Призрак Ленина
Кремль
Начиная исследовать историю визита Ленина в Кремль 18–19 октября 1923 года, поневоле вспоминаешь двойника Екатерины Великой, которого императрица самолично обнаружила на троне и сказала: «Это к смерти!» Только здесь, в отличие от истории с появлением двойника государыни, ближним «красного царя» пришлось сделать все, чтобы придать этому странному визиту черты официальной историографии.
Ленин в этот период был уже очень тяжело болен, передвигался только с палочкой, да и то на очень небольшие расстояния. Но тут даже стоит вести разговор не столько про физическое, сколько про психическое состояние Ленина. Те, кто видел его последние фото, понимают, что за несколько месяцев до смерти отправиться в Кремль и тем более кого-то там приветствовать,
Ленин уже не мог — его мозг был полностью разрушен. Что, собственно, и показало позднейшее вскрытие.
Нашлись воспоминания некоего кремлевского посыльного, который присутствовал при телефонном разговоре кремлевского коменданта с Горками. Комендант возмущался, что те отпустили Ленина без охраны, а там отвечали, что Ленин никуда не выезжал.
Между тем Ленин, прибывший в Кремль, поднялся в свою квартиру, прошел в Совнарком и даже вышел в кремлевский двор, где его поприветствовал отряд курсантов школы ВЦИК, занимавшийся на площади. Свидетелей было слишком много, и странно было бы признать правительству, которое уже столько сил положило на борьбу с предрассудками, наличие призрака вождя. Потому пришлось срочно сочинять официальную версию. Об этом визите «вспоминали» Крупская и личный охранник Ленина Александр Бельмас. Визит — понятно, если бы он состоялся, — был бы просто выдающийся, и, казалось бы, свидетели должны были запомнить все нюансы. Но Крупская с Бельмасом в воспоминаниях, написанных еще по горячим следам, постоянно друг другу противоречат и не могут даже толком сойтись на том, куда Ленин ездил в этот день кроме Кремля. Хотя вроде бы были оба с Ильичом. Крупская пишет, что утром девятнадцатого Ленин сразу же поехал в Горки, а Бельмас утверждает, что весь день вместе с ним и женой вождь катался по Москве и посетил вдобавок сельскохозяйственную выставку…
Свидетели же, видевшие Ильича в Кремле, говорят, что они, зная о тяжелой болезни Ленина, в этот день очень обрадовались: вождь не только выглядел весьма бодрым, но и даже передвигался без трости. Но дело в том, что ходить без трости после мартовского усиления паралича Ленин не мог. И, кстати, Бельмаса рядом с Лениным никто не видел, как и Крупскую: по Кремлю Владимир Ильич гулял вполне самостоятельно. Компанию, хотя было множество свидетелей, ни Бельмаса, ни Крупскую не видевших, придумали Ленину не просто так: слишком многие знали о его состоянии и понимали, что один он уж точно передвигаться не может.
Так что 1923 год можно считать первым случаем появления призрака Ленина. Еще при жизни, так сказать, прототипа. Ну а дальше призрак не заставил себя ждать. Его регулярно видят и на Красной площади, и внутри Кремля, но особенно он любит бывать в своем кремлевском кабинете, где сегодня находится музей.
Охранники, офицеры ФСБ, не раз слышали, как он ходит, вздыхает и перебирает бумаги. Как-то засвидетельствовал странные звуки и глава ельцинской администрации Сергей Филатов. Его кабинет находился как раз под ленинским, и он, засидевшись однажды на работе, услышал, как скрипят половицы и кто-то мерит кабинет шагами. Через несколько дней Филатов снова задержался, и снова услышал шаги, весьма четкие. Он вызвал охрану и спросил, кто там ходит. Те ответили, что музей не только заперт, но и опечатан. Но поскольку это все-таки Кремль, резиденция президента, Филатов попросил дверь распечатать и еще раз внимательно проверить. Проверка, естественно, никого не обнаружила. Было это летом 1993 года, незадолго до кровавых октябрьских событий.
Кстати, идея с бальзамированием тела Ленина не исчерпывалась желанием донести его облик до потомства. Красин, уже упоминавшийся в этой книге, твердо верил в грядущее воскрешение «великих исторических личностей», об этом, в частности, упоминается в мемуарах большевика Михаила Ольминского. Еще в эмиграции Красин был весьма близок с Александром Богдановым (Малиновским), который пытался с помощью переливания крови омолаживать людей и разработал целую теорию о достижении бессмертия с помощью медицины.
Красин и стал одним из главных инициаторов бальзамирования Ленина и постройки Мавзолея. Сам он, кстати, умер в 1926 году и был сожжен. Так что ему воскресение не грозит. А Ленин, кажется, и так себя неплохо чувствует.
Призрак Фанни Каплан
Комендантская башня Кремля и ст. м. «Серпуховская», Павловская ул., 7
Фейга Хаимовна Ройтблат-Каплан родилась 10 февраля 1890 года в Волынской губернии, в семье учителя (меламеда) еврейской начальной школы (хедера). Никто бы никогда не узнал про эту несчастную девушку, если бы не покушение на Ленина. Фанни, как называли ее знакомые, сразу после выстрелов в вождя пролетариата арестовали, допросили и через четыре дня без всякого суда расстреляли в Комендантской башне. Привел в исполнение приговор комендант Кремля Мальков, при помощи латышских стрелков, под аккомпанемент заведенных автомобилей. Труп ее тут же сожгли в железной бочке, в Тайницком саду, под окнами обитателей Кремля. Свидетелем этого стал Демьян Бедный, который хотел получить «творческий импульс».
