Но движение Сопротивления выступило против любой формы приспособления или подчинения. Оно хотело бороться за самостоятельность Дании. Немцы для него были врагами, англичане, американцы и Советский Союз — союзниками.
Я прошу Суд выслушать в качестве свидетеля бывшего члена фолькетинга Олуфа Педерсена.
Председательствующий: Вы знаете дорогу к свидетельскому месту, господин Олуф Педерсен.
Защитник: Можете ли вы рассказать суду о переговорах на встрече руководителей коалиционных партий ригсдага, состоявшейся 20 июня 1942 года?
Олуф Педерсен: Организатором встречи был премьер-министр Буль. Он сказал, что немецкая сторона высказала опасение по поводу побега Кристмаса Меллера, полагая, что он не был случаен. Еще уведомляли, что акция против консерваторов была бы нежелательна. «Но от нас требуют, — сказал Буль, чтобы мы боролись с диверсиями, иначе нужно опасаться реакции в Берлине».
«Население относится слишком легкомысленно к сложившейся ситуации, — сказал Буль дальше, — оно симпатизирует коммунистической пропаганде, равно как и агитации Кристмаса Меллера. Многие в социал-демократии исключительно из чувства солидарности думают, будто мы в политике зашли слишком далеко. Коммунисты делают все, лишь бы навредить правительству. Совершенно неправильно думать, будто они добрые и смелые люди. По-прежнему они служат интересам иноземной державы и потому опасно брать под защиту тех, кто занимается нелегальной агитацией».
Защитник: Здесь стоит сравнить это высказывание премьер-министра Буля с циркуляром министерства юстиции от 19 февраля 1942 года относительно добровольческого корпуса «Дания», в котором требуют, чтобы полиция разъясняла населению, что добровольцы в своих поступках руководствуются идеями.
Извините, что прервал вас, господин Олуф Педерсен, будьте любезны, продолжайте.
Олуф Педерсен: Буль затем остановился отдельно на пропаганде, проводимой Кристмасом Меллером, которую, по его мнению, консерваторы должны были как-то нейтрализовать.
Защитник: Спасибо, меня особенно интересовали высказывания премьер-министра Буля по поводу диверсий и борьбы с ними. Я прошу суд обратить внимание, что эти слова были сказаны на закрытом заседании, в узком кругу правящих политиков. В четырех стенах можно было говорить совершенно открыто. Едва ли что могло просочиться отсюда, едва ли немцы могли что услышать. Однако все же Буль высказался с горечью, если не сказать с ненавистью, о диверсиях и о коммунистах. Сомневаться не приходится, что такова была точка зрения всего правительства и политиков на диверсии в стране.
Но давайте пойдем дальше. 13 сентября 1942 года во время праздника в клубе рабочих судоверфи «Бурмейстр ог Вайн» председатель Объединения профсоюзов Лауритс Хансен сказал:
«Учитывая усилившиеся в последнее время провокации, открыто призывающие датских рабочих к саботажам как в письменной, так и в устной форме, я хочу высказать мнение, что датские рабочие никогда, с самого первого дня существования нашего движения, не пользовались диверсиями как оружием своей борьбы. Так было до 9 апреля и точно так есть и будет после этой даты.
И я хочу дать всем хороший совет, совет, которому я сам всегда следовал и буду неотступно следовать, и мой совет вот какой: не поддавайтесь ни на какие провокации, ни под каким видом и ни при каких обстоятельствах. Отвернитесь, притворитесь глухими и немыми, если некто, безразлично — друг ли, враг ли — потребует от вас участия в такого рода делах.
Я читал листовки, призывающие к саботажам; да, всегда легко советовать, толкать других на поступки, за которые потом самим не приходится расплачиваться.
Потому я говорю вам: пусть провокаторы сами о себе пекутся, для нас они как бы вообще не существуют. Мы их не знаем, игнорируем, они для нас — пустое место. Диверсии никогда не были и никогда не станут оружием датских рабочих. Наоборот, мы пойдем тем путем, которым шли раньше, мы в долгу перед нашим движением, перед нашим домом и нашей страной.
Давайте ради самого нашего рабочего движения не вмешиваться ни под каким предлогом ни в какие дела, как бы нас на то не провоцировали.
Давайте в это тяжелое для нас всех время (вынесем его с достоинством!) сохранять голову ясной, а сердце горячим, и день придет, тот день, когда мы сможем расквитаться с теми, кто в нынешних трудных условиях делал все возможное, чтобы разрушить наши организации».
Во время обсуждения государственного бюджета 3 декабря 1942 года снова встал вопрос о диверсиях. Председатель социал-демократии, бывший министр финансов X. П. Хансен сказал:
«Мы обещаем поддержать правительство в его заявлении, и мы решительным образом отмежевываемся от тех, кто пытается нарушать порядок и побуждает к диверсиям».
