Заведующая группой ономастики, то есть отдела лингвистики, занимающегося учением о собственных именах и их происхождении, в Институте языкознания Академии наук СССР А. Суперанская дает такой список модернистических имен, появившихся после революции. Например, Баррикада, Трактор и Домна. Итак, Трактор Иванович женится на Баррикаде Петровне и у них рождается дочь по имени Домна Тракторовна. Как вам это нравится? Или такие имена-аббревиатуры: Боркомин (БОРец КОМмунистического ИНтернационала), Велиор (ВЕЛИкий Организатор Революции), Кармий (Красная АРМИя), Юната (Юная НАТуралистка), Лагшмивара (ЛАГерь ШМИдта в АРктике), Ким (Коммунистический Интернационал Молодежи). Или такие словесные хитрости: Гертруда (ГЕРой ТРУДА), Рената (РЕволюция, НАука, Труд), Аврора (в честь крейсера «Аврора»), Искра (в честь газеты «Искра»).
Диссидент Солженицын в своем «Круге первом» приводит такие имена: Динэра (ДИтя Новой ЭРы) и Дотнара (ДОчь Трудового НАРода). Это дочки советского прокурора, жена которого, его подруга по гражданской войне, умерла при родах. А почему она умерла именно при родах? Да потому, что она дегенератка — и это отразилось в именах детей. А профессия прокурора попахивает садизмом. Мы психоанализ тоже знаем.
Обычно такие дурацкие имена давали своим детям маниакальные революционеры и всякие психи. Но потом это отражается на психике детей. Так что я вполне согласен с Бальзаком.
Доктор Нордау пишет, что истерия и неврастения чаще всего встречаются во Франции, что именно поэтому все вредные декадентские течения в искусстве и литературе зародились именно во Франции, где и придумали для вырождения термин «fin-de-siecle» — конец века. Вот потому-то теперь Франция, как самоубийца, сама, парламентским путем идет к коммунизму — на собственную погибель.
Но нищая коммунистическая Франция нас не устраивает. Где мы будем получать кредиты? С кем мы будем торговать? Этим и объясняется парадокс о котором вы знаете из западной прессы: перед парламентскими выборами во Франции советская дипломатия почему-то поддерживает не левый блок коммунистов и социалистов, а правый блок.
А мировую революцию пусть делают психи. Мы уже попробовали это с Китаем. И что получилось? Разбудили мы китайского дракона, а теперь он кусает нас за бок.
В перерыве студенты Института Высшей Социологии, который теперь заменял бывший Институт красной профессуры, убеленные сединами члены правительства СССР вышли покурить и обменивались впечатлениями:
— Говорят, что этот профессор Руднев является почетным членом Союза советских писателей…
— Нет, немножко не так… Официальный начальник Союза писателей — это величина чисто фиктивная. А настоящим начальником является профессор Руднев. Он как бы сверхписатель.
— А что он сам пишет?
— Он пишет, кого из братцев-писателей посадить в дурдом, а кого выбросить за границу.
— Да, вот недавно выбросили за границу писаку Сашу Соколова, который накатал книжку «Школа для дураков», записки мальчишки-шизофреника, который сидит в доме для дефективных детей — для дураков.
— Ох, — вздохнул командующий объединенными группами стратегической ядерной авиации Бородин. — Век живи, век учись — и дураком помрешь…
После перерыва сверхписатель Борис Руднев продолжал:
— Анализируя декадентские течения в литературе XIX века, доктор Нордау упоминает поэта Суинберна, называя его вырожденцем высшего порядка и «первым представителем демонизма в английской поэзии». Тогда существовала даже литературная «школа сатанизма», в которую входили такие крупные имена, как Байрон, Шелли, Жорж Занд и Виктор Гюго, которые ставили своей задачей нарушение всех моральных норм христианской религии.
А теперь я беру советскую «Литературную энциклопедию», Москва, 1972. Суинберн (1837–1901), сын адмирала, учился в лучших учебных заведениях Англии — Итоне и Оксфорде. Затем начал ниспровергать каноны викторианской поэзии. Шокировал читателя «запретными темами», языческим гедонизмом. Враг церкви. Обличает тиранию, призывает к свободе. Темы рока, невозможность счастья. Богоборческие мотивы. Посмертно опубликован неоконченный роман «Лесбия Брэндон». Хм, это что — про лесбиянок? А кому это нужно?
Ну а как человек, поэт Суинберн был тяжелым алкоголиком и эксцентриком. На знаменитых литературных обедах у братьев Гонкуров в Париже, где присутствовал также наш Тургенев, о Суинберне рассказывали такое… Он был общеизвестным педриком и, чтобы пооригинальничать, завел себе в качестве любовника-миньона большую обезьяну, одетую в женское платье. Но этого еще мало. Потом поэт Суинберн завел себе какого-то другого миньона и угостил его котлетами из этой обезьяны. Вот вам и корни этого бунтарства — педерастия и психические болезни.
