Затем доктор Нордау печально замечает:
«Горькая участь ждет всякого, кто посягнет на эстетические начала. Писатель или представитель искусства, им затронутый, не простит ему никогда его смелости; болтливая критика встанет на дыбы, и даже публика будет недовольна, если ей раскроют наконец глаза, и она увидит, что дураков, балаганных шутов и зубоскалов она принимала за пророков. Графоманы и их лейб-стражи из критиков завладели всею печатью, и явно неудобного для них разоблачителя они до конца жизни будут пытать и преследовать».
А теперь загляните-ка в свои конспекты, что писал по этому же поводу другой следопыт в области дегенерации д-р Ланге Эйхбаум в своей книге «Гений, безумие и слава»: «Исследователь в этой области пожинает неблагодарность, даже ненависть, а его труды становятся запретными… Даже только сбор этого материала связан с бесконечными трудностями».
И это не случайное совпадение в словах д-ра Нордау и д-ра Ланге. Они знают это на собственном опыте. Дьявол не любит, когда его дергают за хвост. Затрагивать легион дегенератов — это хуже, чем сесть голым задом в крапиву или в муравьиную кучу.
Но… без этого вы не поймете, почему Сталин загнал половину Союза советских писателей в Сибирь, и почему мы теперь гоним наших писателей-диссидентов за границу.
Затем Нордау говорит о духовных признаках «fin-de-siècle», что по-французски означает «конец века».[21] Это выражение употребляют для обозначения выродков современной культуры. Забавно, но Нордау не заметил, что это выражение встречается уже в Евангелии, притча о плевелах: «плевелы — сыны лукавого; враг, посеявший их, есть дьявол, жатва есть кончина века… Посему, как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего» (Матф. 13:38-40). Кстати, эта «жатва» очень напоминает сталинские чистки.
Нордау пишет:
«Понятие о вырождении в науке о душевных болезнях было в первый раз определено и твердо установлено Морелем… Вырождение проявляется у людей в известных физических недостатках. Есть очень верное средство доказать, что провозвестники “конца века” в литературе и искусстве — просто вырождающиеся: для выяснения, что это не случайность, а доказанный факт, следовало бы только произвести физическое измерение авторов и познакомиться с их генеалогическим древом. Тогда почти у всех нашлись бы, несомненно, вырождающиеся родственники».
«Наука открыла наряду с физическими также и характерные душевные признаки вырождения… Ломброзо говорит специально о “маттоидах” (от итальянского слова “матто” — безумный) и “графоманах”. Под ними он подразумевает полуненормальных людей, одержимых писательским зудом. Что характеризует главным образом вырождающихся — это отсутствие понятия о нравственности и правде. Для них не существует законов, сомнений и чувства стыда; они с величайшим спокойствием и самодовольством совершают преступления и проступки… В высшей своей форме подобное явление называется “нравственным помешательством”; но бывают различные степени болезни, бывает и такая, между прочим, когда вырождающийся сам ничего не делает такого, что привело бы его в столкновение с законом, но теоретически доходит до оправдания преступления, в целых потоках слов доказывает, что “добро” и “зло”, добродетель и порок — чисто произвольные деления, восхищается преступниками и их поступками, открывает особую в них красоту и старается пробудить участие и симпатии к диким инстинктам. Корни такого нравственного помешательства можно отыскать психологически в невероятном себялюбии…»
«Некоторые глупые критики, опасаясь прослыть отсталыми, делают иногда, со своей стороны, отчаянные усилия проникнуть в смысл комического и бездарного произведения выродка-автора, чтобы оценить чудную красоту выражений бреда полусумасшедшего».
Но тут я с Нордау не согласен, — заметил генерал-профессор новой советской инквизиции. — Практика показывает, что в большинстве случаев эти «глупые критики» вовсе не такие глупые, а очень даже хитрые. И расхваливают они автора-выродка, так как они сами такие же выродки. Классовое чутье. Солидаризм.
Нордау пишет:
«К числу признаков вырождения следует отнести также и отвращение ко всякой работе, ужас перед деятельностью, “болезнь воли” …Безвольный, одержимый страхом перед работою, вырождающийся, не сознающий, что его неспособность к деятельности является наследственною мозговою болезнью, заявляет, что он сознательно презирает труд, что ему нравится безделье. Чтобы оправдать себя в собственных глазах, он строит философскую теорию…»
Так, товарищи, вот такие-то философы и родили философию коммунизма, где все будут «работать по способностям, а получать по потребностям». А в результате получились сталинские концлагеря. По рецепту Льва Толстого о «лечении трудом». К этой категории вырожденцев сегодня относятся западные хиппи и наши известные «тунеядцы».
