— Кто эта дама, сэр?
— Я уже сказал, — сдерживаясь, отозвался зять, — моя кузина.
— Вот как, — протянул гость, — надо же, я впервые слышу, что у вас есть родственники по фамилии Харгрейв.
— Полагаю, это не единственная вещь, о которой вы слышите впервые, — съязвил Джек.
Гвен довольно отчетливо хмыкнула. Ее начинало это забавлять.
— Вы забываетесь, сэр! — теперь и мистер Фербенкс начал злиться, — и ваше поведение выходит за рамки приличий.
Его деликатная дочь приподняла брови, выразительно давая понять, что обратить внимание на это стоило бы раньше.
— Чем же мое поведение вам не нравится?
— Присутствием в вашем доме этой осо… родственницы.
— Что вы сказали? — переспросил Джек тихо, но очень пристально на него глядя.
— Папочка, может быть, мне выйти, чтобы тебе было удобнее его чихвостить? — невинно спросила Гвен.
Этим самым она полностью переключила внимание мужчин на себя. Ее муж заскрежетал зубами, а отец нахмурился.
— Гвен, не начинай, прошу тебя.
— А что я такого сказала?
— Сядь, пожалуйста.
— Нет, думаю, мне лучше уйти. Это так скучно. И к тому же, бессмысленно.
— А вот это мне лучше знать, — не выдержал папочка.
Гвен в этом очень сомневалась, что и было написано на ее лице. Но она все же села. Мистер Фербенкс перевел взгляд на взбешенного Джека и продолжал:
— Вы должны немедленно избавить свой дом от присутствия мисс Харгрейв, сэр.
— Да? Зачем?
— Вы и сами понимаете это.
— Нет, не понимаю.
— В таком случае, я просто вынужден это сказать. Вот что, сэр, либо мисс Харгрейв сегодня же покинет этот дом, либо…
— Либо что? — тут Джек усмехнулся, — вы, кажется, собираетесь грозить мне? Чем же?
— Либо сэру Роуэну все станет известно, — твердо закончил мистер Фербенкс.
Гвен закатила глаза. По ее мнению, отец вел себя глупее некуда. Джек сдвинул брови, обдумывая эту угрозу, а потом расслабился:
— Вы не сделаете этого, сэр.
— Почему вы так думаете?
— Портить самому себе расклад никуда не годится.
— Я сделаю это! — рявкнул тот, выходя из себя окончательно и вскочив, кинулся к двери, — сегодня же!
— Не понимаю, что на тебя нашло, — сказала Гвен ему в спину.
Не ответив ей, он громко хлопнул дверью.
Девушка скорчила гримасу и встала. Ну вот, ее отцу пришла в голову очередная блажь. Ну, чем ему мешает Эрнестина? Пусть бы жила, она совершенно безобидна.
— Он этого не сделает, — произнес Джек, — пустая угроза.
— Сделает, — возразила Гвен, — точно, сделает. Вы его разозлили, а этого нельзя делать.
— Твой папочка мне не указ! — вспылил он, — и ты, кстати, тоже.
Она насмешливо улыбнулась:
— Со своим опекуном будете разбираться сами. Желаю удачи.
Развернувшись, Гвен направилась к двери.
— А ну, стой! — бросил Джек ей в спину.
— Слушаюсь и повинуюсь, господин, — прозвучало в ответ и дверь за ней закрылась.
Он злобно выругался и махнул рукой. Он не особенно рассчитывал, что она послушается. Это было совершенно не в характере Гвен.
Спустя некоторое время в помещение вошла Эрнестина.
— Он уже ушел? — спросила она, оглядываясь, — ох, я не думала…
— А ты вообще когда-нибудь думаешь? — прошипел Джек, — черт побери, какого черта ты притащилась в самое неподходящее время? Тебя совершенно не касается то, кто сюда приходит и по какой причине!
— Прости, пожалуйста, Джек, — она виновато опустила голову.
— И что мне с этого? Теперь из-за тебя сюда приедет Роуэн! А с ним лучше не шутить. Господи, откуда берутся такие идиотки!
— Но я не знала…
— Вот что, хватит. Это совершенно лишнее. Собирай вещи — и чтоб духу твоего здесь не было на пару недель. И попробуй только забыть в доме хоть что-нибудь. Тогда я собственноручно тебя придушу!
— Ты считаешь, что мистер Фербенкс выполнит свою угрозу?
— Я знаю это. Он столь же упрям, как и его драгоценная доченька. Сделает что угодно, лишь бы насолить мне. Не теряй времени, проваливай, сделай милость.
Эрнестина вспыхнула.
— Почему ты так грубо со мной разговариваешь, Джек? Я никогда не вмешивалась в твои отношения с родственниками. Почему ты не можешь сказать своему опекуну, что…
— Потому что он — не идиот! — припечатал Джек.
— Хорошо, это очень удобно. Мне нужно встретиться с братом, у него какие-то неприятности.
— Вот и прекрасно, — Джек откинулся на спинку кресла.
Эрнестина не стала больше ничего говорить, просто развернулась и ушла. Она была сильно зла на Джека за его слова. Он не имел никакого права срывать на ней зло. Если его тесть вдруг ни с того ни с сего ополчился на ее присутствие, то винить за это следовало только его. И почему это, интересно, мистеру Фербенксу так не понравилось ее присутствие в доме? Наверняка, он подумал, что она является серьезной соперницей для его дочери. Эрнестина возмущенно фыркнула. Боится, что его доченька будет бледно выглядеть на ее фоне! Лучше бы получше воспитывал свое чадо, а то девчонка так распустилась, что никто ей не указ.
