В принципе, если бы дело ограничилось только этим, я бы более-менее справился и прожил оставшиеся до намеченного срока несколько суток без риска для себя, поскольку цикл жизнедеятельности моего организма стал по-настоящему замкнутым. Я почти ничего не выделял. Тем более не тратил, ну а если и тратил, то по минимуму, и тут же все это, предварительно очистившись и пройдя дезинфекцию, возвращалось ко мне снова.
Если не вставать, не двигаться и по максимуму проводить время во сне или в медитации, энергии расходовалось совсем немного. Однако в глубокий сон мне помешал уйти потерявший свою функциональность браслет, из-за чего лишившийся блокировки дар начал всерьез меня беспокоить.
Все же я был еще очень неопытным магом, да и полный контроль над даром пока не приобрел. Нет, пока его сдерживал блокиратор, все было в полном порядке. Во время коротких занятий дар просто не успевал выйти из-под контроля, а потом его снова блокировали, и до следующего урока он меня не тревожил.
Однако как только блокировка спала насовсем, оказалось, что она действительно была жизненно необходима. Я, к сожалению, еще недостаточно владел своей магией, чтобы рискнуть остаться без нее насовсем. У меня для наработки нужных навыков по контролю над магией попросту не хватало опыта.
Да, до поры до времени я этого не понимал, у меня просто не было возможности в этом убедиться. Однако в карцере эта проблема встала передо мной во весь рост, и я доподлинно выяснил, что бесконтрольно работающий дар – это действительно проблема.
Из-за него я временами вдруг начал самопроизвольно выдавать пока что мелкие и неопасные молнии, которые тем не менее однажды чуть не спровоцировали пожар. Они появлялись когда хотели, сколько хотели, летали где им вздумается и сильно мешали. Но если в обычное время я с этим не сталкивался, то без блокиратора мне приходилось каждый раз отвлекаться и прикладывать некоторое усилие, чтобы от них избавиться.
Из-за молний я не мог толком уснуть: стоило мне сомкнуть глаза, как эти гады тут же начинали выбираться наружу, шипеть, вонять и угрожающе потрескивать, срываясь с моей кожи в самых неожиданных местах, и портить то кровать подо мной, то пол, то пачкать и без того покрывшиеся копотью стены.
От этого я часто кашлял, вентиляция уже не справлялась, лежать, свернувшись калачиком, на узкой койке у самого пола становилось попросту невозможно, поэтому мне волей-неволей приходилось садиться, чтобы вдохнуть немного воздуха.
Но вскоре мне и спать пришлось устраиваться сидя. Причем в такой позе, чтобы как можно меньше шевелиться. А затем и белье с себя снять, затолкав поглубже под матрац, чтобы упрямые засранцы до него не добрались и чтобы на мне нечему было загореться.
Молний, разумеется, после этого меньше не стало, и временами я покрывался ими почти весь. Эти поганцы то и дело норовили меня пощекотать, укусить, ущипнуть, залезть в нос или ухо. А уж в волосах порой искрились так часто, что я мельком подумал, что теперь впору в какую-нибудь киносагу записываться. Человеком-молнией, например, благо на Найаре этому никто не удивится.
Поначалу невыносимая назойливость моего же собственного дара меня, конечно, дико раздражала, поэтому я ворчал, ругался и регулярно разгонял упрямо лезущие в лицо молнии, чтобы не жужжали над ухом. Однако мелкие поганцы возвращались снова и снова. Каждый день. Настолько часто, что в какой-то момент это стало походить на игру, в которой я уже лениво, практически беззлобно отмахивался, а они все равно прибегали, легонько меня щекотали, едва заметно покусывали за кончики пальцев и тут же с веселым треском мчались прочь, кружась вокруг меня, как стая электрических мух.
Устав от мелких нахлебников донельзя, я однажды просто взял и прекратил с ними бороться. Вреда от них нет, так что фиг с ними, пусть летают.
Молнии такому решению сперва обрадовались, засуетились, затрещали, защекотали меня до зажмуренных век. Ну а когда стало ясно, что шевелиться я больше не намерен, они так же неожиданно угомонились, после чего облепили меня со всех сторон, как любимого папку, да и угомонились, время от времени пробегая по коже теплыми змейками и потихоньку согревая, благо в холодном карцере это оказалось весьма кстати.
Убедившись, что с ними больше проблем не будет, я с наслаждением зевнул и, окончательно успокоившись, попросил Эмму погрузить меня в сон на оставшиеся дни. Придут за мной, не придут… уже без разницы. Я в любом случае встану и начну действовать. Причем какими они будут, эти действия, теперь зависело исключительно от расторопности чиновников из министерства образования, но я решил, что если они опоздают, то Моринэ в живых все-таки не оставлю.
Хрен с ними, с принципами. Так надежнее.
«Так что не опаздывайте, господа проверяющие», – напоследок подумал я. После чего наконец закрыл глаза и отрубился, оставив тикать невидимые часики, окончание работы которых не сулило начальной школе Ганратаэ ничего хорошего.
Глава 15
Когда я в следующий раз открыл глаза, то сначала даже не понял, по какой из двух причин меня разбудили.
– Адрэа! Адрэа, проснись!
Потом донесся какой-то неясный гул, сдавленный вопль, хлопок, злобное жужжание и чья-то тихая ругань.
Хм. Показалось или нет? Может, это у меня в голове звенит? Или же просто почудилось?
