Это не копы.
Они принялись дергать за ручки дверей, но все попытки оказались тщетными. Кнопки дверных замков тоже не поддавались.
— Где ваш пистолет? — прошептал Бен.
— У меня его нет!
Автомобиль, включив дальний свет, выскочил на четырехполосную автостраду. Они теперь, несомненно, очутились за пределами города. Бен принялся обоими кулаками барабанить по плексигласовой перегородке, но ни водитель, ни пассажир с переднего сиденья даже не повернули головы.
Автомобиль резко свернул в сторону, и вскоре они помчались по неосвещенной узкой дороге, вдоль которой с обеих сторон тянулись почти сплошные барьеры из высоких деревьев, а затем так же неожиданно машина снова свернула и въехала в густую высокую темную рощу, где дорога заканчивалась тупиком.
Двигатель смолк. На мгновение воцарилась тишина, которую нарушал лишь слабый звук проезжавшего где-то вдалеке автомобиля.
Двое мужчин, сидевших впереди, похоже, совещались между собой. Затем пассажир вылез, обошел вокруг автомобиля и открыл багажник.
Через мгновение он возвратился к своей стороне автомобиля, держа в левой руке что-то, похожее на тряпку. В правой он сжимал пистолет. Водитель тоже вышел из машины и достал оружие из наплечной кобуры. Затем они отперли задние двери.
Водитель, который, похоже, был главным, распахнул дверь с той стороны, где сидела Анна, и махнул ей пистолетом. Она медленно вышла и подняла руки. Он немного отступил и свободной левой рукой захлопнул дверь, оставив Бена одного на заднем сиденье.
Пустынная проселочная дорога, оружие... ведь это же классическая бандитская казнь.
Второй фальшивый полицейский — хотя, возможно, они были и настоящими, какая разница? — подошел к стоявшей с поднятыми руками Анне и принялся обыскивать ее на предмет оружия, начав с подмышек. Его руки задержались на ее груди, затем он провел ладонями по ее бокам, просунул их между ног, где тоже слишком уж долго шарил пальцами, и прощупал ноги с внутренней стороны вплоть до лодыжек. Затем он отступил, похоже, решая, не представляет ли она опасности. После недолгого раздумья он взял свою тряпку — оказалось, что это мешок, — надел его Анне на голову и завязал вокруг шеи.
Водитель пролаял какой-то приказ, и Анна упала на колени, сложив руки за спиной.
Бен с ужасом следил за происходившим, ожидая, что же будет дальше.
— Нет! — пробормотал он.
Водитель выкрикнул другой приказ, и более молодой “полицейский” открыл автомобильную дверь, держа оружие направленным на Бена.
— Выходите медленно, — сказал он. Похоже, он свободно владел английским языком.
Не было ни единого шанса на то, что ему удастся убежать на оживленную дорогу или же схватить Анну и утащить ее в какое-нибудь безопасное место. Только не в том случае, когда ты стоишь перед двумя людьми, держащими оружие наготове. Он вышел из автомобиля, поднял руки над головой, и младший принялся обыскивать его. На сей раз он действовал куда грубее, чем когда шмонал Анну.
— No este enfierrado, — доложил “полицейский”. Вероятно, это значило, что оружия не оказалось. И добавил непринужденным тоном, обращаясь к Бену: — Любое резкое движение, и мы вас убьем. Понятно?
“Да, мне понятно, — подумал Бен. — Они убьют нас обоих”.
Ему на голову накинули воняющий конюшней мешок. Веревку на шее затянули слишком туго, так, что она душила его. Он абсолютно ничего не видел.
— Эй, полегче! — прохрипел он.
— Заткнись! — отозвался один из “полицейских”. Судя по голосу, это был старший. — Или я убью тебя, и твой труп будет валяться здесь, пока его не разыщут недели через две, слышишь?
Он услышал шепот Анны:
— Надо пока что во всем с ними соглашаться. У нас нет никакого выбора.
Он почувствовал, как ему в затылок уперлось что-то твердое.
— Встать на колени! — приказал голос.
Бен послушно опустился на колени и, не дожидаясь приказа, сложил руки за спиной.
— Что вы хотите? — спросил он.
— Заткнись, сука! — рявкнул кто-то из “полицейских”, и Бена ударили по голове чем-то твердым. Он застонал от боли. Похитители не желают говорить с ними.
Им предстояло умереть на какой-то заброшенной поляне, неподалеку от темной дороги, в глубине совершенно незнакомой ему страны. Бен подумал о том, как все это началось: на Банхофплатц в Цюрихе, когда он чудом остался жив, или все же с исчезновения Питера? Он вспомнил муки, которые испытал, оказавшись свидетелем убийства Питера в швейцарской сельской гостинице, но, вместо того чтобы деморализовать его, это воспоминание придало ему решимости. Если ему предстоит быть убитым здесь, то он по крайней мере может утешиться тем, что знает: он сделал все возможное, чтобы найти убийц брата, и если ему не удалось предать их в руки правосудия или выяснить, какова была их цель, то он все же сумел подобраться к ним вплотную. У него нет ни жены, ни ребенка, друзья через некоторое время позабудут о нем, но ведь для истории мира все наши жизни ничуть не длиннее, чем вспышки светлячков, порхающих в летней ночи, ну, а самого себя ему нисколько не жаль.
