Когда входная дверь распахнулась и внутрь гурьбой ввалились раскрасневшиеся мальчишки, в классе случилась немая сцена.
– Ты…
– Э-э…
– Он же…
– Чего столпились, идиоты? – рыкнул из коридора крепыш и, растолкав обескураженных пацанов, решительно вошел в класс.
Я приветливо ему махнул и отвернулся, всем видом показав, что с нетерпением жду начала занятия.
Мальчишки принялись неуверенно переглядываться и шептаться. Некоторые опасливо покосились на поджавшего губы крепыша. Но пока тот думу думал и решал, как поступить, чтобы не уронить репутацию, в коридоре снова послышались быстрые шаги, и пацаны, всполошившись, кинулись занимать свои места.
– Эй ты, сдрисни! Живо! – прошипел крепыш, нависнув надо мной горой. Маленькой такой, совсем еще скромной и, прямо скажем, далеко не внушительной горочкой. – Это мое место!
Я молча принялся изучать ногти.
Твое, значит? А докажи.
– Я кому сказал: провали…
– Доброе утро, класс, – сухо поприветствовал учеников вошедший учитель, и крепышу ничего не оставалось, как заткнуться и, оттолкнув нерасторопного соседа, встать у ближайшей ко мне парты, после чего вытянуться в струнку и вперить взгляд перед собой.
Тем временем учитель зашел в класс, со стуком закрыл дверь и, пройдя к столу, окинул нас внимательным взглядом.
Я, поднявшись вместе со всеми, тоже не отказал себе в удовольствии его изучить.
Ну что сказать… мужик как мужик. Тощий, на редкость высокий и ощутимо горбящийся, чего не мог скрыть даже просторный черный пиджак. Лицо у него было неприятным – такое же болезненно худое, с выпирающими скулами и длинным носом. Тонкие губы, светлые брови, такие же светлые жидкие волосенки, старательно зачесанные назад…
Полагаю, это и есть лаир 9 Корис, который, согласно расписанию, должен был вести у нас правописание.
Я, правда, не понял, почему этот человек смотрел на нас с такой неприязнью. Но решил, что, возможно, дети ему чем-то досадили. А может, он в принципе детей не любил, поэтому вел себя так, что даже крепыш не рискнул его раздражать.
– Садитесь, – процедил лаир Корис, убедившись, что все ученики на месте. – Начнем урок.
Обо мне он не спросил. Не поинтересовался даже, умею ли я читать или писать. Не представил классу, хотя, по идее, должен был, раз уж именно он вел первый урок. Все-таки восемь лет, мальчишка из провинции… но учителю, как оказалось, было наплевать. Он только мазнул по мне взглядом, и на этом, можно сказать, представление классу закончилось.
Мы молча сели и так же молча воззрились на преподавателя, ожидая дальнейших распоряжений.
Я тоже молчал, хотя не очень понимал, как нас будут обучать правописанию при отсутствии тетрадей и ручек. Но преподаватель с непонятным раздражением поддернул левый рукав, под которым скрывался внушительного вида браслет-идентификатор, активировал с его помощью стоящую на столе коробочку. После чего на каждой парте бесшумно развернулось голографическое изображение самой обычной тетради, а над ней, на расстоянии сантиметров в сорок от лица и примерно на уровне глаз, замерцал такой же полупрозрачный экран, на котором появилось первое задание.
Ах вот оно что…
Теперь назначение стило мне стало понятным, как и способ его применения.
Что ж, это было удобно и функционально, да еще вон какая экономия на расходных материалах. Ведь виртуальная тетрадь не закончится, не порвется, ее не исчиркаешь ручкой и не посадишь на нее кляксу. Кроме того, как подсказала проснувшаяся память, в такой тетради нельзя было написать на полях ничего лишнего. И она не потеряется в портфеле преподавателя, даже если у него будет не десять, а сто или тысяча учеников одновременно.
Мельком покосившись по сторонам, я увидел, что остальные ребята все так же молча приступили к выполнению задания, и понял, что от учителя никаких пояснений не будет. Затем взялся за стило сам и уткнулся носом в тетрадь, краешком глаза посматривая за обстановкой и отмечая, кто из соседей и насколько быстро справляется с заданием.
Задание, конечно, было плевым – только и того, что выписывать значки, заменяющие местным жителям буквы, а потом складывать их в слова, точно дублируя те, что время от времени появлялись на экране.
Знакомство с алфавитом… первые уроки письма…
С другой стороны, а чего я хотел? Это ведь младший класс. Мы тем же самым в свое время занимались в начальной школе. Занятие скучное и совсем не креативное, но я добросовестно писал все, что требовалось, потому что понимал, что если знание букв и понимание смысла написанного Эмма мне вбила, то вот воспроизводить эту информацию на бумаге или экране, как сейчас, мне придется учиться заново.
Как оказалось, беспокоился я не зря, потому что у моего нового тела не оказалось нужных навыков – маленького Адрэа к школе явно не готовили или же готовили плохо, потому что писать было страшно неудобно, пальцы, никогда раньше не державшие стило, быстро уставали, и мне пришлось очень постараться, чтобы воспроизвести весь текст без ошибок.
