гаражей, – и повсюду на них, заводя мотор, забираются быстрые тени, забираются по двое, а между ними вопят дети, и Родриго едет зигзагами по суматошным улицам, и вы встречаетесь взглядами с теми, кто, как и вы, старается уехать отсюда как можно скорее, на них кидаются жители, и им нужно успеть их оттолкнуть, прежде чем дать полный газ, среди оглушительной мешанины шума моторов и детских криков, сосед появляется в начале улицы и тоже начинает ехать зигзагами, Родриго ускоряется и вместе с ним устремляются прочь и другие мотоциклы, вы замечаете во вспышке фар человека с черными волосами и ребенка, которого он отводил в школу, они оба прижались к водителю, низко-низко пригнувшемуся к рулю, в конце проспекта вы теряете его из виду, пятый поворот, и в глаза бросается пылающее очертание общественных бань, шестой поворот, и фасад здания сверкает перед вами в последний раз, вот вы и покинули пределы района, вот вы на длинном участке четырехполосной дороги, которую наводнили мотоциклы, расстояние между которыми, впрочем, вскоре начинает увеличиваться, а сосед теперь не более чем далекая фара, просто точка, Родриго мчится дальше, Родриго мог бы ехать всю ночь, Родриго не снижает скорость, вы думаете об исходящем от сына запахе кожаного мяча и о мотоцикле соседа, о блестящей краске на мотоцикле соседа, говорите себе, что у Родриго мотоцикл новее, что он едет быстрее, что Родриго лучше водит, говорите себе, тихонько смеясь, что поставили на правильную лошадь, и тотчас же вспоминаете суматоху и всех тех, кто на своих мотоциклах старается, как и вы, как можно скорее оставить позади свой район, где все наконец пришло в движение, может быть, вы думаете о том, как просыпаются родители Елены, об их всклокоченных волосах и фланелевых пижамах, а потом вы больше ни о чем не думаете, вы позади Родриго, Родриго прокладывает вам путь, вы еще не закончили, но вы движетесь в верном направлении, и Родриго жмет на газ, разгоняется еще больше, и электрические столбы мелькают вдоль дороги, а впереди уже начинает вырисовываться темная полоса леса, который фара мотоцикла через несколько часов найдет и обшарит, разрывая мрак как охотничий фонарь.
73.
Вы проедете с Родриго по буграм и ухабам. Ваше сердце, которое будет то взлетать, то падать, узнает все эти дороги, по которым мы так часто ездили плечом к плечу в поисках скорости и адреналина. Елена потрет глаз и еще крепче ухватится за Родриго. Лес ночью покажется вам огромным, его будут пронизывать шум моторов и лучи света. За последним сужающимся поворотом появится поляна, вытянувшаяся перед стеклянным фасадом клуба наподобие озера.
Родриго остановится не сразу, а только проехав еще несколько десятков метров, вы будете трястись вместе с ним. Он будет искать опору среди затвердевших комьев земли, с трудом маневрируя, но приближаясь к широким окнам клуба, тем самым, за которыми сидел Странд, окнам, которые заливали зал прямым светом, все-таки здесь очень интересный свет, говорил Странд. Вы различите в свете фар следы нашей жизни того времени: пол, устланный спальными мешками, бутылки пива и журнальные вырезки на стойке, а на этажерке в глубине зала нашу коллекцию пластиковых посеребренных кубков с именами самых быстрых из нас, а это Порден, Скай, Мезаль. Там же, в глубине, на большом столе будут стоять резальные машины и принтеры, а также остатки нашего запаса бумаги. Вы подумаете о том, что последние слова Льюи по-прежнему находятся где-то здесь, среди записей, сделанных Скаем на листочке, теперь валяющемся на полу, или в каком-то журнале, или нацарапанных на обороте бирдекеля.
Родриго не сразу выключит мотор, вы будете делать то же самое, что и все вокруг вас. Вы поднимете Елену и поставите ее на землю. Тени мотоциклов и детей вытянутся в беспорядке по бугристой земле. Елена будет послушно выполнять ваши краткие указания. Это та полянка с ежиками? – испуганно спросит она. Вы заметите, что она перестала говорить «поянка», и это вас опечалит. Да, это она. Вам захочется поправить ее кофту, провести рукой по ее волосам или погладить по щеке. Вы дадите ей полиэтиленовый пакет, приготовленный для нее согласно нашим инструкциям, – в нем будут лежать нож, веревка, бутылка воды и сэндвич. Вы скажете ей ждать вас здесь. Но до этого еще раз повторите сказку, эту историю маленькой девочки, которая проводит ночь в лесу, вы расскажете ей об оленях, ежах, филине, посмотрите вокруг и никого не увидите, ни оленей, ни ежей, ни филинов, а только плачущих детей и пролетающих над вашими головами ночных мотыльков с серебристыми крыльями. Вы доведете историю до конца, не обращая внимания на шум моторов, на Родриго, который замрет на мотоцикле и будет ждать, когда это будет сделано, как и все остальное, на Родриго, тоже работающего уже долгое время и имеющего столь же четкие инструкции, как ваши, так что он будет ждать, когда вы закончите рассказывать, когда Елена возьмет книгу Странда, отпустит вашу руку и смирится с тем, что вы уедете. Она сделает несколько торопливых шагов за вами, а потом резко остановится. И посреди треска моторов вы услышите шуршание ее полиэтиленового пакета.