Но тут вдруг по моим глазам ударил издевательски яркий свет, и я, с трудом разогнув онемевшую от долгой неподвижности руку, с ворчанием прикрыл лицо ладонью.
Блин, изверги. Поспать нормально не дают!
– Адрэа Гурто! Да открой же глаза!
Хм. А вот это точно не Эмма, так что, похоже, мое превращение в злобного терминатора временно откладывается. Ну-с. Кто там пришел меня спасти?
«Эмма, что у нас за шум?»
«В пределах четырех с половиной майнов обнаружено присутствие четверых разумных, – исправно доложила умница Эмма. – Характеристики двух аур соответствуют субъектам «Иртэ» и «лэн Нортэн». Отпечатки аур двух других субъектов в базе отсутствуют. Никто из субъектов агрессию не проявил. Протокол пробуждения осуществлен согласно установленным задачам».
Ага. Значит, меня действительно нашли.
Если бы мне в рожу не светили фонариком или если бы я сразу догадался использовать второе зрение, то лэна доктора сразу узнал бы. Вот же он, сидит возле койки на корточках и трясет рукой, на которой, кажется, онемели пальцы. Второй рукой ожесточенно отмахивается от кружащих надо мной, словно злые осы, молний. Причем ему явно нехорошо – мои красавицы умеют кусаться ого-го как больно, но он почему-то не отступает. Напротив, упорно старается до меня дотянуться, вот только «осы» по-прежнему не дают.
– Адрэа! – с неподдельным облегчением воскликнул он, когда заметил, что я на него смотрю. – Хвала тэрнэ, ты жив!
Причем тут тэрнэ? Это он, что ли, меня кормил-поил, пока вы наверху прохлаждались?
«Кыш, мелочь пузатая!» – фыркнул я, когда одна из крошечных молний попыталась укусить доктора за нос.
Мелкие пакостницы, словно услышав, внезапно застыли в воздухе, как приклеенные, а потом в едином порыве развернулись и, громко жужжа, сперва объединились в прекрасно знакомый мне серебристый шар, а затем юркнули под потолок и затихли.
Надо же… и впрямь послушались. Наверное, я не зря во время заключения медитировал с утра до ночи.
– Адрэа! – шумно выдохнул доктор, торопливо ухватив меня за руку. – Ох, какой же ты холодный! Еще простудиться не хватало! Погоди, нет… не двигайся! Я сейчас надену браслет!
Я покосился на смирно висящий под потолком электрический клубок, но все же возражать не стал. И развеял шаровую молнию ровно за миг до того, как на моем предплечье защелкнулся идентификатор.
– Вот и все. – Лэн Нортэн утер со лба пот. – Полный порядок. Лежи, пожалуйста, ты совсем ослаб. Аура едва теплится. Диагностическое заклинание просто с ума сходит. Мы сейчас тебя в лазарет перенесем, хорошо? Иртэ!
– Да, лэн? – послышался из-за двери знакомый голос, и в открытую дверь осторожно засунул нос секретарь директора. – Что? Уже можно заходить?
– Да, давайте сюда носилки. Я надел на него браслет.
– Уф, – с не меньшим облегчением выдохнул парень. – Как он вообще столько времени продержался? Альдо, Борно! Давайте сюда. Только поднимайте осторожно, чтобы ни в коем случае не навредить!
Хм.
Я с некоторым недоумением повел головой из стороны в сторону, но обнаружил, что шея тоже едва ворочается, и мысленно хмыкнул. Похоже, я как заснул несколько суток назад в позе зародыша, так и провел все это время, ни разу даже пальцем не пошевелив. Экономия, чтоб ее… Естественно, после этого разогнуться самостоятельно я уже не смог. Руку вон от постели с трудом оторвал. Тогда как ноги, наверное, тем более не разогну. Вернее, разогну, конечно, но не сразу.
– Так… сюда-сюда… – засуетился доктор, когда в мою каморку с трудом протиснулись два бугая. – Вот так… нет… давайте так. Вы здесь вдвоем не поместитесь.
– Тут слишком тесно, – проворчал один из школьных охранников. – Да и носилки не пройдут.
– Выйдите все, – гораздо увереннее бросил второй. – И вы, лэн Нортэн, тоже. Давайте так: я сейчас его вынесу, а вы уже носилки подставите.
Я скептически наморщил нос.
Ну вот еще, носиться со мной как с писаной торбой… совсем больные. Сейчас отлежусь, несколько циклов упражнений сделаю и сам дойду куда нужно. Хотя нет. Не надо показывать, что со мной все нормально. Надо сперва понять, кто их прислал и чем мне это грозит.
«Эмма, какой сегодня день и сколько сейчас времени?»
«Восемнадцатое нортиля 15. Двадцать один тридцать пять».
Ага. Еще полтора рэйна, и я бы сам проснулся, только совсем в другом настроении. Так что молодцы, успели вовремя.
«Ты что-нибудь слышала, что они про меня говорили?»
«Они пришли четверть рэйна назад. Судя по разговорам, по поручению нового директора школы. Очень спешили. Но вошли внутрь не сразу, потому что твои молнии заполонили карцер от пола до потолка. Потом субъект «лэн Нортэн» убежал и вернулся с маготехническим устройством, которое помогло их частично деактивировать. Однако всех уничтожить он не смог – молнии слишком быстро образовывались заново. Поэтому он решил войти внутрь и попытался надеть на тебя блокиратор магии в надежде, что это вернет твой дар в спокойное состояние».