Более того, к утру мое состояние улучшилось настолько, что я почувствовал себя каким-то свежим, отдохнувшим и обновленным. И во второй раз поразился эффективности простых с виду, но до крайности важных упражнений, об истинной ценности которых раньше не подозревал.
Это стало для меня настоящим открытием.
Настолько неожиданным и своевременным, что, получив из подкорки очередную порцию знаний, я замер посреди комнаты, словно громом пораженный.
Моя голова вдруг сама по себе очистилась от ненужных мыслей, сомнений и массы других вещей, которые там постоянно крутились, отвлекая внимание на себя. Мое понимание окружающего мира и своего места в нем стало гораздо лучше. Я словно в зеркало заглянул. Увидел себя со стороны. Все свои мечты, надежды, планы, поступки, которые именно сейчас и здесь показались мне какими-то мелкими и незначительными…
Я так же неожиданно вспомнил свое детство. Юность. Старые и, казалось бы, прочно забытые вещи, которые когда-то были для меня важны.
Вспомнил родителей. Бабушку. Тетку, которая в последние два года точила зубы на доставшиеся мне в наследство половину бабулиного дома и двухкомнатную родительскую квартиру.
С какой-то детской досадой осознал, для чего она уговорила меня впустить туда квартирантов, а в бабулин дом переселила старшую дочку с мужем под предлогом того, что дому нужен уход и, если в нем никто не будет жить, он скоро развалится.
Я, лопух, ей поверил. И даже бумаги какие-то подписал. Так что если до моего совершеннолетия она, будучи законным опекуном, не имела права распоряжаться моим имуществом, то после него… да еще когда я, будучи ее стараниями в порядочном подпитии, что-то там бездумно подмахнул…
Ох, а сколько я пьянок пережил, пока коротал вечера и ночи в студенческом общежитии. Сколько песен проорал, когда, возвращаясь с очередной тусы, желал осчастливить собой весь мир…
Нет, совсем уж пропащим я не был. Универ вон окончил, диплом получил, причем не с самыми плохими оценками. Еще я умел быть рассудительным, осторожным, расчетливым. Но какая-то детская безбашенность… необъяснимая тяга к раздолбайству, которая особенно резко обострялась после обильных возлияний, делали из меня совершенно другого человека.
Теперь-то я хорошо понимал, что после смерти родителей стал совсем иначе относиться к жизни. Как-то излишне резко отреагировал, вплотную столкнувшись с пониманием, что она так мимолетна, почти призрачна. И что к тому же в этом мире от тебя ничего не зависит, а значит, нет смысла барахтаться или противиться тому, что написано на роду.
Когда я был трезв, эти мысли обычно дремали где-то на задворках сознания, пугливо сбегая всякий раз, когда я к ним возвращался. Но как только разум отключался, они неизменно набирали силу, и я, не желая мириться с уготованной мне ролью, раз за разом это отрицал. Упорно бросал смерти вызов. Словно подзуживал ее, провоцировал, в голос восклицая: «Ну давай, попробуй и меня забери!»
Словом, вел себя как дебил, у которого в запасе несколько жизней и который мог сам решать, где, когда и какую из них можно потратить.
Именно поэтому меня не испугали хлипкие перила на чужом балконе. Напротив, я полез туда с достойным барана упрямством. Хотел доказать хотя бы самому себе, что могу. Хотел доказать всему миру, что смерть меня не испугает. Меня не убедили вялые возражения подруг и такие же робкие уговоры друзей. Мне тогда было море по колено. Я хотел жить на всю катушку. Хотя бы вот так, урывками, когда не нужно было думать о завтрашнем дне и о том, как завтра будет страшно и неловко при мысли о том, что я творил вчера.
И вот я теперь до мельчайших подробностей все это вспомнил. Почувствовал стыд за того себя, каким был раньше. Вспомнил, как именно сорвался с балкона и как неестественно медленно падал с пятого этажа, в пьяном угаре не сразу поняв, что это действительно конец и ничего иного у меня просто не будет…
Дурак. Ну что тут еще скажешь? Самоуверенный и разобиженный на всех болван, у которого так рано и много отняли, но и подарили потом немало взамен безвозвратно потерянного детства.
Тогда я этого не ценил. Не умел, не думал.
И вот она, смерть. Явилась, как я и просил, заодно подарив мне целый новый мир.
Еще один шанс, новая жизнь, масса возможностей…
И как же я планировал всем этим распорядиться?
Стоя посреди своей комнаты, я, как в дурном сне, увидел все, что со мной случилось за это время. Заново оценил и переоценил известные мне факты, вспомнил массу мимолетных и, казалось бы, не особенно значимых вещей.
Не сказать, что я начал новую жизнь совсем уж неправильно. По крайней мере, направление для развития выбрал верно и даже сделал первые, самые важные и очень даже разумные шаги. Но при этом, как выяснилось, я далеко не все открывшиеся мне возможности использовал. И не только в прошлой жизни постоянно совершал глупости, но и после появления в новом мире умудрился наделать кучу ошибок.