74.
Когда вы выедете из леса, у вас появится чувство, будто вы покидаете место, которое никогда не должны были покидать. Вам послышится, что кричит Елена, но никто не будет кричать. Вы будете слишком далеко.
Вы встретите еще один или два мотоцикла, вам захочется повернуть назад, но никто не будет кричать и будет слишком поздно. Родриго затормозит, лишь проехав пятьдесят километров, – он повернет вправо, к металлическим очертаниям круглосуточной заправочной станции, увенчанной светящимися вывесками.
Вы почувствуете себя потерянно среди этого призрачного света. Подумаете о Елене, оставшейся в темноте, и, подняв голову, увидите луну. Но это вас не успокоит. Родриго остановится у колонки и очень высокий, нескладный тип зальет ему полный бак. Вы спросите, есть ли у него кофе. Он скажет вам, машина там, и махнет в сторону здания. Вы подумаете о Елене. Представите ее одну, без шума моторов, среди детей, оставленных глубокой ночью перед окнами клуба, и это будет нормально, эти механические мысли не должны вас волновать. Вы пойдете выпить кофе. Родриго присоединится к вам. Некоторое время вы будете вместе расхаживать перед холодильными витринами. Никого не будет. Родриго покажется вам усталым.
Вы вернетесь к мотоциклу, у которого по-прежнему будет ждать высокий парень. Он понимающе вам улыбнется. Огонь! Время фейерверков! Вы не поймете, что он имеет в виду, тогда он повторит: огонь, потом выпучит глаза, зажмет язык между зубами и вдруг, резко взмахнув руками, с детской заразительной радостью крикнет: бум, и сунет вам в бок канистру бензина.
Вы возьмете канистру с собой. Сядете на мотоцикл, и Родриго заведет мотор. Вам станет интересно, что сейчас произойдет с человеком, которого вы оставляете позади. Вот, пожалуйста: он решительно закроет станцию, подойдет к мусорному баку, достанет оттуда кусочек картона, вынет из кармана зажигалку, крутанет колесико и подождет, когда картон загорится. Если он улыбнулся, когда увидел вас, так это потому, что он вас узнал и знает, что если вы здесь, если Родриго здесь, если «Сузуки» здесь, значит, все идет полным ходом, все стало принимать осязаемые очертания и что правда была за Льюи, нужно всего лишь самоорганизоваться.
Когда станция загорится, вы будете уже далеко, ваш бак – полон, Родриго поддаст газу, большого взрыва не будет, но все уже будет идти полным ходом, и, по словам Льюи, если что-то одно не удастся, получится другое, главное, что имеет значение, – это количество, вот о чем вы подумаете в этот момент, вы будете держаться за костюм Родриго, его галстук будет биться на ветру у него за плечом, а между ним и вами будет теплое пространство, где сидела маленькая девочка, которую вы взяли под свое крыло, словно птенчика – шутка в духе Льюи – особенно если взмахивать локтями и кричать пи-пи-пи, такая вот joke, типичная для Льюи, но все, no more птенец, никакого больше птенца между вами и Родриго, только канистра с бензином и свежесть ночи, его сосредоточенность и ваша.
75.
Вы приедете к гостинице в четыре утра. Припаркуетесь у главного входа. Это будет не такая же гостиница, как та, в которой Лесли Джонс и Хуан Габриэль Палмерас окажутся в начале их истории, но все же некоторое сходство будет, может быть, в близости к дороге и неоновой вывеске. Вы попросите номер 111. Портье, одетый в черный жилет и белую идеально выглаженную рубашку, молча протянет вам пластиковую ключ-карту. Вы улыбнетесь ему, и он улыбнется в ответ, и вы замрете перед этим пустым оскалом, пытаясь отгадать, хочет ли этот человек вам помочь. Родриго возьмет вас за локоть. Номер 111 находится на первом этаже, в конце главной части здания. Вам понадобится чуть меньше трех минут, чтобы до него добраться. Сперва вы подниметесь по небольшой лестнице, а затем пойдете по длинному коридору, устланному ковролином. Родриго приложит ключ к считывающему устройству. Оно издаст стандартный писк.
76.
Комната будет маленькая. Ее окна будут выходить на гостиничную парковку. Справа при входе вы увидите туалет, слева на стене будет висеть умывальник, а над ним зеркало, центр комнаты займут две односпальные кровати, еще вы заметите телевизор и выполненную в импрессионистском стиле картину, изображающую пастуха, ведущего стадо овец. И пол, и стены будут покрыты толстым ковролином. С потолка будет свешиваться люстра с несколькими летающими вокруг мухами.
Вы достанете из сумочки сэндвичи. Один предложите Родриго. Каждый сядет по центру своей кровати. Сидя на краешке, на сложенных вчетверо покрывалах, вы будете есть свои сэндвичи.
Вы обнаружите, что не голодны. Часы покажут четыре пятнадцать утра, и вкус пищи будет вызывать тошноту. Родриго свой сэндвич станет уплетать за обе щеки. Вы заставите себя есть. Вы должны будете подкрепиться. Будет трудно продолжать на пустой желудок. Вспомните слова Льюи. Все преимущества должны быть на нашей стороне. Вы поднимете голову и посмотрите на мух, крутящихся вокруг люстры. Ее охристый оттенок напомнит вам старинные бокалы из цветного стекла.