Еще он подумал о своем отце, исчезнувшем неведомо куда, и пожалел лишь о том, что ему так и не суждено узнать всю правду об этом человеке.
От этих мыслей его отвлек голос. Говорил старший.
— А теперь вы ответите на несколько вопросов. Что, черт возьми, вам нужно от Йозефа Штрассера?
Значит, они все же решили поговорить. Эти жлобы защищали Штрассера.
Он немного подождал — не начнет ли первой Анна — и, не услышав ее голоса, заговорил сам:
— Я адвокат. Американский адвокат. Я занимаюсь наследственными делами — в смысле, пытаюсь получить и передать завещанные ему деньги.
Его с силой ударили по голове сбоку.
— Мне нужна правда, а не твои го...ные выдумки!
— Я говорю правду. — Бен еле-еле ворочал языком. — Эта женщина здесь совершенно ни при чем — это просто моя подружка. Она никаким боком не причастна ко всем этим делам. Я взял ее с собой, она никогда не была в Буэнос-Айре...
— Заткнись! — в очередной раз взревел кто-то из “полицейских”. Носок ботинка врезался Бену в поясницу как раз напротив правой почки, и он грохнулся, ткнувшись лицом в землю сквозь грубую мешковину. Боль была настолько сильной и резкой, что он не смог даже застонать. А затем его так же жестоко ударили ногой в лицо, он ощутил вкус и запах крови и почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
— Стойте! — закричал он. — Что вы хотите? Я расскажу вам все, что вы хотите!
Бен кое-как поднялся на колени и согнулся, прикрыв лицо руками, задыхаясь от непередаваемой боли и чувствуя, как изо рта стекает кровь. Он напрягся в ожидании следующего удара, но какое-то мгновение ничего не происходило.
А затем раздался голос старшего, негромкий и деловитый, как будто этот человек намеревался высказать весомое утверждение в дружеском споре.
— Эта женщина не просто “твоя подружка”. Это агент Анна Наварро, и она числится в штате министерства юстиции Соединенных Штатов. Это нам известно. Эй ты, мы хотим узнать все остальное.
— Я помогаю ей, — сумел он выдавить из себя и тут же получил очередной резкий удар по голове с другой стороны. От боли ему показалось, что у него вот-вот лопнут глаза. Боль теперь сделалась постоянной, была настолько сильной, прямо-таки сокрушительной, и он подумал, что, возможно, не перенесет ее.
Затем последовала пауза, небольшой перерыв в пытке, сопровождавшийся полной тишиной: по-видимому, палачи ожидали, когда он снова заговорит.
Но Бен мало что соображал. Кто такие эти люди и откуда? От человека, называвшего себя Юргеном Ленцем? Из самой “Сигмы”? Для этого их методы казались слишком уж примитивными. Kameradenwerk? Это было более вероятно. Какой ответ может удовлетворить их, как положить конец избиению и предотвратить гибель?
Заговорила Анна. Уши Бена были заложены, вероятно, от крови, и он с трудом разбирал ее слова.
— Если вы защищаете Штрассера, — произнесла она удивительно твердым голосом, — то, конечно, вас должно интересовать, что я здесь делаю. Я прибыла в Буэнос-Айрес, чтобы предупредить его, а не добиваться его экстрадиции.
Один из мужчин рассмеялся, но она продолжала говорить. Ее голос, казалось, доносился откуда-то издалека.
— Вы знаете, что за несколько последних недель было убито множество товарищей Штрассера?
Никакого ответа не последовало.
— Мы получили информацию, что Штрассера должны убить. Американское министерство юстиции нисколько не заинтересовано в его захвате — если бы мы хотели, то давно уже сделали бы это. Какие бы ужасные вещи он ни совершил в свое время, его не разыскивают как военного преступника. Я пытаюсь предотвратить его убийство, и значит, мне можно говорить с ним.
— Ложь! — крикнул один из мучителей. Послышался глухой удар, и Анна вскрикнула.
— Стойте! — надтреснутым голосом выкрикнула она. — У вас наверняка имеются способы проверить, что я говорю правду! Мы должны встретиться со Штрассером, чтобы предупредить его! Если вы убьете нас, то очень сильно навредите ему!
— Анна! — заорал Бен. Ему было необходимо хоть таким образом связаться с нею. — Анна, ты в порядке? Скажи мне только одно: ты в порядке?
Ему показалось, что его горло сейчас разорвется, в голове пульсировала — нет, отчаянно билась! — невыносимая боль. Тишина. А затем ее приглушенный голос:
— Я в порядке.
Это было последнее, что он услышал перед тем, как весь мир исчез.
Глава 37
Бен проснулся в кровати в большой незнакомой комнате с высоким потолком и высокими окнами, из которых открывался вид на незнакомую ему улицу.
Вечер, доносящийся с улицы шум, мелькающие огни.
Худощавая женщина с усталым лицом, темно-каштановыми волосами и карими глазами, одетая в футболку и черные велосипедные шорты из лайкры, сидела, свернувшись, в кресле и смотрела на него.
Анна.
В голове пульсировала боль.