Понятно, что труп в таких условиях полностью сгореть не мог, а мог только сильно обгореть. Но где могила Фанни — так и неизвестно. Возможно, потому и бродит ее призрак по Кремлю, особенно часто показываясь в Комендантской башне, и просит нормального захоронения. Или, может быть, дело в том, что в Ленина стреляла вовсе не Каплан, и она, несправедливо казненная, хочет найти справедливость? Или ищет своего возлюбленного?
В революцию, которая завертела и закрутила ее, Фанни попала совершенно случайно. Девочка из хорошей еврейской семьи, белошвейка, влюбилась в Виктора Гарского (он же Яшка Шмидман) — обыкновенного бандита, который специализировался на грабеже белошвейных мастерских. Но вскоре доходы от этого бизнеса упали, и Виктор стал исполнять заказы революционеров-анархистов, которые оплачивались гораздо серьезнее. Получив заказ на убийство киевского генерал-губернатора, он отправился в столицу Малороссии и прихватил с собой и Фанни. Но та бомба, что он готовил для чиновника, взорвалась в гостинице на Подоле, где они остановились. Виктор сбежал, не забыв подкинуть в сумочку Фанни свой браунинг. А ее, шестнадцатилетнюю, контузило, перебило осколками ноги, и выйти из номера она не смогла.
Военно-полевой суд приговорил Фанни к смертной казни, но из-за несовершеннолетия подсудимой мера была заменена пожизненной каторгой в Акатуйской каторжной тюрьме. Там Каплан и в самом деле увлеклась политикой — вместе с ней сидели знаменитейшие женщины-революционерки, в частности эсерка Мария Спиридонова.
Вышла Фанни с каторги только через одиннадцать лет, в марте 1917-го, когда Керенский объявил политическую амнистию. Эти одиннадцать лет не прошли для девушки даром: поврежденные при взрыве глаза начали слепнуть. Ее подруга-каторжанка писала: «…Каплан ослепла 9 января, в четвертую годовщину Кровавого воскресенья… Она и прежде теряла зрение, но ненадолго, на два-три дня. На этот раз ее прозрение длилось почти три года. Тюремные врачи потерю зрения Фанни Каплан связывали с резкими головными болями, которыми она жестоко страдала на каторге». Зрение так полностью никогда и не восстановилось — видела Каплан очень плохо. И даже изучила язык Брайля, чтобы читать книги.
Гарский, кстати, будучи арестован через несколько лет за какой-то «экс», испытал раскаяние и написал явку с повинной по поводу киевского эпизода, указав, что «девица Каплан ни в чем не виновата». Но помилования не случилось: Фанни, выгораживая своего любимого, вела себя на допросах «дерзко», Виктора так и не выдала, и потому ее считали опасной революционеркой.
Но с покушением на Ленина история еще более странная. Шофер Ленина Гиль, на основании показаний которого и была арестована Каплан, в этих своих показаниях постоянно путался, выдвигая одну версию за другой. И есть факты, которые определенно не срастаются, как в показаниях Гиля, так и всех остальных. Например, то, что брошенный стрелявшей пистолет один из большевиков откинул ногой под машину, но некий рабочий нашел его «прямо у тела Ленина» и забрал себе как реликвию. После объявления в газетах он сдал пистолет в ЧК, и задним числом был написан протокол обыска Каплан, у которой пистолет якобы обнаружили в портфеле. Зачем было подкидывать улику, если никакого суда не предвиделось, и все знали, что стреляла именно Каплан?
Гильз на месте преступления нашли четыре. В семизарядном браунинге, который позже подкинули Каплан, было израсходовано три патрона. Так откуда же взялась еще одна гильза? Значит, был второй ствол?
Не везло, кстати, даме с сумочками и пистолетами… Но, впрочем, она всегда брала всю вину на себя. Только зачем на этот раз?
Показания она, ненавидевшая большевиков и Ленина, давала такие: «Сколько раз я выстрелила, не помню, из какого револьвера — не скажу». Однако это было сочтено признанием.
Якоб Петерс, допрашивавший Каплан, через несколько лет записал в своем дневнике ее историю. Освободившись с каторги, она отправилась искать Виктора. Нашла. Но, проведя с ней ночь, он сказал: «Извини, но я тебя больше не люблю». Каплан отправилась в Москву, где жили ее подруги-каторжанки, — больше на всем целом свете у нее никого не было. Ну а кто еще может быть у девушки, которая села в шестнадцать лет?
Вскоре в Москву перебралось и большевистское правительство. И, кстати, Виктор Гарский, занимавший пост продовольственного комиссара.
