52.
Когда вы вернетесь и сядете за стол, они будут накладывать себе добавку. Под их зубами мясо с укропом превратится в кашеобразную зеленоватую массу. Больше никто не будет хмурить брови, ничего подобного, теперь мясо будет им нравиться, они будут в восторге, они будут чуть что смеяться и накладывать себе добавку. Вам покажется, что они теперь никогда не захотят остановиться. Они будут наполнять рот едой и вином. Будут говорить о вине, набирая полный рот вина и еды. Они повеселятся от души. Будут соскребать с блюда остатки мяса. Это было просто потрясающе, похвалит вас Венсан Мань между двумя фразами сбивчивого диалога о росте ВВП и сложностях бронирования площадок для игры в сквош.
Заговорит Марин Мань. Она упомянет школу пения. Мы недавно записали в нее Нико, объявит она. Она попросит каждого подтвердить, что это хорошая школа. И каждый согласится, да, это отличная школа, вы знаете, месье Ален был в свое время ведущим тенором, он много где пел, в том числе в «Травиате», в Милане, да, думаю, замечательно, да, слышала об этом, это очень хорошо для детей, и недалеко к тому же, нет? Недалеко, нет, совсем недалеко, и это вы теперь отводите туда Елену? Вы улыбнетесь и кивнете, а мать Елены на другой стороне стола как будто начнет медленно приходить в чувство. Она обратится к своей дочери: Елена, спой для Марин ту песню, которую ты выучила в школе, да, точно, песню, подхватят супруги Мань, встань на свой стул, Елена, прикажет ей мать, стараясь всеми силами держаться прямо, Елена откажется, ее мать будет настаивать, сонно покачивая головой, как боксер, пропустивший сильный удар, с застывшим взглядом и отяжелевшими веками, давай, вставай.
В конце концов Елена заберется на свой стул. Твоя мама сказала, что ты очень хорошо поешь, подбодрит девочку Марин Мань, и вы увидите, как Елена отрицательно качает головой, смотрит на мать, а та снова просит ее спеть. Покажи Марин и Венсану, как ты хорошо поешь, Елена, давай, Елена захочет спуститься со стула, но мать станет ее удерживать, нет, нет, стой. Она выучила новую песню, называется Whispering Light, увидите, это очень красивая песня, о, Whispering Light, начнет Марин Мань, но потом спохватится, ах нет, я перепутала, нервно засмеется, я все перепутала, давай, Елена, продолжит упорствовать мать Елены, а Венсан Мань захлопает в ладоши, песню, песню. Именно в этот момент вы решите взять Елену за подмышки и отнести наверх. Ей нет никакого смысла оставаться внизу этим вечером.
Уже в кровати она станет задавать вам вопросы об оленях. Она спросит, из того ли они леса, что и ежики. Вы скажете, да, они из того же леса и они проводят там ночь, не показываясь на глаза. Мы их ели? – слегка испуганно спросит она. Просто тихонько улыбнитесь. У вас впереди не так много времени.
53.
Спустившись вниз, вы еще из прихожей увидите, что Марин Мань стоит на стуле, подождите, сейчас я все вспомню, она нервно засмеется, как же там, протянет первую дрожащую ноту, нет, не так, мне кажется, что начинается ниже. Марин поет для нас песню, объяснят вам, ах нет, откликнется она, у меня ничего не получается, не давите на меня, и захихикает, обмахиваясь рукой с растопыренными пальцами, но свежести от этого никакой не будет, а только совершенно бесполезный поток воздуха, который эти пальцы словно будут гонять туда-сюда, и тут внезапно мужчина вскрикнет, десерт, я почти забыл про десерт, десерт, десерт, подхватит Венсан Мань, снова хлопая в ладоши, и вы отправитесь на кухню, сделав мужчине знак, что возьмете это на себя, потом достанете из холодильника принесенный супругами Мань десерт – клубничную шарлотку или абрикосовый пирог, что-то в таком духе, а мужчина пойдет за вами на кухню, вот к чему вам нужно приготовиться – к тому, что он заявится на кухню, неловко возьмет вас за руку, отчего пирог чуть не упадет на пол, постарается что-то вам сказать, напрягая до невозможности красное лицо, на котором выступит височная артерия, будет теснить вас с нетерпеливой энергией, и вы испугаетесь, что вас услышат, он с нежностью произнесет ваше имя и приблизит свои безумные глаза к вашим глазам, он будет что-то говорить, но вы ничего не поймете из того, что он скажет, речь будет идти о чувстве, тревоге, привязанности, а еще, может быть, о страхе, но вы ничего не поймете. Вы попробуете отстраниться, но он, не отдавая себе в этом отчета, не желая этого, будет крепко держать вас за руку, его пальцы будут слишком сильно сжимать ваше предплечье, и вы станете вырываться. Тогда он осознает, что делает вам больно, попросит прощения, еще раз попросит прощения, произнесет ваше имя, чуть ли не начнет плакать и снова заговорит, поспешно и неотчетливо, о тайном свидании, любви и нерабочем понедельнике, скажет еще что-то, а потом наконец затихнет. Он захочет прижать вас к себе. Оттолкните его и понаблюдайте за ним. Он будет трепетать как кролик, которого держат на ладони. Это слова Льюи: кролики трепещут.
