Впрочем, это такие мелочи! Кто на них вообще смотрит?
Босхо и остальные охотно подтвердят любые слова директора, даже к бабке не ходи. Учителя и доктор, полагаю, тоже с радостью расписались в фальшивом протоколе. Что же касается браслета, то, поскольку у меня его забрали, я теперь ничего не докажу. Но не сомневаюсь, что если кто-то захочет проверить, то на нем и царапины соответствующие найдутся, и попытка взлома программного обеспечения в памяти окажется прописана.
Причем все это наверняка успели зафиксировать на бумаге, запротоколировать в присутствии свидетелей, сфотографировать и завизировать тридцатью печатями. Ну а если кто-то вдруг начнет задавать вопросы или же дело дойдет до суда…
Ха-ха.
Да какой в моем случае может быть суд? Сопляк-первогодка без роду без племени… Да за меня до совершеннолетия даже заявление в прокуратуру подать некому! А если я все же найду наставника или опекуна, то к тому времени точно вылечу из школы. Заодно останусь без денег, еды и крыши над головой. Ну а если все-таки выживу и каким-то чудом доберусь до цивилизации, то к тому времени, как мне удастся пожаловаться, в записях лэна Моринэ уже найдутся все необходимые файлы, включая фальсифицированные данные по определителю ауры.
Впрочем, нет. Он же не следователь и не прокурор, поэтому детектор лжи на допросах использовать не обязан. А собранных «доказательств» будет вполне достаточно, чтобы никто даже не пытался разбираться в случившемся. Не говоря уж о том, чтобы проверить на детекторе лжи уважаемого господина директора и всех… ну или почти всех его сотрудников, кто будет утверждать, что я сам во всем виноват.
Мило.
Нет, вы представляете, меня действительно пытались подставить! Причем исходило это намерение сверху. С самого начала и до конца. Как будто кое-кто очень не хотел, чтобы я продолжал тут учиться.
Остается один вопрос: зачем лэну Моринэ это понадобилось?
«Эмма, ты все пишешь?»
«Разумеется, – спокойно отозвалась подруга. – Данные с камер, аудиозаписи, отпечатки ауры этого человека…»
«Я хочу, чтобы ты взломала его браслет и компьютер прямо сейчас, – так же спокойно сказал я. – И выкачала оттуда все файлы. Протоколы допросов, липовые показания свидетелей, данные с определителя ауры. Все, что есть. Особенно то, что находится в скрытых папках. Справишься?»
«Как ты и просил, я изучила имеющиеся в Сети данные и значительно усовершенствовала программу взлома, – с отчетливой ноткой гордости ответила Эмма. – А также обновила протоколы, помогающие скрыть следы моего вмешательства. Пароли на обоих устройствах этого человека относятся к категории сложных, поэтому для безопасного доступа к файлам мне понадобится чуть больше четверти рэйна».
«Умница моя, – усмехнулся я. – Работай».
После чего взглянул на директора прямо и, спокойно выдержав его взгляд, коротко бросил:
– Я готов услышать ваш приговор.
Глава 13
Какое-то время после этого в кабинете было тихо. Лэн Моринэ, странно прищурившись, откинулся в кресле и, сложив некогда сильные, а теперь оплывающие руки на явственно выпирающем животе, смерил меня изучающим взглядом.
– Что? Даже протестовать не будешь? Ничего не скажешь в свое оправдание? Не попытаешься меня переубедить?
Я спокойно пожал плечами.
– Зачем? Вы уже все решили, доказательствами обзавелись. Боюсь, мне при всем желании будет их не опровергнуть.
– А ты знаешь, какие обвинения тебе могут выдвинуть на основании этой информации? – вкрадчиво поинтересовался лэн Моринэ, когда стало ясно, что простыми угрозами меня не пронять.
– Порча казенного имущества и использование его в непрофильных целях, несанкционированный взлом школьных программ, провокационное поведение, умышленное причинение среднего и тяжкого вреда здоровью, покушение на убийство группы несовершеннолетних. Я ничего не упустил?
Директор окинул меня еще одним оценивающим взглядом.
– Надо же, какие познания уголовного права. Вижу, ты у нас прилежный ученик? Вне основных занятий усиленно занимаешься самообразованием?
– Школьными правилами это не запрещено.
– Разумеется. Но мальчиков в твоем возрасте обычно интересуют другие вещи.
– А я, может, необычный мальчик. И интересует меня совсем не то, что мне положено по возрасту.
Лэн Моринэ странно хмыкнул.
– Это я как раз заметил. И должен сказать, что на моей памяти подобное случается нечасто.
А потом пожевал губами, отключил висящий над столом экран и вдруг как-то необъяснимо расслабился.
– Честно говоря, ни разу не видел, чтобы после таких серьезных обвинений человек… тем более ученик… вел себя настолько сдержанно и спокойно, как это делаешь ты.
Я, уже не скрываясь, вернул ему усмешку.
– А вы разве ждете, что я упаду на колени и начну слезно вас умолять не ломать мне жизнь и не выдвигать ложных обвинений?
– А хотя бы и так, – неожиданно согласился лэн Моринэ, и что-то в его голосе явственно изменилось. – Это было бы как минимум естественно.
– Вы так считаете? – переспросил я. – А как же тогда честь? Достоинство? Простая человеческая гордость? Разве все это в наше время уже не ценится?
Мужчина притворно вздохнул.
– Увы, мой юный друг. Но времена нынче такие, что сейчас гораздо больше ценится умение адаптироваться, хорошо устраиваться, правильно вести себя с власть предержащими. А еще – безусловный талант держать язык за зубами и способность вовремя останавливаться.
