ствовал риск повреждения обшивки. Замедлил бы их, невзирая на режимы, и в случае пальбы по какому-нибудь критически важному узлу корабля. Например, по гипердвигателю.
Лера помахала Яну планшетом:
– Лишние дыры нам ни к чему, да?
Но Яна мало волновало, когда и как она успела взломать карабин.
– Не приближайся к нам, понял? – предупредил он Луку.
Пилот кивнул. На свою правую руку, словно облачившуюся в красную перчатку, он смотрел как на чужую.
Тем временем Адам сделал несколько витков по внутренней орбите кухонного отсека. Таким образом обошел каждого, водя датчиком медицинского сканера. Обследовал заодно и себя.
– Мы здоровы, и никто не собирается разрешиться от бремени, – наконец заключил он, довольный результатами. – Ян, поменьше кофе, дружок, если не хочешь, чтобы твой насос лопнул.
– Черный кофе помогает выполнять много черной работы, док.
Лера показала на тело сотрудника дегазационной службы:
– С ним-то что, Адам?
– Безнадежно мертв, леди. Но давайте-ка сделаем вот что.
Передав Лере сканер, Адам присел перед мертвецом и осторожными движениями расстегнул его курточку. Она с сочным, отвратительно свежим хрустом распахнулась.
Только вот свежести не было и в помине.
Грудь сотрудника дегазационной службы покрывали белые ростки, пленки и узлы. Всё это произрастало прямо из кожи, вспучивая и оплетая футболку, потерявшую от влаги первоначальный серый цвет. Казалось, куртка была бревном, подняв которое обнаружилась бледная мерзость, не знавшая солнца. Появился душок подгнивающего крахмала.
Зажимая рукой рот, Лера отвернулась.
– Это очень похоже на мицелий – тело грибов, – проговорил Адам. Его пальцы воспарили над картой мерзости, но не касались ее. – Знать бы все способы подцепить эту заразу. Ну, по крайней мере, один точно известен – если отталкиваться от печального опыта Луки.
Пилот гневно засопел и почти сразу сбавил обороты, заметив, что Ян вцепился в карабин.
Вернув профессору сканер, Лера отошла к выходу из кухонного отсека. Уставилась в коридор так, будто неизвестность была на порядок лучше, чем мерзкие факты, растекавшиеся у нее за спиной.
– Это может быть причиной, по которой Магнус посчитал всех мертвыми?
– Да, конечно, – сказал Адам. Массируя поясницу, он распрямился. – Вероятно, в процентном соотношении мы и впрямь мертвы. – Внезапно он просиял. – Вы хоть понимаете, что это означает?
– Что человечество не одиноко? И что соседом по космосу оказался разумный паразит? Лучше заткнись, Адам, заткнись, заткнись, – прошептал Лука. Судя по бутылочному оттенку лица, его мутило. – Куда мы вообще направлялись?
– В командный центр, разве нет? – отозвалась Лера. Она по-прежнему изучала коридор. – У нас капсулы гибернации выставлены за окно, если помните.
– Стойте-стойте. – Лука с прищуром оглядел всех. – А если… а если мы отправимся на ближайшую палубу, оборудованную спасательными малышками? Скажем, на девятую, а?
– Девятая? Это многофункциональная, – напомнил Адам.
Ян вдруг понял, что пилот выжил из ума, раз вообще рассматривает такой вариант. Потом возникло объяснение понадежнее: недоумка подчинила себе обнаруженная «Нимионом» форма жизни, обожающая ростки как на картофеле. А такого и пристрелить не жалко, правда?
Уловив перемену в лице Яна, Лука вскинул руку, которую не так давно тряс зараженный. Это странным образом подействовало, и Ян отшатнулся.
Между ними вклинилась Лера. Пихнула каждого. Сделала вид, будто не замечает мертвеца.
– Да прекратите вы, ради бога! Угомонитесь! Проводите меня до любой «исы», и мы, возможно, получим ответы! Хоть на это вас хватит?
– А что? Звучит вполне разумно, – согласился Адам. – Попробуем?
«Исами» называли Интерактивные Справочные Системы, разбросанные по всему «Нимиону». Сокращенно ИСС. Они выполняли функции гида, у которого любой желающий мог узнать скорость «Нимиона», на какой палубе свободна баскетбольная площадка или где найти неуловимую кастеляншу. Куда важнее было то, что «исы» имели доступ к общей системе корабля, в отличие от тех же контрольных панелей, обрабатывавших локальный участок помещения или конкретную палубу.
«Иса» отыскалась у выхода из блока северо-восточных кают. Ее округлый экран демонстрировал уже знакомое предупреждение, отзывавшееся в животе неприятным дрожанием кишок. Ян и Адам уставились на планшет Леры, когда она подключилась к «исе». Лука попытался держаться особняком, но вскоре и он принялся следить за расшифровкой данных.
– Лера, ты хоть что-нибудь в этом понимаешь? – наконец спросил Ян, когда в глазах зарябило от всевозможных цифр и колонок.
– Да. Доступ есть, но сильно ограниченный… сильно, сильно ограниченный.
– Почему? – шепотом поинтересовался Адам.
– Почему? Потому что критические узлы Магнуса уничтожены. Это произошло спустя двадцать девять минут после того, как он внес в бортовой журнал запись о том, что экипаж «Нимиона» мертв.
Все замолчали.
Лука посмотрел на них как на полоумных.
– Это же бред, дерьмо собачье! – Губы его заблестели от слюны. – Да кто мог уничтожить хозяина всех электроовец?!