Каплан арестовали не в толпе, а в стороне: она стояла под деревом на трамвайной остановке с зонтиком и портфелем и показалась кому-то из чекистов подозрительной. Что она делала в этом районе Москвы — неизвестно. Но уж точно не собиралась стрелять в Ленина: партия эсеров, бывшая в то время гораздо большей по численности, чем большевистская, и обладавшая опытнейшими боевиками, вряд ли стала бы нанимать для такой важной операции фактически слепую и с ослабленным слухом женщину. К тому же Каплан никогда не умела стрелять. Гиль, кстати, в своих первоначальных показаниях говорил, что стрельба велась из двух пистолетов. Историки считают, что все его показания полностью сфальсифицированы. Гиль проговаривался лишь изредка: где-то, например, он сказал, что увидел, как Ленин вышел из дверей, и начал заводить автомобиль. И, когда двигатель завелся, услышал выстрелы. А потом рассказывал, что стоял у машины. В один раз он повествовал, что видел, как рука с пистолетом высунулась из толпы, а в другой — что Каплан стояла у крыла автомобиля и целилась. Это не байки пьяного пенсионера — это все официальные показания, только из разных протоколов. Кроме Гиля, Каплан также «опознал» и председатель заводского комитета Н. Я. Иванов, который, опять же по его показаниям, когда раздались выстрелы, был в помещении и выбежал, когда вся «толпа уже бежала». Однако каким-то образом он успел в темноте рассмотреть стрелявшую.
Некоторые специалисты считают, что Каплан оказалась у завода Михельсона потому, что ей назначил там свидание Виктор Гарский. Так ли это — мы не знаем, но, в принципе, это единственная логичная версия: Фанни снова выгораживала человека, которого любит. Через две недели после покушения Виктор получил весьма значительное повышение. И, спокойно пережив репрессии, скончался в 1956 году пенсионером республиканского значения.
А повышение — работу в ЧК, он получил после беседы со Свердловым, который, как считают некоторые историки, скорее всего и организовал с какой-то целью покушение на вождя. Троцкий, Сталин и все прочие харизматичные лидеры партии были в это время на фронтах, и власть досталась целиком Свердлову. Но что еще удивительно — Дзержинский, находившийся в это время в Петрограде в связи с убийством Урицкого, возвращаться в Москву не стал. Казалось бы — кто такой Урицкий и кто такой Ленин! Тем не менее вот такое странное решение…
Что еще удивительно: Каплан держали на Лубянке, но для расстрела привезли в Кремль. Зачем это было делать, если на Лубянке уже вполне сносно действовал конвейер убийств? А тут расстреляли в гараже, сожгли в бочке, потом было необходимо куда-то прятать тело…
Или дело было в том, что некоторые чекисты, тот же Петерс, хотели, чтобы состоялся открытый суд? А на суде, по всей видимости, могли всплыть факты, Свердлову вовсе не нужные… Канегисера, стрелявшего в Петрограде в Урицкого, держали в тюрьме целый год, постоянно допрашивая и пытаясь выявить сообщников. А в покушении на Ленина все было предельно ясно?
И еще один нюанс: все выступления Ленина не то что не афишировались, а были строго засекречены. Сам он узнал, куда поедет 30-го числа, только 29-го вечером, а организаторы получили предупреждение и вовсе утром следующего дня. Значит, организовывавший покушение должен был быть весьма близок к ЦК. Или, если принять официальную версию террориста-одиночки, должна была произойти чудовищная лотерея, и Иванов, который «опознал» Каплан, должен был ее предупредить о визите вождя. Но они не только не были знакомы, у Каплан в Москве вообще практически не было знакомых. Зрение, кстати, в дни перед покушением у нее сильно ухудшилось, и она собиралась как раз 30-го лечь в больницу. Но почему-то оказалась у завода Михельсона.
В 1922 году на месте покушения был установлен закладочный камень под будущий памятник «на месте покушения на жизнь вождя мирового пролетариата…». Памятник поставили, и даже несколько раз, сейчас здесь стоит уже третий, но почему-то, в силу, видимо, каких-то мистических веяний, в стороне от закладного камня.
Камень этот называют памятником Каплан и, как говорят, здесь изредка видят ее тень. И еще, бывает, в сумерках, около 22.40, призрачная женская фигура с портфелем и зонтом стоит в том месте, где ее когда-то арестовали, под деревом у трамвайной остановки.
Мы уже писали о странных пересечениях на мистической карте Москвы. Вот и еще одно: в Москве Фанни жила у своей подруги-каторжанки Анны Пигит, по адресу Большая Садовая, д. 10, квартира 5. То есть в том самом доме, в котором, под фантастическим адресом «Садовая, 302-бис», Михаил Булгаков поселил в квартире № 50, в которой жил сам, Воланда и его свиту.
Призрак Черный гигант
Ул. Сретенка, 2, ст. м. «Сухаревская»
Впервые этого призрака увидели в августе 1920 года. Двое чекистов конвоировали задержанного, как вдруг на углу Сретенки и Даева переулка от стены дома отделилась громадная черная тень, которая доходила высотой до второго этажа, то есть была ростом около пяти метров. Чекисты начали палить по ней из наганов, но пули проходили сквозь нее и рикошетили от стен. Через несколько минут тень исчезла, а вместе с ней исчез и задержанный. Сбежал ли он под шумок, или и в самом деле, как и писали чекисты в своей объяснительной, до сих пор хранящейся в архивах, его забрала с собой гигантская тень — неизвестно. Но с тех пор на стене дома, стоящего на углу Сретенки и Даева, частенько появляется мокрое темное пятно, высотой как раз до второго этажа, а в новолуние оно отделяется, превращаясь в темное облако, напоминающее фигуру плечистого великана, и шатается по окрестным улицам. Говорят, что в последнее время гиганта видят особенно часто.
