Атран сдался. В конце концов, днём раньше, днём позже — какая разница? Сутки инструмент может провести и на пороге лаборатории. Вернулся к водителю и сообщил, что перегон закончен, можно откапывать шалота. Сейчас подойдут строительные алмары...
— Не надо алмаров, — повеселел водитель. — Откопаемся мы сами. Спермацет я уже разогрел. Вы бы отошли, ганоид...
Тело шалота прогнулось раз, другой, хвост лёг на дно, напрягся... И в облаках мути шалот пошёл вверх. Несколько ударов могучего хвостового плавника — Атрана подхватило, закружило и перевернуло потоком. Лишь обрывки водорослей да облака мути кружатся там, где только что был шалот.
— Ничего себе — парализованный! — изумился Атран. Бросил строителям: — Зарывайте котлован! — и устремился в погоню. Догнал с трудом.
— Вы же говорили, что шалот парализован.
— Он — да. Но я-то нет! — рассмеялся водитель. — Вы же кула водили. Разве никогда не перехватывали двигательные центры?
Атран обозвал себя морским ежом.
— Меня к вам направили, потому что раньше я целителем работал, — продолжал хвастаться водитель. — Разогреть спермацет в плавательном мешке простому водителю не под силу.
— Мы двое суток шалота тащили, корячились как раки-отшельники, а вам стоило только хвостом шевельнуть...
— ...Как ваш инструмент по хвостовой лопасти и размазало бы. Вы же в заказе скорость указали. Не умеют шалоты так медленно ходить. Хоть по своей воле, хоть под моим чутким руководством.
— Что-то я сегодня плохо соображаю, — согласился Атран. — Не выспался, видно. Слушайте, бросайте вашу контору, переходите к нам! Нам целители во как нужны! И шалота на довольство поставим. Ещё много инструментов перевезти надо. А что спину зверю попортили — больше не повторится. Будем подстилку каждый день менять.
— Я бы пошёл к вам, да образованием не вышел, — смутился водитель.
— Натаскаем! — радостно воскликнул Атран. — Образование таланта не заменит. А институт ещё год-два раскачиваться будет. Пока инструменты возим, пока хомы ставим, пока светочи насаживаем... Я лично научу вас на инструментах работать.
Несколько часов водитель кормил шалота. Атран, сидя на нижнем пятне, перенимал опыт. Шалот нервничал и сердился. Он никак не мог понять, почему хвост и плавники работают не так, как положено. Водитель же развлекался. Направлял гиганта именно туда, куда тот и сам хотел. Но вписаться в моторику полностью не мог. Шалоту казалось, что его хвост вновь ожил и послушен, но временами ведёт себя слишком самостоятельно.
Когда вернулись, алмары заканчивали выравнивать площадку. Облако мути оседало, но видимость не превышала трёх-пяти метров. Над гротом кружились кулы без охотников.
— Не порвали бы моего, — обеспокоился водитель.
— Не тронут. Мы же вместе неделю шли, — успокоил Атран. Но на всякий случай, мелко трепеща плавниками, подозвал кула Лотвича, сел на верхнее пятно, передал образ шалота и приказ-настроение «Охранять/защищать».
— «Большой/толстый/спокойный — наш детёныш», — не очень чётким образом/понятием отозвался кул. Атран похвалил его и направился ко входу в лабораторию.
Инструмента в проходе не было. Внутри клубилась мутная темнота, и из этой темноты доносились возбуждённые голоса. Полный самых нехороших предчувствий, Атран устремился на звук.
— Осторожней, коллега! Мы забыли взять ростки светочей. Первым делом здесь надо насадить плантацию светочей.
— Где инструмент?
— На постоянном месте. Перегон блестяще закончен. И никакого запредельного испуга, коллега. Наоборот, я указал ему путь к спокойствию и безопасности. И он понял!
— А кто его напугал?
— Шалот и алмары. Колебания среды от хвоста шалота и облака мути, поднятые алмарами.
Атран постепенно адаптировался к сумраку. В гроте лаборатории собралась вся команда. Студенты под самым сводом обучали лаборантку новым танцевальным па. Профессор Алтус, собрав вокруг себя старшее поколение — аспирантов и охотников — рассказывал анекдоты времён своей молодости: «...Нет, голову нельзя. Давайте оторвём ему хвост. — Ладно, пускай хвост. Но по самые жабры!!!» Дружный хохот подтверждал, что новое — это хорошо забытое старое. Собравшись тесным кружком, водители и строители, растопырив плавники и раздувая жабры, горланили песенку сомнительного содержания. В самом дальнем уголке испуганно трепетал бахромой забытый всеми инструмент.
Выбрав минуту, Урена отвела Атрана в сторонку.
— Ты всё ещё один? Не собираешься завести семью?
Атран помрачнел.
— Думай, экстремальщик, — улыбнулась Урена. — Только присмотрись внимательно к своей лаборантке. Верная девушка. За тобой хоть на сушу пойдёт.
Алим. Интеллект головоногих
Высунув голову из среды, Алим любовался восходом солнца. Оно было красное, круглое и совсем не слепящее. И от него по поверхности среды бежала красная дорожка. До сих пор никто об этой дорожке не рассказывал. Алим решил, что дорожка очень красивая. Надо увековечить это открытие в памяти инфоров. После нескольких суток напряжённой работы в голову лезли странные, нелепые, нелогичные идеи.