Педрик и сатанист Суинберн пишет такое: «О зле — мы желаем его целовать: нет больше зла!» А д-р Нордау пишет о поэзии Суинберна: «Это совершенно сумасшедшая поэзия. В искусстве такое представление равносильно тому, что в душевных болезнях называется галлюцинацией».
Затем Нордау берется за великого писателя земли русской Льва Толстого и пишет:
«Какими бы достоинствами ни отличался художественный талант Толстого, своею мировою славою и влиянием на современников он обязан не ему. Его романы были признаны замечательнейшими произведениями литературы; и, тем не менее, в продолжении десятилетий “Война и мир” и “Анна Каренина” почти не имели читателей за пределами России, и критика восторгалась автором только с большими оговорками… Только появившаяся в 1889 году “Крейцерова соната” разнесла его имя по всем углам земного шара; небольшой рассказ переведен был на все европейские языки, издан в сотнях тысяч экземпляров; миллионы людей страстно зачитывались им. Начиная с этого момента, общественное мнение Запада поставило его в первые ряды современных писателей; его имя было у всех на устах… “Крейцерова соната”, как художественное произведение, далеко ниже большей части его романов и рассказов; тем не менее, славу, не дававшуюся так долго автору “Войны и мира”, “Казаков” и “Анны Карениной”, она завоевала одним ударом…»
В чем же загадка этой «Крейцеровой сонаты»? Там муж убивает жену якобы из ревности к любовнику. Но психоаналитики, почитав этот рассказ, усмехаются и говорят, что муж был влюблен вовсе не в свою жену, а в ее любовника. И поэтому он кокнул свою жену не из ревности к ней, а из ревности к любовнику. Все наоборот — как 69. Знаете, 69 способов быть несчастным. Поэтому этот рассказ стоит во всех справочниках психопатологии как яркий пример латентного или подавленного гомосекса. Кстати, жена Толстого терпеть не могла этот рассказ.
Но почему же такой всемирный интерес и слава? Это заработал невидимый легион д-ра Кинси: 37% всех мужчин в США, 50% интеллигенции, 75% литераторов. А вдобавок еще легион д-ра Виттельса: 47% замужних женщин и 71% незамужних женщин в США. Но в других культурных странах тоже не лучше. Во времена д-ра Нордау эта статистика была еще неизвестна, и он называет этот легион просто «толпой истериков и невротиков».
Доктор Нордау считает, что основную славу Толстому принесли не его романы, а его философия — больная философия, так называемое «толстовство», где основная заповедь — «непротивление злу насилием», то есть: «Не противьтесь пороку, не судите, не убивайте. Долой, таким образом, суды, войска, тюрьмы, подати». Но ведь в результате будет полная анархия.
Нордау пишет:
«Первою задачею общежития, во имя чего отдельные люди сошлись в общину, заключается в защите своих членов от больных, одержимых зудом убийств, от тунеядцев, от нездоровых отклонений от нормального типа, стремящихся жить за счет труда других и устраняющих с дороги всякое существо, мешающее им удовлетворять их похоти. Особы с противообщественными наклонностями сделаются несомненно большинством, если здоровые люди перестанут вести с ними борьбу, не будут препятствовать их размножению; если же они останутся в большинстве, тогда общество и человечество погибнут».
Затем Нордау анализирует знаменитое человеколюбие Толстого на примере «Записок князя Нехлюдова» и заключает: «Мягкосердечный человеколюбец оказался опаснейшим и безбожным себялюбцем».
«Существенным пунктом учения Толстого о нравственности является умерщвление плоти. Всякое сношение с женщиной нечисто; брак — такое же греховное дело, как и свободное сожительство между двумя полами. “Крейцерова соната” воспроизводит это учение в художественных образах. Убийца из ревности Позднышев говорит: “Медовый месяц! Ведь название-то одно какое подлое!.. Это нечто вроде того, что я испытывал, когда приучался курить, когда меня тянуло рвать и текли слюни, а я глотал их и делал вид, что мне приятно”».
Затем Позднышев, устами которого проповедует Толстой, признается, что «его считают сумасшедшим». Кстати, образ жены Позднышева Толстой списал со своей собственной жены. Возможно, что это он описывал и свой медовый месяц — тянуло рвать и так далее.
В чем же дело? Толстого считают сверхмужчиной, у которого была целая куча детей. Но сам Толстой в своем дневнике от 29 ноября 1851 года, в возрасте 23 лет, пишет следующее: «Я никогда не любил женщин… но я довольно часто влюблялся в мужчин… Я влюбился в мужчину еще не зная, что такое педерастия… Например, Дьяков — я хотел задушить его поцелуями и плакать». Это опубликовано во многих биографиях Толстого.
А жена Толстого все эти его дневнички читала. Когда Толстому было уже за 80, а его жене за 60, взял он себе в секретари некого Черткова. А графиня бегает вокруг графа, во весь голос обвиняет его в педерастии — и грозится пристрелить чертова Черткова. И все это на глазах у их взрослых детей. Представляете себе — семейное счастье!