«Некоторые особенности вырождающегося общеизвестны… Он делается творцом метафизических систем, разрешает вековые тайны мироздания, разыскивает квадратуру круга и эликсир премудрости… По словам Ломброзо, произведения многих анархистов имеют в своем основании такие именно причины… Он мечтает о всеобщем счастии и придумывает планы преобразования Вселенной, поражая в них своею мнимой любовью к ближним, рядом с абсурдностью и страшным невежеством по части действительно существующих отношений».
«Главным же характерным признаком вырождающихся, который я приберег к заключению, является мистицизм. “Из всех болезненных симптомов, — говорит психиатр Колен, — мы не знаем более верного для определения умственного расстройства, как пункт мистического помешательства. Если дело не дошло до острого его периода, ненормальность выражается в постоянном интересе к мистическим и религиозным вопросам, в преувеличенной набожности и т. д.”»
«…Вырождение нисколько не обусловливает собою бездарности. Почти все исследователи, наблюдавшие вырождающихся, высказывают как раз противное. “Вырождающийся, — говорит психиатр Легрен, — может быть даже гением”. У французского ученого Лассега вырвалось крылатое словцо: “Гений — это нервное расстройство”. Но наука вовсе не утверждает, что гений должен быть сумасшедшим: встречаются, напротив, здоровые, сильные и уравновешенные гении. И это вовсе не означает, что всякий сумасшедший — обязательно гений…»
А вот спорное местечко:
«Я не согласен с Ломброзо, — говорит Нордау, — будто гениальные вырождающиеся являются могущественным фактором человеческого прогресса. Они подкупают и ослепляют нас; они оказывают, к несчастью, часто глубокое влияние, но всегда ко вреду человечества. Они направляют его по избранному ими пути, но конечная цель их — пропасть или пустыня, и, как блуждающие болотные огни, они заводят его в трясину».
Хотите конкретный пример? Ну, вот — Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин. Или, если хотите, Гитлер. Когда такой «прогресс» пройдется по вашей собственной шкуре, то тут я больше согласен не с Ломброзо, а с Нордау.
А теперь о поэтах-выродках:
«Как поэты, они отличаются часто богатством рифм и блеском формы, но в то же время отсутствием всякой мысли».
Для примера можно назвать нашего поэта Осипа Мандельштама, которого Сталин сгноил в Сибири и которого теперь на Западе выдают за гения. Почитайте его стихи: на концах рифма есть, но посередке смысла — никакого. Бред сумасшедшего.
Нордау пишет:
«Таковы более даровитые из тех, что открывают новые горизонты в искусстве и литературе, и которые провозглашены восторженными юношами за вождей, призванных привести человечество в обетованную землю. Вырождающиеся и маттоиды (полусумасшедшие) среди них преобладают. На толпу же, восхищенную и коленопреклоненную, гоняющуюся за придуманными ими модами и оригинальничающую, приходится смотреть как на истеричную или как на одержимую неврастениею…»
«Более ранние наблюдатели говорили о безграничной лживости истеричных… Истеричный никогда не лжет сознательно. Он верит в правдивость самых чудовищных своих показаний. Болезненная подвижность его ума и необыкновенная легкость воображения приводят его к удивительным метаморфозам, и он верит сам в самые неправдоподобные свои выдумки».
Ну а теперь д-р Нордау говорит прямо о наших диссидентах, которых мы садим в дурдома и которых на Западе превозносят как пророков:
«Мы доказали, как нарождаются новые школы. Первоначальным источником служит для них вырождение авторов и их убежденных подражателей. Они делаются модными и имеют шумный успех благодаря истерии современной публики… Пустоголовые, ничего так не боящиеся, как прослыть отсталыми, примыкают к ним с криками “Ура!” и диким пением “гимнов”… За истеричным, с его бессознательно внушенным восхищением, неотступно следует дурак, помешанный на моде, и эстетический болтун, курящий фимиам молодежи. За лицемером спешит рекламист, и им обоим наступает на ноги уличная толпа… И весь этот сброд, хотя бы потому только, что он болен, себялюбив и тщеславен, производит больше шума и смятения, чем многолюдное собрание здоровых людей…»
Маленькая деталь. Д-р Нордау отмечает, что уже Бальзак говорил «о влиянии имени на судьбу человека». Хотя я и не Бальзак, но тоже могу сказать, что иногда имя может действительно влиять на судьбу человека. Например, в июле 1977 года в американской прессе появилось истерическое письмо президенту Картеру от советского диссидента Гелия Снегирева, члена Союза писателей, кинорежиссера, члена компартии и даже члена партбюро, где этот коммунист жалуется капиталистическому президенту, что его отовсюду повыгоняли — за диссидентство. Но уже по одному его имени «Гелий» я могу сказать, что его родители были идиотами. Ведь гелий — это газ, химический элемент. И такие модернистические имена дают своим детям обычно идиоты. Ну а сын… как говорится, яблочко от яблони недалеко падает.