто бы ворочался раскаленный свинцовый шар.
— Лично я против тебя ничего не имею, — искренне проговорил Мадерз. — Это всего лишь бизнес, ты же понимаешь. Я желаю тебе выпутаться из этой истории. Вердикт Маркема — такая мерзость.
Он зашагал прочь, и Ллойд увидел на противоположной стороне тюремного двора того самого охранника, который утром дежурил у двери адвоката. Он стоял на платформе грузовика, зацепившись большими пальцами за портупею, и ухмылялся. Заметив, что Ллойд смотрит на него, он в оскорбительном жесте поднял вверх средние пальцы обеих рук. Когда Мадерз подошел к нему, охранник бросил ему пачку сигарет. Мадерз положил ее в нагрудный карман, отсалютовал и побрел восвояси. Ллойд продолжал лежать на земле, подтянув колени к груди, сжимая руками сведенный судорогой живот, а в голове у него вертелись слова Девинза: «Это старый немилосердный мир, Ллойд, это старый немилосердный мир».
Совершенно верно.
Глава 25
Ник Андрос отодвинул занавеску и выглянул в окно. Отсюда, со второго этажа дома шерифа Джона Бейкера, если посмотреть налево, можно было увидеть практически весь Шойо, а если взглянуть направо — шоссе 63, ведущее из города. Главная улица была совершенно безлюдна. Экраны на окнах всех деловых учреждений были опущены. Посреди дороги сидела, склонив голову вниз, больного вида собака. Бока ее раздувались, как мехи, белая пена капала из пасти на раскаленный асфальт. Через полквартала от этого места в сточной канаве валялась другая собака, уже сдохшая.
Женщина за спиной Ника хрипло застонала, но он ничего не услышал. Он задернул занавеску, потер руками глаза и подошел к проснувшейся женщине. Джейн Бейкер лежала закутанная в одеяла, потому что пару часов назад ее начало знобить. Сейчас по ее лицу струился пот, и она сбросила одеяла. Ник смутился, увидев, что ее ночная рубашка в некоторых местах сильно намокла от пота и стала прозрачной. Но она не замечала Ника, и тогда он подумал, что ее полуобнаженный вид уже не важен. Она умирала.
— Джонни, принеси таз! Кажется, меня сейчас вырвет! — закричала она.