Она задержала шаг, проходя мимо столовой. Там как раз находилась Гвен и преспокойно завтракала. Это уже ни в какие ворота не лезло. Опоздала почти на полтора часа, а все слуги должны перед ней прыгать. Что за ужасное создание!
Не раздумывая больше, Эрнестина распахнула дверь и вошла вовнутрь. Гвен повернула к ней голову.
— Ну что? — с вызовом спросила Эрнестина, — добились своего?
— Это вы о чем? — Гвен приподняла брови.
— Знаете, о чем.
— Понятия не имею.
Больше всего женщину злила манера девушки вести беседу и завтракать при этом. Создавалось впечатление, что качество пищи, которая лежит в тарелке ее больше волнует, чем то, что говорят остальные. Вот и теперь Гвен с великом вниманием рассмотрела ростбиф, прежде чем приступить к его поеданию.
— Между прочим, я с вами разговариваю, — Эрнестина подошла ближе и уперла руки в бока.
— Да-да, — согласилась та, — я только не понимаю, что конкретно вызвало ваше неудовольствие. Мой поздний завтрак? Мне очень жаль, что я проспала.
— Вы натравили своего отца на меня! — заявила женщина.
— Ничего подобного, — девушка помотала головой, — у меня и в мыслях этого не было. Честно говоря, вы мне совершенно не мешаете. И я не понимаю, почему он поднял такой шум из-за вашего присутствия.
— В самом деле? — усомнилась Эрнестина, — а откуда же он тогда узнал о моем присутствии вообще?
— Вы ведь сами вошли в комнату, мисс Харгрейв, — пояснила Гвен, разглядывая наколотый на зубцы вилки кусочек мяса.
— Он знал раньше, — твердо заявила она, — он ведь пришел сюда с этой целью.
— Ну, может быть, я и обмолвилась о том, что у мистера Лестрейджа есть родственница. Почему нужно было делать из этого тайну?
— Ах, почему? — вскричала Эрнестина и тут же замолчала.
Она разглядывала Гвен и признавала то, что девушка права. В самом деле, почему присутствие родственницы должно храниться в секрете? В этом нет ничего особенного. У всех имеются какие-нибудь родственники и никого это не удивляет. Даже если это бедные родственники. Обычное дело.
— Не знаю, почему он так возмутился, — продолжала Гвен, прожевав мясо.
— Наверное, потому, — язвительно начала Эрнестина, — что я являюсь в некотором роде конкурентом для него. Он опасается за свои долги.
Девушка повернула к ней голову и проговорила:
— На вашем месте, мисс Харгрейв, я бы лучше подумала о собственном материальном положении, чем обсуждать чужое. Это вас совершенно не касается.
Та шумно вздохнула.
— Может быть, и не касается. Может быть, вы и правы. Наверное, я зашла слишком далеко.
— Наверное, — подтвердила Гвен.
— Простите.
— Ничего.
— Рада, что вы не сердитесь, миссис Лестрейдж.
— А вот в этом вы ошибаетесь, мисс Харгрейв.
Женщина слегка приподняла брови, видимо, считая, что гнев Гвен не слишком ярко выражен. Но потом вспомнила, что эта девушка редко впадает в неуправляемое буйство, и ее неудовольствие выражается в язвительных речах и саркастических выражениях. Должно быть, она из тех людей, которые сердятся молча. Но в таких случаях всегда следует помнить, что уж если они рассердятся по-настоящему, то их гнев будет ужасен.
— Мне очень жаль, миссис Лестрейдж, — добавила Эрнестина, — просто меня это очень задело. Теперь мне придется уезжать.
Гвен взглянула на нее.
— Все так серьезно?
— Конечно, — кивнула та, — мне нельзя показываться на глаза сэру Роуэну.
— Но почему? Что ужасного в том, что вы — родственница моего мужа?
Эрнестина помолчала, не зная, как лучше это выразить.
— Дело в том, — начала она медленно, — дело в том, что сэр Роуэн не одобряет наше родство. Он полагает, что с нашим семейством лучше не общаться вовсе. И он сильно рассердится, когда узнает, что Джек его не послушал. Сами знаете, есть такие родственники, с которыми запрещают общаться. У вас нет таких?
Девушка пожала плечами.
— Никогда не слышала. Наверное, мы сами являемся таковыми. Все ожидают, что не сегодня-завтра отец объявит себя банкротом. Кому это может понравиться?
Эрнестина улыбнулась.
— Мне и правда очень жаль, что я затронула эту тему. Извините, миссис Лестрейдж.
Оставив Гвен в столовой продолжать завтракать, женщина направилась к себе в комнату. С одной стороны, это происшествие было ей даже на руку. Она ведь сама хотела уехать и раздумывала, какой предлог выдумать, чтобы он звучал более правдоподобным. А теперь ничего и выдумывать не надо. Ей столь настоятельно советуют покинуть этот дом, что не хватает только толпы провожающих у выхода. Джек был в таком гневе, что едва сам не бросился собирать ее вещи, чтобы потом вышвырнуть их вслед за хозяйкой.
Именно по этой причине Эрнестине и не хотелось уезжать. Она предпочла бы, чтоб ее уговаривали остаться, задерживали и просили. Конечно, это приятно, кому бы не понравилось. Но следует выбирать, что ей нужнее.