— Шеф, ты очень занят? — донёсся снизу голос Корпена. — Инога извелась совсем. Три дня дожидается, когда любимый начальник от анализатора отцепится.
— Что-то срочное? — Алим поспешно опустился.
— На мой взгляд — нет. Но там говорится о тебе, поэтому Инога считает, что да.
Секретарша совсем смутилась и спряталась за Корпена. Ей очень нравилось прятаться за Корпена.
— В библиотеку поступил ежеквартальный бюллетень Северо-Западного Института Генетики «Научные течения». Там сенсационное интервью с Атраном: «Скоростной перегон инструментов: Шесть дней вместо трёх месяцев». Я зачитаю?
— Начало опусти, — посоветовал Корпен.
— Хорошо. Вот отсюда:
Корр: — Чем отличается этот перегон от предыдущих?
Атран: — Прежде всего тем, что перегон по старой схеме просто не мог состояться в наших условиях. Алим, автор метода и крупнейший специалист по перегону инструментов, лично проверил маршрут и пришёл к выводу, что при данном рельефе дна и структуре течений перегон невозможен. Ничего не оставалось, как разработать новый метод. И вот — первый инструмент доставлен в новый научный городок.
Корр: — Всего за шесть дней! Вы утёрли нос Юго-Востоку!
Атран: — В корне неверно. Хотя бы потому, что проект перегона разработан при участии Алима. Последний раз мы с ним уточняли детали буквально накануне старта. Кроме того, эти два метода просто нельзя сравнивать. Они дополняют друг друга. Перегон Алима — это долгая и дорогостоящая операция. Мы сделали ставку на скорость и дешевизну. Но Алим перегнал полсотни инструментов, мы же — только один.
Корр: — Вы довольны результатом?
Атран: — И да, и нет. Перегон закончился успешно. Но, несмотря на тщательное планирование, мы допустили несколько серьёзных ошибок. Жизнь инструмента подвергалась реальной опасности. Разумеется, в следующий раз будем мудрее. Теперь перегоны станут безопасными для инструментов.
— Он на самом деле утёр тебе нос, — сухо заметила Ардина. Никто не заметил, когда она появилась.
— Это неважно, — беззаботно отмахнулся Алим. — Всё равно мы впереди. Мы скоро выйдем на сушу, а он только обустроился.
И в самом чудесном настроении отправился проведать Орчака. Первый испытатель института вторую неделю не выходил из тяжёлой депрессии. Он перенёс несколько сложнейших операций по изменению фенотипа, похудел, осунулся. Операции проводила Иранья. Последняя длилась без малого две недели. На самом важном этапе Алим присутствовал, пока Иранья не выгнала. Поддерживал друга, нервничал и нервировал целительниц. Ему страшно было смотреть. Орчак, полностью погружённый в инструмент, переведённый на внешнее жизнеподдержание, напоминал диковинное анатомическое пособие. Кожа и мышцы на боках растворены до прозрачности, видны рёбра и внутренности. Задний плечевой пояс Иранья сформировала в ходе предыдущей операции, а в эту планировала перенести на него рук-ки. Позднее, в ходе следующей операции, намечала вырастить вторую пару там, где полагается.
— Зачем так сложно? — допытывался Алим. — Почему сразу не вырастить пару рук-ков сзади?
— Потому что рук-ки из хвоста не растут! — сердилась Иранья. — Не требуй от меня невозможного. Передвинуть — могу. Вырастить — нет!
Теперь Алим пришёл навестить выздоравливающего приятеля.
— Как дела? — фальшиво бодрым голосом осведомился он.
— Уйди, — донеслось из кустика постели.
— А я сюрприз подготовил.
— Очень мило, — буркнул Орчак и ещё глубже зарылся в постель.
— Стажёр прибыл из Северо-Западного, по обмену опытом. Балбес балбесом, но рассказчик... Заслушаешься!
Мнение Орчака о стажёрах не услышал, потому что явились Иранья с помощницей, бесцеремонно вытащили неутомимого из постели и уложили на камень, покрытый толстым слоем губки. Рук-ки Орчака вывалились из обтекателей и бессильно болтались, словно диковинные водоросли. Растущие из хвоста рук-ки — это было нелепое и жутковатое зрелище. Впрочем, Иранья и сама смотрелась жутко. Исхудавшая, тощая, кишки к позвоночнику прилипли, но возбуждённая и решительная — она тут же начала массировать и растирать рук-ку Орчака. Помощница взялась за другую рук-ку. Но работала медленнее и осторожнее. Жертва прогресса, испытатель нового тела слабо трепыхался и бранил обеих. Время от времени то одна, то другая целительница садилась на его верхнее пятно и обменивалась с напарницей непонятными фразами.
Через час экзекуция кончилась. Иранья бережно заправила рук-ки в обтекатели, и целительницы удалились.
— Зря ты на них так, — заступился за девушек Алим.
— Всё равно через три часа явятся, — хмуро отозвался Орчак. — Четыре раза в день мне бока мнут, а пользы ноль!
— Как ноль?
— Я не чувствую рук-ков. Хочешь — сам убедись.
Не дожидаясь повторного приглашения, Алим устроился на верхнем пятне, закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Рук-ки Орчака чувствовались чётко и ясно. Почему-то они растопырились в стороны. Левая чесалась.