Господин Кнуд Кристенсен от имени партии Венстре высказал почти такое же мнение:
«Задача правительства состоит в том, чтобы противодействовать провокациям любого вида и любого проявления, противодействовать всем мероприятиям, направленным против оккупационных властей. Здесь мы солидарны с правительством, ибо никакой пользы от таких поступков нет, только вред отдельным гражданам и всему нашему обществу. В наши дни получается так, что каждый отдельный гражданин своим частным выступлением и высказыванием как бы проводит свою внешнюю политику. Эту частную внешнюю политику мы в высшей степени не одобряем».
От имени консерваторов выступил Оле Бьерн Крафт:
«Правительство Скавениуса было сформировано с согласия коалиционных партий, включая консервативную. Мы представлены в правительстве. Само собой разумеется, что правительство полностью может рассчитывать на лояльность нашей партии и на поддержку в проведении программы, сформировавшей это правительство».
А председатель радикалов Бертель Дальгор внес вклад своей партии в этот единодушный хор голосов:
«Когда правительство выступает теперь перед ригсдагом в ином обличье и под другим именем, видит оно в нем как в зеркале свое отражение; видит единение, согласие, одобрение той политической линии, которая определена великими трудностями времени и жаждой защищать интересы всего датского народа».
К слову сказать, почти в том же духе высказался председатель небольшого Правового союза Олуф Педерсен. Я цитирую:
«Несмотря на специфику его возникновения, правительство Скавениуса имеет на своей стороне все национальные силы страны и тем самым: оно — правительство, представляющее датский народ».
Когда еще датское правительство принимало такие ошеломляющие заверения в любви и преданности со стороны всех политических партий? Лидеры всех партий единодушно заверили, что они были нераздельны от политики правительства как желток от белка, и все высказались прямо и открыто, что правительство всегда получит любую поддержку в борьбе против диверсий.
И после выборов весной 1943 года позиция политиков относительно диверсионных актов не изменилась. 28 марта Йорген Йоргенсен произнес речь на молодежной встрече радикалов в Хольбеке и призвал молодых радикалов держаться подальше от диверсий.
«В общем и целом повестка дня после выборов, как и до них, остается без изменений: нужно во что бы то ни стало спасти нашу страну от ужасов войны, нужно крепить нашу парламентарную демократию и наш правовой порядок — гаранты свободы и независимости нашего народа.
Каждый гражданин обязан внести свой личный вклад в наше общее дело. Поэтому я самым серьезным образом предостерегаю всех от участия в диверсионных актах, число которых постоянно возрастает. Не датское это дело заниматься подобного рода деятельностью, она подрывает саму основу нашего существования, которую мы созидали общими усилиями и которую сейчас наш народ единогласно поддерживает. Тот, кто совершает диверсии, нарушает нашу общность и разрушает сплоченность в нашем народе».
И давайте послушаем еще один голос политика в правительстве. Министр путей сообщения Эльгор сказал на встрече с избирателями в городе Раннерсе 23 июля 1943 года:
«Война принимает все более крутой оборот, становится нашей повседневностью. Каждый новый день приносит нам потрясающие известия, касающиеся нас всех; однако, несмотря на ход военных операций в Европе, задачей датского правительства и ригсдага остается прежде всего сохранение дееспособности датской общественной жизни в оккупационный период и в тех условиях, в каких может оказаться наша страна еще до окончания войны.
Все чаще и чаще сейчас случается, что диверсанты пытаются затруднить решение этой задачи, но такие личности поступают не в соответствии с интересами датского государства или датского народа. Поэтому правительство обязано с помощью полиции постараться всеми средствами ограничить деятельность диверсантов настолько, насколько это возможно. Если мы будем в эти трудные времена жить нашей жизнью, сознательно и ответственно ко всему относиться, значит, мы тем самым как бы охраняем нашу датскую землю и права датского народа».
«Правительство обязано с помощью полиции постараться всеми средствами ограничить деятельность диверсантов настолько, насколько это возможно», — считал министр путей сообщения Эльгор. Именно так и поступал Тюне Якобсен. Его действия находились в полном согласии с действиями правительства, членом которого он являлся.
И Комиссия сотрудничества не скрывала своей точки зрения по этому вопросу. 3 марта 1943 года Комиссия опубликовала заявление, в котором призывала население понять всю серьезность создавшегося положения и «оказывать правовым органам и полицейским властям необходимую поддержку в их работе с теми насущными задачами, которые возлагаются на них по долгу службы и от разрешения которых многое зависит».
Обвинитель совершенно серьезно ставит в вину министру юстиции, что он в своем циркуляре от 26 августа 1943 года призывал полицмейстеров к сотрудничеству с теми, кто готов был следить за агитаторами во время народных забастовок в провинциях. Вполне допускаю, что подразумевалось сотрудничество с нацистскими кругами. Обвинитель дополняет общую картину о Тюне Якобсене еще одним фактом: он, дескать, нанял и хорошо вознаградил Конокрада, он, дескать, потребовал от полиции пользоваться нацистскими шпионами для разоблачения и задержания датских патриотов.