Что ж, шоу начинается…
Само собой, никто из нас под воду не полез, хотя Айрд заблаговременно открыл краны, имитируя бурную деятельность. Когда я вошел, он стоял недалеко от двери, небрежно подпирая плечом стену и демонстративно насвистывая что-то себе под нос. Следом за мной по одному, по два, чтобы не вызывать подозрений, просочились остальные мальчишки и словно невзначай перегородили единственный выход. Вероятно, полагая, что в случае чего меня это задержит.
Наивные детишки.
– Не хочешь неприятностей, говори тихо, – едва слышно посоветовал мне вставший рядом Идни. – Если что, влететь может всем. За то, что не остановили. Но зачинщиком в любом случае назовут тебя. Никто не вступится, я узнавал. Так что надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Не боись, прорвемся, – усмехнулся я и, торжественно вручив почти что другу полотенце, вышел, так сказать, на ристалище.
Свободного пространства между дверью и душевыми кабинками было вполне достаточно, чтобы двое сопляков могли без помех отмутузить друг друга. Там, правда, было влажно, на полу виднелись лужи. Даже в шутку биться на таком полу было небезопасно, поэтому я не совсем понимал, как Айрд собирается меня «учить», чтобы при этом еще и не оставить следов.
Разве что у него уже имелся подобный опыт?
Сомнения Идни я тоже прекрасно понимал: по сравнению с крепышом я выглядел жалким заморышем. Тот явно тренировался, следил за фигурой, а у меня ни достойного роста, ни широких плеч, ни крепких мышц… дрищ, да и только. Но мне, слава богу, давно не восемь лет, чтобы вот так глупо вестись на подначки, да и с фантазией у меня все нормально, поэтому сюрприз я приготовил Босхо – будь здоров.
– Ну что, готов, урод? – демонстративно хрустнул костяшками Айрд.
Я только развел руками.
– Наверно, да. Забыл только предупредить…
– О чем? – презрительно сплюнул он.
– У меня одна особенность есть – сглаз называется. И если меня заденешь, от тебя удача отвернется.
– Чего-о?! – У Босхо брови взлетели высоко вверх. – Дайн тебя задери! Ты что городишь, сопляк? Какой еще, к крогу, сглаз?!
– Самый настоящий, – открыто улыбнулся я. – Мама всегда говорила, что это мой особый талант, поэтому меня лучше не трогать.
– Да пошел ты!.. – искривил губы пацан и, устав от разговоров, решительно попер в мою сторону, выразительным жестом сжимая кулаки. – И рот свой поганый закрой! Сейчас башкой твоей унитазы вымою, вылижешь их языком до блеска, понял?! А если я еще раз увижу, что ты место мое занял…
Хлоп!
Не дойдя до меня всего пару шагов, крепыш неожиданно поскользнулся на мокром полу и, изумленно округлив глаза, со всего размаха сел на задницу. Причем случилось это настолько неожиданно, что он даже не сразу понял, что к чему. И только когда я, кашлянув, отступил на шажок, а остальные мальчишки удивленно зашептались, он резко выдохнул и, уперевшись руками в пол, быстро встал.
Хлоп!
Каким-то чудом его ноги снова разъехались в разные стороны, отчего Босхо с неменьшим удивлением завалился снова, на этот раз – лицом вниз. Пораниться не поранился, конечно, – высота-то была небольшой, – но разозлился точно. После чего попытался подняться в третий раз. И так же бездарно рухнул снова, подняв с мокрого пола целую тучу брызг и от души окатив и меня, и всех, кто стоял рядом.
– Что это за?..
– Я же говорил, – виновато развел руками я. – Сглаз – штука такая. Я сначала не хотел, но раз уж ты настаивал, то вот оно, похоже, и случилось. И теперь тебе ни в чем удачи не будет.
– Что-о?! – шепотом взревел крепыш, однако очередная попытка подняться и на этот раз закончилась для него неудачей.
Он выругался. Потом решил сменить тактику, поднимаясь теперь не сразу, а постепенно, с опорой на руки и колени. Но ему это мало помогло, потому что как только его пальцы отрывались от пола, стопы Босхо начинали жить своей собственной жизнью и раз за разом возвращали его в исходное положение.
При этом никаких увечий, кроме синяков на заднице, он не получил. Да и я его ни разу не ударил. Все видели. Ну а после того, как среди мальчишек послышались первые смешки, Айрд буквально взвыл, но был вынужден признать очевидное, после чего все так же шепотом обложил меня по всей родне.
– Кажется, сегодня ничего не получится, – сокрушенно признался я, обращаясь больше к зрителям, чем к нему самому. – Теперь, пока сглаз не пройдет, оно каждый раз так будет. То упадешь, то ногу подвернешь…
– Ах ты, тварь!
Поняв, что другого выхода нет, Айрд пополз ко мне, явно намереваясь ухватить за лодыжки и повалить рядом, чтобы добить в партере, но в самый неподходящий момент его ладони тоже разъехались в стороны, и он чуть не разбил себе лоб, когда слишком резко потерял равновесие.
– Это не я, – почти искренне шмыгнул носом я. – Мамой клянусь, оно само. Пока ты на расстоянии, еще ничего, но как только приблизишься и попытаешься сделать гадость…
Хлоп!
– Мелкий ублюдок!