– Хм, – по достоинству оценил я непрозрачный намек директора. – То есть вы полагаете, что для меня еще не все потеряно?
Тот сделал вид, что увлеченно изучает свои ногти.
– Ну, варианты есть всегда…
Ого. Мне не показалось? Ему действительно есть что предложить?
– Вот скажи мне, Адрэа, – неожиданно улыбнулся лэн Моринэ. Причем нехорошо так улыбнулся. Многообещающе, что ли? – Как ты видишь свою дальнейшую судьбу?
– С учетом ваших обвинений или без них? – на всякий случай уточнил я.
– И так, и так.
Хм. Странный вопрос. И разговор у нас получался тоже странный донельзя. Сперва директор был раздражен. Потом удивлен. Затем неожиданно успокоился. И вот теперь прямо-таки лучился спокойствием и доброжелательностью.
С чего бы это?
Явно не просто так.
К тому же я все еще не понимал, к чему он клонит. Не мог взять в толк, на что так упорно намекает. И почему так резко сменил тему беседы, которая начиналась как речь обвинителя на большом суде, а продолжилась чуть не как разговор по душам.
Ладно. Все равно надо тянуть время, поэтому я сделал вид, что задумался, а потом осторожно предположил:
– Если взять за отправную точку вчерашний день, когда со мной еще не случилось никаких недоразумений, а вы не готовились совершить самую большую ошибку в своей жизни… то я бы сказал, что планирую окончить школу. По возможности с максимально хорошими оценками. Более того, надеюсь на хорошую рекомендацию для поступления в старшее, а потом и в высшее учебное заведение и собираюсь со всем прилежанием освоить какую-нибудь престижную профессию.
– Какую, например? – наклонил голову набок лэн Моринэ, изучая меня все с тем же непонятным выражением. Как невзрачную с виду бабочку, которая внезапно начала проявлять необычные свойства. – Куда бы ты хотел пойти?
– Полагаю, что в маготехнику, – не стал лукавить я. – Вероятнее всего, в магическое конструирование или же программирование. А еще лучше на оба направления сразу, поскольку они тесно между собой связаны и практически во всех сферах жизни так или иначе пересекаются.
– Тогда тебе лучше поступать в Первую тэрнийскую военно-магическую академию, – тут же отреагировал лэн Моринэ. – У нее есть два подразделения. Основное расположено в Тураэ 13, там готовят военную элиту страны. А второе находится на территории столицы. Оно выпускает уже не военных, а гражданских специалистов, и там как раз есть факультет, где преподают интересующие тебя специальности. Ну а что потом, Адрэа? Куда бы ты хотел двинуться после окончания учебы?
Я снова ненадолго задумался, а потом тряхнул головой.
– Освоить инженерную специальность. Устроиться на работу. Быть может, все-таки отправиться в армию…
– Почему именно туда?
– Потому что там зарплаты обычно не задерживают, – поневоле издал я тихий смешок. – Хотя должность инженера-конструктора на каком-нибудь крупном экспериментальном заводе меня тоже устроит. Хочу стать изобретателем, создавать что-то новое. Идти, так сказать, в ногу со временем, а еще лучше его опережать.
Лэн директор задумчиво кивнул.
– Достойная цель. Лэн Штассэ докладывал, что ты, несмотря на юный возраст, умеешь мыслить по-настоящему масштабно. И это сильно выделяет тебя среди остальных учеников.
– Я стараюсь, лэн, – ровно отозвался я, все еще не понимая, к чему он ведет. – Отец говорил, что нужно стремиться к большему, думать о лучшем, а надеяться только на себя. И я стараюсь следовать этому принципу.
– Похвально. А как бы ты охарактеризовал свои шансы на достижение поставленной цели в случае, если я, как ты говоришь, все-таки совершу ошибку и оставлю в твоем личном деле информацию о вчерашнем инциденте?
Под внимательным взглядом мужчины я на мгновение ощутил себя неуютно. Но все же решил не отступать. Да и врать большого смысла не видел.
– Думаю, после этого моя цель отодвинулась бы на гораздо больший срок, чем мне бы того хотелось.
– То есть ты не считаешь, что потерял бы ее насовсем?
– Надеяться на лучшее, лэн, – напомнил я ему свою недавнюю мысль. – Несмотря ни на что, надо стремиться к этому. Так что нет, я не считаю, что моя жизнь остановится. Хотя, конечно, получить хорошее образование и занять престижную должность мне станет намного сложнее.
Лэн Моринэ едва заметно улыбнулся.
– Боюсь, ты себя переоцениваешь, поэтому позволь я кое-что поясню. Если сведения, которые я только что озвучил, останутся в твоем личном деле, то дальнейшее обучение в школе для тебя закончится. Тебя ждет сперва исключение. Затем – несколько дней карцера. Ну а потом, когда я передам информацию в соответствующие органы, за тобой приедут люди в форме и увезут в следственный изолятор, поскольку по закону покушение на убийство не может сойти с рук никому, включая несовершеннолетних. Там, в изоляторе, ты будешь несколько недель ожидать, пока закончится расследование по твоему делу. Скорее всего, суд примет во внимание твой возраст, поэтому наказание будет не слишком суровым. По крайней мере, смертная казнь тебе не грозит. А после суда, отбыв несколько лет в колонии для несовершеннолетних, ты, вероятнее всего, снова выйдешь на свободу. Однако грязное пятно на репутации и отсутстви