Лаир Корис все это время безмолвной тенью бродил по классу, проверяя, кто и как старается, но я, на удивление, закончил даже раньше остальных, и почему-то именно это послужило сигналом к смене задания.
– Следующее упражнение, – с неприятной ухмылкой сообщил учитель, стоило мне поднять голову и показать, что я закончил. – Всем, кто не успел, минус один балл. Тем, кто не успеет завершить упражнения к концу занятия, минус три балла.
Мальчишки дружно вздрогнули и так же дружно закрутили головами в поисках того, кто их подставил. Очень быстро их взгляды скрестились на мне, в глазах ребят появилась совершенно закономерная злость, а я досадливо поморщился.
Вот блин. Но кто ж знал, что лаир действительно нас ненавидит и что ему доставляет удовольствие стравливать мальчишек между собой. Я, конечно, пока не все понял и в отношении набора баллов тоже не разобрался. Но если из-за них возникла такая реакция, значит, баллы важны. А если упражнения будут следовать, как сейчас, без перерыва, то шансов закончить их в срок попросту ни у кого не будет. То есть из-за меня пострадают все, и это не есть хорошо.
«Тебе конец, урод», – одними губами прошептал сидящий рядом крепыш, который, в отличие от меня, демонстративно не торопился.
Ладно, учту.
После первой промашки я перестал спешить и дальше писал неспешно, подчеркнуто медленно, незаметно подглядывая, как обстоят дела у соседа. Успевал даже иногда размять пальцы, чтобы не слишком сводило. Но к концу занятия у меня все равно онемела рука и плечо, поэтому я был бесконечно счастлив, когда преподаватель объявил об окончании занятия, озвучил домашнее задание, вырубил проектор и, не прощаясь, покинул класс.
Почти сразу после этого в коридоре прозвенел звонок.
– Ты что, совсем тупой?! – едва тот затих, прошипел крепыш и резким движением поднялся из-за парты. – Ты что о себе возомнил?! Думаешь, хитрее всех?!
Я примиряюще поднял руки.
– Слушай, я не знал, что так получится.
– Ах, ты не знал… пацаны, вы слышите? Он не знал! И из-за этого у каждого сегодня минус три балла!
Поднявшиеся из-за парт мальчишки угрожающе сгрудились вокруг крепыша.
– Айрд, ну ты что? Он же первый день, – неосторожно ляпнул тот самый мальчик, который порывался убрать швабру от моей двери. – Он же мог не знать, что Крыс спит и видит, как бы всем нам рейтинг порезать…
Рассвирепевший крепыш резко развернулся:
– Заступаешься за урода, Идни? Тоже пендель захотел?!
Мальчик прикусил губу и явственно побледнел, а потом кинул быстрый взгляд наверх.
Ах да, тут же камера, а драки, если верить школьным правилам, строго запрещены.
Я дернул крепыша за рукав.
– Остынь. Он тут ни при чем. А мы с тобой позже это обсудим.
Тот обернулся и смерил меня многообещающим взглядом.
– Обсудим. Сегодня вечером. В душе. Если не струсишь, конечно.
Ну да. В душевых видеокамер не было.
– Пошли, народ, – скомандовал крепыш, когда я подтвердил вечернюю стрелку. – Пока перемена не закончилась, я вам та-акой ролик из Сети покажу… Брат вчера скинул. Вы помрете от зависти!
Народ загудел и, несколько смирившись с потерей баллов, потянулся вон из класса. Даже тот мальчик, что за меня вступился, поколебавшись, ушел следом за остальными.
А вот я остался: надо было о многом подумать. Ну, и правила дочитать до конца. Чем черт не шутит? Вдруг вечером и правда придется драться?
Глава 3
К тому моменту, как в коридоре прозвенел второй звонок и в класс вернулись ученики, я уже совершенно точно знал, что со своей неуместной спешкой на правописании безнадежно встрял.
Оказывается, ученикам за хорошие учебу и поведение полагались не оценки, а баллы. Но далеко не каждый ответ засчитывался, и далеко не все, кто прилично себя вел, могли рассчитывать на поощрение. Чтобы заработать балл на уроке, нужно было не просто ответить правильно – для этого следовало самому вызваться отвечать и дать настолько развернутый, выходящий за рамки программы ответ, чтобы учитель проникся и заплакал, выдавив из себя долгожданный балл.
Сумма полученных за год баллов суммировалась. Проходным считался уровень не ниже ста, но при этом официальная система поощрений, которая тоже была прописана в правилах школы, оказалась настолько запутанной, что по факту баллы начислялись от балды. А это означало, что именно учитель со своим субъективным мнением решал, наградить ученика или же, наоборот, снять с него с таким трудом заработанный балл.
Лишиться же баллов было невероятно просто – опоздание на урок, нарушение дисциплины, порча школьного имущества, не к месту изданный смешок, нахождение после отбоя за пределами жилого корпуса… список возможных прегрешений можно было перечислять долго. Даже если тебе приспичило лишний раз в уборную, преподаватель мог решить, что ты не просто идешь облегчиться, а отлыниваешь от ответа на вопрос. Впрочем, если ему не понравится твоя физиономия, результат будет тем же, и преподаватель под благовидным предлогом может снять с любого ученика от одного до трех баллов, и ты при всем желании не сможешь это оспорить.