Также, гуляя по району, призрак любит заходить во двор дома № 3 по Большому Сергиевскому переулку, где его тоже можно увидеть.
Призраки Дома на набережной
Ул. Серафимовича, 2, ст. м. «Кропоткинская», «Полянка»,
Дом на набережной — комплекс сооружений на Берсеневской набережной Москвы-реки на Болотном острове. На самом деле это название было придумано совсем недавно — писателем Юрием Трифоновым, а сам дом построен в 1931 году для советских управленцев, которые наводнили забывшую к тому времени столичные функции Москву.
Но история этого места, как, впрочем, и его призраков, гораздо древнее. Место это с незапамятных времен считалось «гиблым»: здесь находился Большой пустырь и Гнилые болота. Здесь было Лобное место и был казнен, в частности, Емельян Пугачев. В начале XVI века здесь сожгли на костре пять человек, обвиняемых в заговоре против церкви. А напротив Болота, на льду Москвы-реки, проходили кулачные бои.
Когда Москва стала разрастаться, то часть Болота занял Малюта Скуратов, выстроил здесь свой дом со знаменитыми пыточными подвалами. Малюта — всего лишь прозвище, данное за небольшой рост, а полное имя соратника Грозного — Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский. Он не стоял, как некоторые думают, у истоков опричнины, а был принят туда на самый низший пост параклисиарха (пономаря) и сделал карьеру лишь благодаря своим личным качествам.
В числе приближенных Грозного Малюта оказался в 1569 году. Впоследствии одна из дочерей Малюты Скуратова — Мария — была выдана замуж за боярина, будущего царя Бориса Годунова, а другая — будущая отравительница М. В. Скопина-Шуйского — за Дмитрия Ивановича Шуйского. Прославился Малюта резней в Новгороде, после которой стали говорить, что «Не так страшен царь, как его Малюта» и «По тем улицам, где ты ехал, Малюта, кура не пила» — никого живого не осталось.
В «Записках о Московии» Генрих Штаден, немецкий наемник, попавший в ряды опричного двора, писал: «Опричники обшарили всю страну… на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами давали себе наказы, будто бы великий князь указал убить того или другого из знати или купца, если только они думали, что у того есть деньги… Многие рыскали шайками по стране и разъезжали якобы из опричнины, убивали по большим дорогам всякого, кто им попадался навстречу».
Но опричнина лишь вознесла Малюту, еще более он понравился Грозному, когда принял активное участие в ее ликвидации. Как значительно позже говорили про обитателей Дома на набережной, «колебался вместе с линией партии».
Скуратов не раз возглавлял военные походы и командовал «государевым полком». Он и погиб в бою, 1 января 1573 года, лично возглавляя штурм крепости Вейсенштейн (ныне это эстонский Пайде).
Грозный приказал отвезти тело Малюты в Иосифо-Волоколамский монастырь, где оно было похоронено рядом с могилой отца Скуратова. Отношение Ивана к своему слуге проявилось и тут: на помин души Грозный дал монастырю 150 рублей, очень крупную по тем временам сумму. Стоит заметить, что аналогичные жертвы Грозного на брата Юрия или жену Марфу, дальнюю родственницу Скуратова, оказались значительно меньше. Родственники Малюты продолжали пользоваться царскими милостями, а его вдова получила пожизненную пенсию, что в то время было уникальным явлением.
Могила Малюты до наших дней не сохранилась, а щедрая поминальная жертва не пошла, видимо, впрок. Призрак Малюты до сих пор бродит по тому месту, где живой Скуратов-Бельский любил пытать и убивать людей…
Когда волжская вода канала Москва — Волга еще не пополнила Москву-реку, дети обитателей Дома на набережной обнаружили в подвалах церкви и «Малютиных палат» несколько подземных ходов, ведущих на другой берег. Ни церковь, кстати, ни палаты к Малюте отношения не имели. Зато в подземных ходах нашли множество древних черепов и даже женский скелет, прикованный в замурованной нише. Так разрешилась многолетняя загадка — место это много лет беспокоил призрак девушки в цепях.
Перед революцией здесь был винно-соляной двор, а когда в 1927 году началось строительство Дома на набережной, то при рытье котлована человеческие кости приходилось вывозить грузовиками. Но костям коммунисты нашли неплохую замену — основанием фундамента гигантского дома служат надгробия, которые свозили с уничтожаемых кладбищ столицы.
Заселили дом «утвержденным контингентом» — учеными, партийными работниками, артистами — элитой молодой Страны Советов. Да и сам дом был непрост: строился он как идеальное коммунистическое жилье. Например, планировалось, что советская элита не должна готовить, а будет питаться в местной столовой, и потому кухни в доме были чисто номинальные. Помимо точки общепита в доме располагался свой кинотеатр («Ударник», сегодня ставший автосалоном), свой клуб имени Рыкова (в нем сейчас Театр Эстрады), библиотека, магазин, спортзал, детский сад, амбулатория, сберкасса, почта… Во дворах били фонтаны и стояли скульптуры. Стены квартир расписали клеевой краской «под шелк», а потолки украшали экзотические пейзажи. Квартиры давали уже с готовой роскошной мебелью, украшенной табличками «Гражд. отд. Управ. ком. Моск. Кремля». Квартир было немного — всего 505, но с площадью от 100 метров.