В частности, когда я еще только-только собирался выйти в большой мир, Эмма обмолвилась, что бункер, который скрасил самые первые дни моего пребывания на Найаре, – это лишь малое семейное убежище.
Но я только сейчас подумал: если есть малое, значит, наверное, где-то есть и большое?
Более того, когда я задал подруге этот вопрос, она без промедления выдала мне информацию сразу о трех таких убежищах. Правда, два из них, как она призналась, после уничтожения поместья Расхэ так и не ответили на ее запросы. Видимо, информация о них все-таки дошла до тэрнэ, и отцовские лаборатории были уничтожены. Тогда как третья…
О том, не уцелело ли что-нибудь из отцовского наследства, я у подруги тогда не спросил. Сама она, разумеется, на эту тему не говорила, ей такие вещи по определению было делать не положено. И только сейчас я с удивлением узнал, что, оказывается, одно из убежищ рода Расхэ уцелело. А там меня ждали полноценная база данных, всевозможная аппаратура, запасы найниита, деньги, оружие, транспорт, книги, зарегистрированный на мое имя идентификационный браслет…
Да и располагалось оно буквально в двух шагах. В тех самых болотах, которые я обошел по дуге. Вот почему Альнбар Расхэ выбрал для сына именно эту школу. И вот почему отправил его именно сюда.
Если бы я понял это раньше… если хотя бы по пути поинтересовался историей появления здешних топей…
Я только глаза прикрыл, поняв, что мог решить большинство своих проблем гораздо проще и быстрее. Моя жизнь на Найаре могла бы пойти совершенно по иному сценарию.
Но что сделано, то сделано. Чего теперь сокрушаться? Раньше чем через год я все равно отсюда не выберусь. Впрочем, как только появится возможность, в убежище я непременно наведаюсь. Ну а пока надо вернуться к насущным делам, на которые с того самого мига неожиданного прозрения я тоже взглянул совсем иначе, чем даже с утра.
Это было так странно – идти на уроки, изображать из себя простого мальчишку и одновременно видеть и понимать гораздо больше, чем я мог увидеть и понять еще вчера.
Природоведение, история, физкультура…
Все это показалось мне до отвращения мелким, ненужным и формально-однообразным.
Потом обед, основы магии, плотный ужин…
И снова это дикое ощущение бездарно потраченного времени, от которого меня самым натуральным образом выворачивало наизнанку.
Из-за этой непонятной раздвоенности мой первый учебный день новой недели с самого начала пошел кувырком и совсем не так, как я изначально планировал.
На природоведении я, некстати задумавшись, чуть не завалил опрос, на истории зачем-то поспорил с учителем, на физподготовке лаир Дракон и вовсе срезал с меня один балл, потому что во время разминки я неудачно споткнулся, да еще и повалил на пол соседа.
– Смотри, куда прешь! – огрызнулся Идни, отталкивая меня в сторону. – Совсем, что ли, спятил?! Глаза дома забыл, урод?!
Я послушно отполз, попутно отметив, что друзей у меня, похоже, здесь уже не будет. Но и это показалось настолько мелким и незначительным, что я почти сразу перестал об этом думать. А затем и вовсе сосредоточился на предстоящих задачах, которые в тот момент казались мне значимыми.
Перво-наперво здоровье.
Затем – учеба.
После учебы – дополнительные занятия в модуле и все, что с этим связано.
И только после этого шло все остальное.
Причем разделил я свою жизнь на до и после настолько естественно и быстро, что это не вызвало внутреннего протеста. Я сделал это спокойно и обдуманно. Правда, осознал случившееся гораздо позже, но именно тогда, после падения, у меня в душе все перевернулось.
Я неожиданно увидел перед собой простые и понятные цели.
Наметил способы их достижения.
Как-то незаметно для себя проникся мыслью о безусловной правильности выбранного пути. И именно в тот день… лежа на матах и размышляя о смысле жизни… пришел к совершенно отчетливой мысли, что на ближайшие несколько месяцев и, наверное, даже лет ничего важнее в этой жизни у меня уже не будет.
В тот же день, во время обеда и частично ужина, я составил для себя чуть ли не поминутное расписание на ближайшие полгода. Во сколько вставать, сколько времени тратить на утренний туалет. Заодно внес в список занятий обязательные медитации (о том, зачем они нужны и как их проводить, информация в моей голове тоже внезапно всплыла), а также не менее обязательные тренировки в спортзале, причем распланировал их и на утреннее, и на вечернее время. И не три раза в неделю, как было принято в школе, а почти ежедневно.
Я также составил для себя четкие маршруты перемещения по школе, чтобы минимизировать ненужные телодвижения и одновременно обезопасить себя от открытых конфликтов как с одноклассниками, так и с выпускниками.
Взял за правило регулярно, раз в несколько сэнов, на короткое время включать второе зрение, чтобы отслеживать появление в округе посторонних аур.
Решил, что стоит изучить и на всякий случай запомнить ауры всех, до кого мне было дело в школе, включая одноклассников и учителей. Заодно вывел на панель внутреннего зрения все камеры, которые только были в школе, чтобы иметь возможность постоянно отслеживать их работу и влиять на нее в текущем режиме.