Адам снова обнял себя:
– Это мог сделать экипаж, которого Магнус вычеркнул из списка живых.
Пролегла очередная полоса молчания, а потом Лука задал вопрос, определивший буквально всё.
– Означает ли это, что и те, находящиеся в капсулах гибернации, тоже вычеркнуты из живых?
Взгляд Адама стал жалким, как у бродячей собаки.
– И что мы решим, молодежь: спасаем пленников вакуума или спасаемся сами?
– Это не всё, – глухо проговорила Лера. – «Нимион» законсервирован и направляется в Рукав Ориона. Куда именно – неизвестно.
– Мы летим домой?
– Я не знаю, Адам. Правда не знаю.
– А кто проложил курс? – спросил Лука.
Лера покосилась на него:
– Изначально курс задал Магнус. Корректировки внесли уже после его… отключения.
– Эта дрянь настолько разумна? – изумился Адам.
Глаза Луки обрели влажный, красноватый блеск. Руки принялись рисовать у лица какие-то макабрические узоры.
– Еще не поняли, идиоты? Вот же наш шанс покинуть чертов «Нимион»! Вот он!
– А ты оглох, да? – Яну этот задавака нравился всё меньше и меньше. – Корабль законсервирован. Не войти и не выйти – если ты, конечно, не консервный нож.
– А почему ты решил, что пилоту «Нимиона» не под силу запустить парочку спасательных капсул? Если сам болван, значит, и остальные тоже?
Эти доводы крыть было нечем, даже последний, и Ян взглянул на Леру и Адама. Но они молчали, явно предоставляя ему право вершить их судьбы.
– Хорошо, Лука, – вздохнул Ян. – Но ты полетишь отдельным рейсом.
Пилот криво усмехнулся:
– Договорились.
Заключив эту пародию на джентльменское соглашение, все направились в сторону аварийных лестниц. Никто не захотел воспользоваться лифтами. По прошествии двадцати секунд на экране интерактивной справочной системы опять высветилось предупреждение: «АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ "ГОЛЫЙ КОРОЛЬ"».
Красное сливалось с красным.
3
Одновременно с событиями, развернувшимися в кухонном отсеке северо-восточного блока четырнадцатой палубы, случилось еще кое-что.
Первыми вскинули головы рабочие складских доков пятнадцатой палубы, передвигавшие в темноте кают-компании стулья. Пришедший сверху импульс оборвал бесцельное перемещение мебели. Губы зашевелились, проговаривая подхваченные мысли.
Эти четверо – кто они? Они – это мы? Нет. Мы – это они? Возможно. Это люди? Да. Нет. Похожи. Они опасны? Неизвестно. Они – другие? Нет. Да. Возможно. Кому-то придется проверить. Да. Да. Да.
Чрево общего разума перекатывало и потряхивало одни и те же вопросы, одни и те же ответы, стягивая в себя, будто нити, рассудки всего экипажа.
Они – это мы? Нет. Почему? Они не хотят. Они – другие? Да. Нет. Возможно. Сколько их? Четверо. Эти четверо – кто они? Неизвестно. Их вкус – каков он? Как у «дома всех домов». Эти четверо – другие «дома». Да. Да. Да.
Головы обращались друг к другу, отворачивались и обшаривали слепыми взглядами переборки, разнообразные двери и люки, лоснящиеся полы и потолки, вонзая глаза в громады пластика и стали.
Волнение распространялось дремотным приливом.
Переполненный командный центр задрожал, будучи одним из очагов вялого мыслительного процесса. Впервые в истории этого места здесь не набиралось и десяти офицеров. Чины и судьбы не имели значения для тех, кто умеет ждать. Но иногда даже такую высшую мудрость, как терпение, нужно отложить.
На пятой палубе, отведенной под критические узлы главного врага, ничего не изменилось. Здесь обезображенный экипаж продолжал избивать груды серверов и мыслительных блоков и жевать кабели – всё то, что формировало ядро Магнуса.
Больше всего ушло с шестой палубы, на которой находились основные системы жизнеобеспечения. Голоса так и не смогли понять, смогут ли они обойтись без этих гудящих агрегатов или нет. Можно было существовать без всего, как и раньше, но «дома» требовали ренту – воздух. А рождение и очистка этой смеси газов происходили без чьего-либо контроля. Поэтому шестая палуба осиротела быстрее прочих.
В недрах «Нимиона» началось движение.
4
– Я вот всё думаю об этом странном протоколе, – произнес Адам, перешагивая порог люка. – Почему именно «Голый король»? Не обычный, не синий, к примеру, – а именно голый. В этом же должен быть какой-то смысл, как думаете?
– «А король-то – голый!» – взвизгнул Лука и так же визгливо рассмеялся. Застонал. – Адам, ты хоть представляешь, сколько вещей имеют совершенно неподходящие названия? Сопля на клюве индюка тоже ведь как-то называется, да?
– «Кораллы». Или снуд, – ввернула Лера.
– Вот видишь, Адам? Никакого толку. Так зачем тебе смысл, запертый в космосе старик?
– Потеряйся смысл – потерялись бы и пилоты.
Лука озадаченно хмыкнул.
Они пробирались по девятой палубе, где, как утверждал пилот, находились четыре спасательные капсулы, в чьи настройки безопасности еще на этапе проектировки были заложены крошечные мозговые завихрения. Эти пробоины в алгоритмах позволяли покинуть «Нимион» при любых обстоятельствах. Даже при полной закупорке всех сосудов и артерий корабля. Этакая трещинка в черепе, оставшаяся после лоботомии.