Правда, весьма скоро столь сытую красивую жизнь нарушили репрессии. Впрочем, первую кровавую жертву дом взял еще не будучи даже достроенным. В 1930 году на стройке вспыхнул пожар, и после того, как огонь потушили, начальника Треста пожарной охраны Москвы Н. Тужилкина, руководившего тушением, арестовали и расстреляли.
Первым репрессированным в доме считается Михаил Николаевич Полоз, полпред Украины в Москве. Его арестовали в январе 1934 года и, дав десять лет, вскоре расстреляли. И после этого — завертелось… Из двух тысяч жильцов дома репрессировали более семисот, без учета тех жильцов, кто сначала сам арестовывал, а уже потом отправлялся вслед за своими жертвами.
Алексей Рыков, председатель Совета Народных Комиссаров, куратор строительства дома, после отставки со всех постов переехал с семьей именно в этот дом и год здесь ожидал ареста и расстрела, проживая в квартире № 18.
В какой-то из месяцев 1938 года, во время большого террора, 280 квартир дома стояли опечатанными. Из восьмого подъезда взяли наркома Ежова, из двенадцатого — Тухачевского и при этом выбрасывали в снег у подъезда его книги. Библиотека была отличная, но никто не осмелился взять себе хотя бы одну… Тухачевский жил в квартире № 221, и после его ареста она перешла Всеволоду Меркулову, заместителю Берии. И здесь стал часто бывать Лаврентий Павлович. Оба они были расстреляны по окончании эпохи Сталина.
После ареста Карла Радека еще несколько недель, пока ее не застрелил кто-то из живших здесь чекистов, бегала по двору его громадная черная собака. Но собака — это так, пустяк. Здесь же во дворах собирались дети арестованных родителей: чекисты были перегружены работой и не всегда сразу успевали отправить их в детский дом.
Впрочем, находились и смелые люди: дочь революционера Иванова Галя поселила у себя Олю Базовскую, которая после ареста родителей хотела броситься в воду с Каменного моста. Академик Н. В. Цицин услышал ночью доносившийся из опечатанной квартиры наркома водного транспорта детский плач, нашел там его внука и тайно переправил его к родственникам в Одессу. Однажды грудного ребенка и вовсе нашли в ящике для белья: родители, поняв, что их пришли арестовывать, сумели спрятать своего кроху, надеясь, что кто-нибудь из соседей спасет его от горьких детдомовских корок.
Впрочем, далеко не все дожидались ареста: многие, поняв, что песенка спета, травились, стрелялись, вешались, бросались из окон. Застрелились, например, сын М. И. Калинина и директор ТАСС Я. Долецкий. В общем, «мертвое» место, на котором стоял дом, казалось, в какой-то момент само стало диктовать жильцам свою черную волю.
В 1944 году выбросилась с балкона десятого этажа Мария Денисова, жительница квартиры 505, возлюбленная молодого Маяковского. Это о ней он писал в «Облаке в штанах»: «„Приду в четыре“, — сказала Мария». После романа с поэтом Мария вышла замуж, пожила в Европе, родила дочь, стала скульптором, а вернувшись в СССР, вышла замуж за замнаркома обороны Е. Щаденко. Но потом развелась и с ним. Ее скульптура «Памятник женщинам Гражданской войны» стояла в 3-м дворе, у фонтана.
Еще одна трагическая история произошла годом раньше: сын наркома авиапромышленности 14-летний Володя Шахурин сначала застрелил свою ровесницу, дочь дипломата Дмитрия Уманского Нину, а потом покончил с собой. Это убийство или двойное самоубийство было вызвано тем, что Уманский должен был ехать за границу, в Мексику, и влюбленные дети не хотели расставаться. Произошло это на Каменном мосту, и, говорят, до сих пор здесь можно увидеть призрак ссорящейся влюбленной пары.
После этой истории органы решили повнимательнее присматриваться к развлечениям отпрысков партийной верхушки: ведь в этом доме жили и дети Сталина. Выяснилось, что потомки кремлевских бонз «играют» в правительство, разделив между собой «министерские портфели» и партийные должности. Насколько все это было серьезно, сказать сложно, но, тем не менее, завели дело о попытке захвата власти, и множество детей было арестовано. В том числе и два младших сына Микояна: 15-летний Вано и 13-летний Серго. После полугода во внутренней тюрьме Лубянки детей выслали в административную ссылку в Сталинабад, ныне Душанбе.
Так что призраков в Доме на набережной достаточно. Жильцы рассказывают о постоянно мелькающих на лестницах, а порою и в квартирах смутных тенях, вахтеры жалуются на бродящего у дома Скуратова, к пьяным частенько является тень Рыкова, который, по слухам, сам был не чужд этого порока. В сумерках мелькает где-то во дворах тень черной собаки, принадлежавшей Радеку. Встреча с ней предвещает смерть. Призрак черной собаки любит путешествовать по соседним улицам, в основном по проезжей части, а одно время его часто видели, когда он облаивал строящийся храм Христа Спасителя. Говорят, при встрече с ним необходимо вернуться к начальной точке своего путешествия и пойти другой дорогой.