Вы подойдете к ящику со столовыми приборами и достанете из него пять ложек и нож. Разрежете пирог. Вы будете стоять спиной к мужчине, так что можете посыпать сверху еще немножко порошка Битца. Когда вы это сделаете, вернитесь к остальным, пирог, пирог, обрадуется, увидев вас, Венсан Мань, и они наполнят свои тарелки, появится мужчина, у него будет мокрое лицо, и вы догадаетесь, что он его ополоснул, в руках у него будет бутылка, которую он покажет всем по очереди и скажет, Asti spumante del Piemonte, подчеркивая созвучие итальянских слов, и супруги Мань дружно зааплодируют, мы обожаем «Асти», он нальет всем вина и спросит у жены, почему она не ест десерт, ты обязана это сделать, дорогая, он великолепен, его принесли Марин и Венсан, тебе надо постараться, да что такое с этой песней, никак не могу вспомнить, продолжит упорствовать Марин Мань, тихо и неуверенно напевая ноты этой шаткой мелодии, ты можешь ее поставить, Бертран? Конечно, Марин, конечно, и он завозится с пультом, пойдет звук: струнный перебор и голос, поющий поп-песенку на английском языке, и все это произведет электризующее действие на Марин Мань, таншуем, таншуем, обратится она ко всем, во рту и в руках у нее будут абрикосы или клубника, и она уже начнет вилять бедрами, а Венсан Мань, смеясь до слез, станет повторять, таншуем, таншуем, и возьмет жену за талию, в то время как мужчина пригласит вас танцевать, но вы не двинетесь с места, рядом будет мать Елены, она тоже останется за столом и будет глядеть в пространство, а в ее бокале будут бежать вверх пузырьки Asti del Piemonte — сама бутылка будет трястись в руках ее мужа, который попереминается перед вами с ноги на ногу, подойдет к вам и снова пригласит вас на танец, но вы снова ему откажете, ах, она не танцует, скажет про вас Венсан Мань, чьи растрепанные волосы будут слегка колыхаться при каждом движении головы в такт музыке, она не танцует, подхватит мужчина, но у нее есть другие достоинства, он осушит бокал, представь себе, она разбирается в финансовом менеджменте, в финансовом менеджменте? – да, она помогла мне провести переговоры с банком и благодаря ей мы получили ставку 1,20 по нашей ипотеке, 1,20? – завизжит Венсан Мань, на сколько? – на двенадцать лет, а следующая песня на диске будет спокойней и заволочет густой пеленой их головы, разгоряченные продукцией Битца, 1,20 на двенадцать лет, повторит Марин Мань и внезапно встанет на месте, лишь пошатываясь из стороны в сторону, как кегля в боулинге, с задумчивым взглядом, словно она переделывает в голове таблицы амортизации, и потом придет к выводу, – это будет словно озарение, – что это просто суперставка, да, поддержит Венсан Мань, суперставка, снимаю перед ней шляпу, Себастьен нам с этими вопросами не поможет, но тут, конечно, как повезет, скажет он, меряя вас взглядом, никогда не знаешь, кто попадется, когда обращаешься в такие компании, как ваша. И пока он будет сокрушаться, вы вспомните то, что мы вам рассказывали: как Мезаль сидел в клубе у телефона и отвечал на вопросы звонящих семей, в то время как Гиг просто уписывался перед стойкой, да, Мезаль с его невозмутимым голосом идеально подходил для этой роли, он прижимал трубку нашего старого телефона ко рту и воплощал собой уверенность и профессионализм. Вы прошли какую-то специальную подготовку? – захочет узнать Венсан Мань, продолжая слегка покачиваться, у него будет багровое лицо, а из-под расстегнутой рубашки будет выглядывать нательная майка, и он, как вам покажется, соберет все остатки вежливости, чтобы поговорить с вами, и вы ответите, да, конечно, я проходила всякого рода специальную подготовку. Но это не важно, добавите вы. Как это не важно? – спросит Венсан Мань, а мужчина сзади вас разгорячится не на шутку, она знает даже закон Дюффинеля, и это вызовет у Венсана Маня восторг, в то время как рядом с ним его жену начнет трясти все опаснее, а ее ноги будут упираться в пол, словно несъемные колышки от палатки, вы знаете закон Дюффинеля. Да, но это не важно, ответите вы. Как это? Ну конечно, закон Дюффинеля – это важно, заорет Венсан Мань, закон Дюффинеля – это архиважно. Нет, это не важно, повторите вы неожиданно серьезно, глядя на них по очереди, все, что вы считаете важным, таковым не является, и когда все рухнет, когда все, что вы знаете, исчезнет, вы поймете, что все это было не важно.
Ваши слова пробьют какую-то брешь в этом вечере, вызовут напряженную тишину, которую вскоре разорвет их дружный гогот, будет смеяться даже мать Елены, все еще сидящая на стуле, когда все рухнет, хорошая шутка, скажет Венсан Мань и, не в силах сдержаться, захохочет еще громче, хорошая шутка, механически повторит Марин Мань, и вдруг из нее вырвется полдецилитра густой зеленоватой массы, которая растечется по ее блузке, словно медленная лава, извергнутая больным вулканом, дорогая, Марин, но, салфетки, салфетки, скорее, салфетки! Венсан, меня вырвало, я плохо себя чувствую, но как же так, что с тобой случилось, тут, конечно, жарко, ты в порядке? Да, уже лучше, хочешь воды? Да, пожалуйста, и Марин Мань вытрется, ей нальют стакан воды, и она немного попьет, муж отведет ее в ванную, они вернутся, извините меня, мне очень жаль, наверное, нам пора домой, да, дорогая, пойдем, мы слишком много выпили, на самом деле – Венсан Мань постарается слегка приглушить свой восклик – мы совершенно напились! В любом случае спасибо за ужин.