– Увы. Это не лечится, я проверял. А единственный способ этого избежать – держаться от меня подальше.
Когда после моих слов Айрд снова рискнул подняться и нелепо, вопреки всем законам физики, грохнулся, до мальчишек неожиданно тоже стало доходить, и они шажок за шажком начали медленно отступать в стороны.
– Давайте на сегодня закончим, а? – вопросительно посмотрел я на мокрого, взъерошенного и совершенно беспомощного Босхо. – Сглаз, он вообще-то нестрашный, но чем ближе я стою, тем хуже будет.
– Да пошел ты к дайну! – наконец взвыл растерянный, взбешенный и одновременно униженный Босхо. – Проваливай, клайр вонючий! Чтоб глаза мои тебя больше не видели!
Я с опечаленным видом развернулся и ушел, благо дорогу мне больше никто загородить не рискнул. А когда вернулся в свою комнату, приглушенно рассмеялся.
«Спасибо, Эмма. Ты была неподражаема!»
Система на это ничего не ответила, но я решил, что это хорошая идея – привлечь ее к разборкам, слегка смухлевать с найниитом и немного подтолкнуть крепыша на мокрой, а значит, и скользкой плитке. Урона я никакого не нанес – у него разве что гордость пострадала. Вопрос с дракой снялся сам собой – в таком состоянии Босхо был просто не способен с кем-либо драться, а я не стал бы его добивать, тем более при свидетелях, так что драки, по сути, и не было. Так, обычная ссора. А ссоры правилами не запрещены.
– Ладно, – все еще посмеиваясь, бросил я, усаживаясь за стол. – Будем считать, что первый учебный день прошел успешно. С недоброжелателем разобрался, репутацию не уронил, балл заработал. Осталось закончить с домашним заданием, и программа-минимум будет выполнена.
Отыскав соответствующий раздел в браслете, я тыкнул по нужной вкладке, раскрывая вложенные файлы. Одновременно с этим браслет коротко вспыхнул, а над моим столом бесшумно развернулся почти такой же голографический экран, какие были в учебной комнате, только раза в два меньше. Там же, на экране, высветилось домашнее задание по правописанию в виде пока еще чистых прописей, которые следовало заполнить, а также простенькие арифметические задачки, при виде которых мне снова стало смешно.
Но делать нечего.
Завтра хоть и предпоследний день недели, но первые два урока будут такими же, как сегодня: правописание и математика, так что следовало подготовиться.
Целых пять мэнов я потратил, чтобы вписать в пустые окошки нужные циферки. Потом почти рэйн старательно выписывал буковки в многочисленных (да, лаир Крыс оказался чрезвычайно щедр на домашку) прописях. К тому моменту, как я закончил, время осталось только на душ и всякие мелкие дела. Но я все равно лег спать пораньше, потому что помнил, что хотел перенастроить Эмму и дать ей доступ к моим глазам, ушам и прочим рецепторам, отвечающим за связь с внешним миром.
Благополучно улегся. Дал подруге добро на подключение. Закрыл глаза…
И проснулся уже наутро. Причем с таким чувством, что ни на минуту не засыпал, и теперь мне требовалось как минимум десять рэйнов полноценного сна, чтобы избавиться от внезапно навалившейся усталости.
«Перенастройка завершена, – деловито сообщила Эмма, когда я с трудом продрал глаза и сел на постели. При этом, как оказалось, подушка была мокрой, хоть отжимай, на простыне тоже остались большие влажные пятна, про майку вообще молчу, да и сам я выглядел так, словно не успел вытереться после душа. – Возможны временные отклонения в работе органов чувств. Требуется корректировка. Ориентировочные сроки окончания корректировки – пять-восемь рэйнов».
Ну блин.
Я-то думал, что все трудности, связанные с подключением, благополучно закончатся во сне. А тут фига. Похоже, весь сегодняшний день меня будут ждать неприятные сюрпризы.
Собственно, я не ошибся. Стоило мне, щурясь от кажущегося чрезмерно ярким света, выбраться в коридор, как передо мной выросла чья-то рослая фигура, а смутно знакомый голос недовольно сообщил:
– Адрэа Гурто! Младший класс. Комната номер девять. За порчу школьного имущества вам выносится предупреждение и полагается штраф!
Я обалдело вскинул голову и, не подумав, ляпнул:
– Чего?!
Возвышающийся надо мной завхоз… тот, усатый и вредный, что в день поступления форму мне на складе выдавал, грозно уставился сверху вниз:
– Не «чего», а доброе утро, лаир Думин! Забыли правила, ученик младшего класса?! Итак, повторяю: за порчу школьного имущества вам выносится предупреждение и налагается штраф в размере половины ученического балла.
Я потряс гудящей головой.
Черт. Какой же он громкий… аж в ушах звенит от исторгаемых им децибелов. Да и зрение откровенно двоилось, потому что сейчас я видел перед собой не одного, а сразу двух завхозов. Одного обычного, а второго… какого-то странного. Красно-сине-желтого, словно внезапно научился видеть в инфракрасном свете.
– Адрэа Гурто! Вы меня слышите? – строго осведомился громогласный, как его там, лаир Думин, чтоб его прибило чем-нибудь на завтрак. – Вы поняли, что я сказал?
– А? Простите, у меня что-то в ушах с утра звенит…