Изредка во дворе дома слышны глухие, как будто из-под земли, стоны жертв Малюты Скуратова.
Но самый известный призрак этого дома — Дочь командарма. Легенда говорит, что ее родителей арестовали, как всегда, ночью, а за девушкой пришли на следующий день. Она достала из тайника наган отца и пообещала пристрелить любого, кто попытается проникнуть в квартиру. Об этом доложили Ягоде, и тот не рискнул устраивать перестрелку в элитном доме, а просто приказал забить двери и взять девушку измором. Неделю дочь командарма звала на помощь, но никто не отважился прийти. Ее тень видят по ночам, на набережной рядом с Театром Эстрады. Или иногда летящей на уровне четвертого этажа, где была ее квартира…
Впрочем, дом уже давно заселяется новой элитой, и те времена были бы забыты, если бы не привидения. В квартиры регулярно зовут священников, но от призраков избавиться не удается.
Призрак лимузина Берии
Малая Никитская ул., 28, ст. м. «Баррикадная»
Призрак Лаврентия Павловича, как говорят, регулярно обходит Дом на набережной, желая убедиться, висят ли еще на дверях арестованных казенные сургучные печати. Но гораздо чаще видят его лимузин, который регулярно продолжает, как встарь, подкатывать к бывшему особняку наркома на Малой Никитской, в котором сегодня расположилось посольство Туниса.
Берия родился в 1899 году в селении Мерхеули, что под Сухуми, в бедной крестьянской семье. С 17 лет он содержал мать и глухонемую сестру. И с этого же времени целиком отдал себя революции. С 1921 года был на чекистской работе и стал даже председателем закавказского ГПУ и членом коллегии ОГПУ СССР. Самым молодым, кстати.
В 1931 году он был переведен на партийную работу и вскоре стал секретарем ЦК КП(б) Грузии. Принимал, в отличие от многих местных руководителей, весьма активное участие в репрессиях, сам давая указания, кого арестовывать, и настаивал на пытках.
Но все-таки своему подъему он обязан не этим. В 1935 году Берия выпустил книгу «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», где объяснял, что ВКП(б) создавалась из двух центров — Петербурга, где руководил Ленин, и Закавказья, где руководил Сталин. Сам Сталин давно продвигал эту мысль, но те, кто знал, как это происходило на самом деле, просто поднимали Кобу на смех. А тут он увидел последователя, и к тому же весьма умелого руководителя. И Берия был переведен в Москву, на пост первого заместителя наркома внутренних дел.
Многие связывают большой террор с Берией, но это неверно: он как раз и занялся «расчисткой», арестовывая чекистов и амнистируя некоторых ранее арестованных. Дикую пляску ежовских репрессий он просто превратил в выверенный репрессивный аппарат.
В феврале 1941 года Берия был назначен заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР, и ему было присвоено звание «генеральный комиссар госбезопасности», а в марте 1946 года он стал членом Политбюро, то есть вошел в число высших руководителей страны.
В 1951–1952 годах началось так называемое «Мингрельское дело», которое, как считают некоторые, было заведено специально, чтобы ослабить влияние Лаврентия Павловича. Но Сталин не дал в обиду своего любимца. Или, как утверждают некоторые историки, Берия сумел разобраться с ним раньше — есть версия, что смерть Сталина была насильственной. Но если и не в этом, то Берию можно обвинить, как минимум, в неоказании медицинской помощи вождю.
После смерти отца народов остальные коммунисты увидели в Берии слишком сильного конкурента, и он был обвинен в шпионаже в пользу Англии, арестован и расстрелян. Говорят, что его боялись настолько, что застрелили сразу после ареста.
Впрочем, согласно другой версии, не было и этого: некоторые считают, что Берию просто застрелили в собственной квартире 26 июня 1953 года. А заседание Политбюро, где его якобы арестовали, было уже «посмертным». Так ли это или нет — неизвестно. Но если так, то понятно, почему Лаврентий Павлович продолжает приезжать к себе домой.
На голову Берии после его казни посыпалось множество обвинений, в том числе и в «моральном разложении»: в уголовном деле есть данные на 221 его любовницу.
Начальник охраны Берии полковник Саркисов порой прямо с улицы привозил девушек в особняк Берии. А порою на особ «высшего света» устраивалась специальная охота. Вот как, например, вспоминала о своей связи с министром известная актриса Татьяна Окуневская: «Я была приглашена на кремлевский концерт, заехать за мной должен был член правительства Берия. Из машины вышел полковник и усадил меня на заднее сиденье рядом с Берией, я его сразу узнала, я его видела на приеме в Кремле. Он весел, игрив, достаточно некрасив, дрябло ожиревший, противный, серо-белый цвет кожи. Оказалось, мы не сразу едем в Кремль, а должны подождать в особняке, когда кончится заседание. Входим. Полковник исчез. Накрытый стол, на котором есть все, что только может прийти в голову. Я сжалась, сказала, что не ем, а тем более не пью. Он начал есть некрасиво, жадно, руками, пить, болтать, меня попросил только пригубить доставленное из Грузии наилучшее из вин. Я встала, чтобы ехать домой. Он сказал, что теперь можно выпить и что, если я не выпью этот бокал, он меня никуда не отпустит. Я стоя выпила. Он обнял меня за талию и подталкивает к двери, но не к той, в которую он выходил, и не к той, в которую мы вошли, и, противно сопя в ухо, тихо говорил, что поздно, что надо немного отдохнуть, что потом он меня отвезет домой. И все, и провал. Очнулась, тишина, никого вокруг. Тихо открылась дверь, появилась женщина, молча открыла ванную комнату, молча проводила в комнату, в которой вчера был накрыт ужин. Вышла, села в стоящую у подъезда машину, приехала домой…»
С другой знаменитой актрисой, Зоей Федоровой, у Лаврентия Павловича ничего не вышло. Он позвал ее к себе, сказав, что его супруга сегодня празднует день рождения и хотела бы ее видеть. Но в особняке оказался только накрытый стол, и никакой супруги. Берия начал приставать к Федоровой, но та вырвалась и дала ему пощечину. Тогда Берия приказал ей убираться, кинув вслед букет: «Это на твою могилу!» Федорова долго ждала ареста, но этого почему-то не случилось.
Бывала в особняке на Никитской и звезда фильма «Первая перчатка» Надежда Чередниченко. Ее привез под каким-то предлогом Саркисов и оставил ночевать. А ночью в спальню пришел Берия. Чередниченко начала орать, Берия поморщился и вышел.
Призрак автомобиля Берии увидеть легко. Говорят, что весьма часто, когда тепло и нет снега, со стороны Садового кольца к особняку приближается звук едущей машины и светящиеся точки фар. Шум двигателя явно не современного автомобиля, а когда машина останавливается, то можно услышать, как то ли пассажир, то ли водитель беседует с призраком охранника. Водителем у Берии, кстати, был Михаил Кривошляпов, отец легендарных советских сиамских близнецов Маши и Даши. Затем машина заводится и уезжает. Привидение это весьма популярное, видели его многие, и специалисты говорят, что звук двигателя и в самом деле как у старого автомобиля.
Вот как, например, эту встречу описывает Галина М., отправившаяся с друзьями посмотреть на легендарное привидение: «Дело было летом, темнеет в это время поздно, и потому мы приехали к особняку где-то часам к одиннадцати вечера. Естественно, много шутили над своей «охотой за привидениями», тем более что вскоре стало просто скучно. Время от времени кто-нибудь говорил: „Вот, вот, едет!“ Но это оказывалась вполне реальная машина. Вскоре Москва опустела, и лишь изредка с Садового кольца доносился гул двигателей.
Мы уже, в общем-то, забыли, зачем сюда пришли, и просто разговаривали о каких-то своих делах. И, возможно, минут через двадцать отправились бы по домам. Было уже почти три. Вдруг кто-то говорит: «Едет!» И уже как-то настроения мистического никакого не было, все стали шутить, смеяться, но я тоже услышала шум двигателя. Сначала мне показалось, что это опять кто-то промчался по Садовому, но потом я поняла, что машина едет к нам. И я четко слышу, как звук двигателя приближается, все замолкают, и мимо нас проезжает машина. Вернее, машины никакой нет, но звук был абсолютно четкий, даже автоматически ведешь за ним глазами. Абсолютно ужасно, чувствуешь, как волосы на голове начинают шевелиться.
Машина, вернее, звук остановился у ворот. Щелкнула открывшаяся дверка, раздались голоса. Слов было не разобрать. Двигатель все это время работал. Мне рассказывали, что еще видны фары или просто один огонек, но из нас никто подобного не видел.
Дверка снова хлопнула, и машина поехала дальше. И звук, как от настоящей машины, постепенно растворился в переулках. Длилось это все минуты две. Потом, когда мы все анализировали, что мы услышали, все сошлись на мнении, что звук был немного тише, чем должен быть от настоящего автомобиля. И все подметили, что он абсолютно четкий, объемный какой-то. И очень солидный — сейчас двигатели как-то по другому работают…»
Говорят, что сотрудники посольства жалуются на загадочные явления, происходящие в особняке. Из сейфов порой пропадали какие-то документы, а другие находили скомканными. Гулял по коридорам и призрак в пенсне…
Говорят, что один из дней, когда призрак покажется почти наверняка, — 6 ноября. С чем это связано — неизвестно.
Призрак Алисы Коонен
Театр им. Пушкина, Тверской бул., 23, м. «Пушкинская»
Алиса Георгиевна Коонен родилась 17 октября 1889 года, в семье выходцев из Бельгии. С детства она мечтала стать актрисой и в 16 лет поступила в МХТ, где училась у Станиславского. Ей покровительствовал меценат Николай Тарасов. Уже в девятнадцать Алиса сыграла первую большую роль — Митиль в спектакле «Синяя птица».
В 1914 году Алиса познакомилась с Александром Таировым. Он, уроженец Полтавской губернии, начал свою актерскую карьеру в Киеве, затем играл в Петербурге, Риге, Симбирске, а в 1908 году начал режиссерскую карьеру, поставив несколько спектаклей. Внезапно Таиров, разочаровавшись в театре, решил сменить область деятельности и, окончив в 1913 году юридический факультет Петербургского университета, поступил в московскую адвокатуру. Но призвание забыть было сложно, и, вскоре оставив адвокатуру, Таиров поступил в Свободный театр К. А. Марджанова в качестве режиссера.
Правда, через некоторое время Свободный театр закрылся, и компания энтузиастов решила организовать свой. «Заводилами» оказались Таиров и Коонен. Алиса предложила купить особняк на Тверском бульваре: «…Мое внимание еще раньше привлекал здесь один особняк с красивой дверью из черного дерева. Дом казался пустынным и таинственным. По вечерам в окнах не было света. Таиров оглядел особняк и согласился, что в нем „что-то есть“».
К особняку была пристроена сцена, и 12 декабря 1914 года открылся Камерный театр. Просуществовал он чуть больше двух лет: пайщики театра были недовольны чересчур модернистской художественной программой Таирова, и 12 февраля 1917-го театр закрылся. Алиса Коонен вспоминала этот вечер так: «В первую очередь была снята надпись „Московский камерный театр“. Выбрасывались во двор декорации. Зрительный зал оклеивался обоями с букетами красных роз. Великолепную живопись Экстер в вестибюле энергично замазывали белилами. Были выброшены и погибли прекрасный занавес Экстер и удивительной красоты занавес Натальи Гончаровой, который она расписывала для спектакля „Веер“ от руки. А через неделю у входа в театр уже красовалась афиша, извещавшая об открытии ночного театра спектаклем „Леда“ Анатолия Каменского, в котором героиня блистала не только туалетами, но и отсутствием таковых».
Но случившаяся в конце года революция театр Таирову вернула: нарком Луначарский оказался большим поклонником его творчества. Советская власть, надо сказать, весьма долго терпела поиски Таирова: за «эстетство и формализм» театр был опять закрыт лишь в 1949 году. Когда-то критик Н. Д. Волков писал: «Неверно думать, что Коонен „нашла себя“ в стенах Камерного театра. Нельзя найти то, что создаешь сам. Таиров был ум и воля Камерного театра, Алиса Коонен — его сердце».
А с 1950 года театр, лишившийся сердца, ума и воли, стал называться Московским драматическим театром им. А. С. Пушкина. Из труппы мало кого уволили: вместе со старым названием исчезли только Таиров и Коонен. Их перевели в Театр Вахтангова, но работы им там никакой не давали и вскоре предложили перейти на «почетный отдых, на пенсию по возрасту» (Таирову было тогда около 65 лет, Коонен — 59). Таиров не смог перенести расставания со своим детищем, попал в психбольницу и 25 сентября 1950 года умер.
Алиса прокляла театр Пушкина, и это чувствовалось: руководство здесь менялось постоянно, а хороших спектаклей не было.
Но самым страшным оказалось то, что квартира Таировых находилась при театре, и Алиса была вынуждена наблюдать, как разрушается то, на что она с мужем положила всю жизнь. Она видела, например, как в кабинете Таирова сделали туалет…
Больше Алиса ни в каком театре не служила, а лишь ездила с гастролями, исполняя отрывки из старых таировских спектаклей. Умерла она 20 августа 1974 года.
После ее смерти в театре начали происходить загадочные явления: лопались зеркала, переворачивались картины, гасли люстры… Все спектакли театра проваливались, и он стоял полупустым. А порой сотрудники театра и вовсе видели призрак Алисы в коридорах — это означало, что новая постановка провалится уже не просто, а с треском…
Тогда, словно стремясь стереть даже память о проклятии театра, квартиру Коонен перестроили, устроив в ней гримерки, снеся старые и поставив новые стены. Но это не помогло.
В 1991 году театр освятили, и после освящения к актерам из кулис вылетела большая синяя бабочка. Многие сочли, что это душа Алисы и знак того, что она простила это место.
Считается, что печальным образом на судьбу театра подействовало и то, что находившийся около него храм Иоанна Богослова в 1933 году закрыли и отдали под мастерские и общежитие Камерного театра. О. Э. Мандельштам с супругой наблюдали в 1922 году, как в этой церкви изымали ценности. Надежда Яковлевна описала это так: «Мы вошли в церковь, и нас никто не остановил. Священник, пожилой, встрепанный, весь дрожал, и по лицу у него катились крупные слезы, когда сдирали ризы и грохали иконы прямо на пол. Проводившие изъятие вели шумную антирелигиозную пропаганду под плач старух и улюлюканье толпы, развлекавшейся невиданным зрелищем».
Именно от имени театра в 1932 году поступила просьба храм снести. Лишь усилиями архитектора Д. П. Сухова здание уничтожать не стали, а отдали его как раз театру, который снес купола и вообще сильно поработал над архитектурным обликом. В 1974 году на храм вновь водрузили купола, а в 1992-м театр вернул его церкви. В 1995 году храм был освобожден от столярных мастерских, а в 2006-м снесли стену театра, вплотную примыкавшую к храму, и его территория была восстановлена в дореволюционных границах.
На кладбище церкви, на котором как раз и располагалась снесенная стена, были, кстати, похоронены казненные Петром стрельцы.
Сегодня руководство театра утверждает, что после того, как театр освятили и якобы над сценой пролетела душа Алисы в форме бабочки, храм вернули церкви, а стену театра, проходившую по кладбищу, снесли, — театр стал успешным.
Однако многие московские критики и известные актеры этого оптимизма не разделяют. Они уверены, что проклятие Алисы все еще действует… А дух ее охраняет бывшую вотчину Таирова и никому не даст здесь обосноваться.